В преддверии транзита власти думские выборы-2021 могут стать точкой отсчёта новой политической реальности России. Кризис представительства, ослабление "Единой России", изменение роли других парламентских партий – всё это неизбежно будет менять партийную систему. Хотя сами участники процесса с большой неохотой говорят о каких-либо реформах. В продолжение дискуссии о редизайне партийно-политической системы мы поговорили с авторитетным специалистом по изучению российской партийной системы, доктором политических наук, ведущим научным сотрудником Института научной информации по общественным наукам Российской академии наук (ИНИОН РАН) и заведующим отделом политологии фонда "ИНДЕМ" Юрием Коргунюком.
- Юрий Григорьевич, вероятна ли на Ваш взгляд трансформация партийной системы в России? Каких изменений стоит ожидать в ближайшие годы?
- При нынешнем политическом режиме никаких изменений не будет. В случае же его внезапного коллапса партийная система изменится до неузнаваемости, как на Украине после "второй оранжевой революции" 2013 года. Там от прежней партийной системы не осталось практически ничего – ну разве что "Партия регионов" переименовалась в "Оппозиционный блок". Всех старых игроков просто смело. При нынешнем же режиме если и будут происходить какие-то изменения, то не в партийной, а в избирательной системе. Скорее всего, будет иметь место постепенный отказ от пропорциональной системы и сведение партийной составляющей если не до нуля, то до уровня начала 90-х, когда большинство депутатов в Госдуме или региональных собраниях были беспартийными. С ними исполнительной власти гораздо легче работать, чем с партиями.
- На Украине была по содержанию и смыслам практически пустая партийная система.
- Содержание партийной системы нельзя изменить одними лишь политтехнологическими и законодательными манипуляциями. Почему, например, наша партийная система приобрела свою сегодняшнюю форму? Здесь налицо сочетание, с одной стороны, сознательных манипуляций со стороны власти, а с другой стороны, определенного состояния общества, которое не может порождать сильных партий.
В 90-е годы на нашей партийной арене имело место своего рода броуновское движение. Ни одна из партий не имела сколько-нибудь большинства. В отдельные моменты возникало какое-то ситуативное большинство, но не более того. Причем коммунисты, даже контролируя Госдуму, хорошо осознавали несопоставимость своего положения с положением президента и его администрации, с которыми они всегда предпочитали договариваться закулисно по конкретным практическим вопросам. На словах в адрес исполнительной власти метались громы и молнии, а реально велись переговоры.
Причиной тому было отсутствие у них достаточной опоры в обществе. Партии способны конкурировать с бюрократией, лишь когда общество граждански и политически созрело до того, чтобы не просто делегировать кому-то свои полномочия, но и спрашивать со своих представителей. У нас же партии оторваны от электората и гражданского общества и вынуждены противостоять один на один всевластному бюрократическому аппарату.
Ролевая трансформация
- За последний год показалось, что люди в меньшей степени выступают за перераспределение благ, а больше требуют равенства перед законом и справедливости. Почему произошла такая трансформация?
- В середине 90-х годов на российской политической арене доминировало социально-экономическое размежевание, но после прихода Путина на первый план стало выходить авторитарно-демократическое. Власть начала монополизироваться в руках узкой группы лиц, а остальные игроки стали оттесняться отовсюду, откуда только можно. Это противоречие оттеснило социально-экономическое на второй план. Почему его не замечали раньше? Потому что сопротивляющаяся часть общественности была гораздо слабее бюрократии, перешедшей в наступление по всем фронтам. Сейчас просто достигнута точка, когда это наступление уперлось в крайний предел, и маятник пошел в обратную сторону.
- Но в первый путинский срок общий уровень жизни резко вырос.
- Именно этим и была обусловлена безудержная экспансия бюрократии в политическое пространство. Обществу было сказано, что без наведения всеобъемлющего "порядка" невозможно платить пенсии. Общество согласилось: "А-а, ну ладно, тогда давайте". Потом пенсии расти перестали, а пенсионный возраст и налоги, наоборот, начали повышаться, экономика года с 2009-го топчется на одном месте, жизненный уровень ползет вниз. Вот тогда на первый план и вышел вопрос равенства перед законом. То, что раньше считалось залогом стабильности, сейчас выглядит как необоснованные привилегии.
Это как раз расплата за то, что власть в свое время слишком много на себя взяла. Сейчас по этим счетам надо платить.
- Раньше партии выступали этаким буфером между исполнительной властью и народом. У нас сейчас какую роль они выполняют?
- Они не буфер, они участники процесса. Просто когда партии чувствуют себя гораздо слабее бюрократии, они вынуждены соглашаться оставаться в рамках своей "делянки", не выходя за ее пределы. Для партии, коли уж она создана, вопрос собственного выживания первичен.
Не надо также забывать, что в свое время оппозиционным парламентским партиям был кинут очень неплохой кусок – государственное финансирование, привязанное к голосам избирателей. В 2004 году за каждый голос избирателя партии, набравшей на думских выборах более 3%, платили 50 копеек, а сейчас – 159 рублей. И сегодня на казенный счет живут все партии, включая "Единую Россию", у которой вообще-то никаких проблем с финансированием никогда не было. А если не госфинансирование, то для всех остальных партий неизбежно встает вопрос, на какие средства жить? Прежние инструменты, вроде привлечения пожертвований физических и юридических лиц, уже не работают. Оппозиционной партии, прежде чем привлечь спонсоров, нужно сходить за разрешением в Кремль.
- То есть политические задачи превратились в финансовые?
- Во многом да. Взять, например, ЛДПР: это, считайте, полукоммерческая фирма, активно торгующая своей франшизой. Практически во всех региональных собраниях у нее фракции, подавляющая часть мест отдана (и, надо полагать, не за бесплатно) готовы платить людям. Надо отдать должное Владимиру Вольфовичу, он знает, что надо сказать своему избирателю. Его избиратель специфический – ему от партии много и не надо: немножко постой на трибуне, пообличай всех подряд и ему этого хватит, он отдаст ЛДПР голоса и на следующих выборах.
- Сейчас очень много говорят о варианте коалиции на левом фланге или, может быть, о перезагрузке КПРФ, которая станет некой объединенной такой силой для левых. Как вы смотрите на это?
- При сохранении нынешней ситуации КПРФ меняться не будет. Её руководство всё по большому счету устраивает. У неё есть фракции практически во всех региональных и многих муниципальных собраниях, а благодаря государственному финансированию она не имеет проблем с деньгами.
- А ведь Геннадий Андреевич стареет.
- А когда он был в зените? Я тех времен не помню. Это крепкий аппаратный волк, который съел всех своих конкурентов. Он вступил во все возможные соглашения с Кремлем, благодаря государственному финансированию смог уничтожить внутрипартийную оппозицию. До 2010 года две самые мощные партийные организации КПРФ – московская и питерская – находились в оппозиции к нему. Пока партия нуждалась во взносах и пожертвованиях рядовых граждан, с этим приходилось мириться. А когда государственное финансирование вытеснило все остальные формы финансирования, Зюганов просто разогнал эти организации. После того как Валерий Рашкин возглавил московское отделение, численность организации упала в несколько раз по сравнению с временами, когда первым секретарем Московского горкома был Владимир Улас. Но если есть государственное финансирование, то чего бояться? Поэтому Зюганова всё устраивает в данной системе.
- А ещё мы видели год назад чуть ли не бунт региональных ячеек КПРФ из-за кандидатуры Павла Грудинина на выборах президента. Насколько это, на ваш взгляд, серьезно?
- Сколько этих региональных бунтов уже было, и все они успешно подавлялись. На КПРФ работает сам коммунистический бренд. Этим, в частности, пользуются разного рода спойлерские проекты – "Коммунисты России", КПСС (Коммунистическая партия социальной справедливости), которые нередко отбирают у КПРФ на региональных и местных выборах по 3-5% голосов. Почему? Потому что работает бренд. А успехи в его использовании напрямую зависят от присутствия в информационном пространстве.
Идеологический вектор
- По сути, не совсем верно называть только "Единую Россию" партией бюрократии или партией номенклатуры. По большому счету все партии Госдумы – это партии номенклатуры?
- Да нет, разница есть. Проблема с "Единой Россией" в том, что она не является политическим субъектом. Это чистейшей воды декорация, которая не управляет ничем, в том числе самой собой. У нее нет собственной политической воли и даже собственной политической идентичности. Недаром внутри партии сосуществуют платформы – либеральная, социальная, патриотическая и даже предпринимательская, – которые охватывают практически весь политический спектр.
- Вы считаете эти платформы несерьёзными?
- Это "клубы разговоров": немножко поговорили на телекамеры, провели мероприятие, отчитались, на этом всё. Какую роль они играют в партии? Никакую. То, что эти платформы вобрали в себя весь политический спектр, показывает, что "Единой России" по большому счету всё равно, какие идеи проповедовать. Что скажут наверху – то и будут пропагандировать. Ведь голосуют не за "Единую Россию" – голосуют за Путина. Перестанут голосовать за Путина – от "Единой России" не останется даже воспоминаний.
В отличие от "Единой России" даже "Справедливая Россия" что-то из себя представляет как самостоятельный политический субъект, как собрание местных региональных депутатов. У них есть какой-то собственный интерес, какая-то своя ниша. Не зря всё-таки они регулярно получают представительство и в Госдуме, и на региональном уровне, и на местном.
- Говоря о последней сложно сказать, что она имеет какую-то осязаемую идеологию.
- Любая идеология – это в конечном счете набор популистских лозунгов и несбыточных обещаний. Сила идеологии не в ее теоретической "фундированности", а в её гибкости, способности приспосабливаться к запросам времени. "Чистыми" идеологии бывают только в трактатах маргинальных философов. Когда дело доходит до реальной политики, на первый план выходит способность понять, чего от партий ждет избиратель, что ему нужно сказать…
- Но где жизнь в сегодняшней российской партийной системе? Получается, госфинансирование фактически убило живую ткань?
- Нет, жизнь продолжается. Она немножко придавлена, искажена, изуродована, но тем не менее продолжается. Все-таки наша политическая система кардинально отличается даже от позднего СССР. Вот там никакой реальной политической жизни на официальном уровне не было. Она существовала где-то на кухнях, на квартирах у диссидентов, в разговорах людей между собой. Сейчас она всё-таки присутствует на партийном пространстве. Даже те, кого не пускают на телевидение, всё равно там присутствуют, хотя бы потому, что в их адрес льется поток критики. Их не называют по имени и по фамилии, но по ним долбят тяжелой артиллерией, признавая тем самым их существование.
- То есть нельзя сказать, что эта система абсолютно декоративна?
- Нет, конечно. Наши партии не выполняют очень многих функций, но вот какую они выполняют точно – это роль барометра общественных настроений. Они на этом зарабатывают реальные деньги – через голоса избирателей. В общем и целом, если абстрагироваться от искажающих моментов, в этой партийной системе более или менее адекватно отражена вся картина состояния умов в России. Да, у нас основная часть населения абсолютно лояльна первому лицу государства и постоянно оглядывается на него. Правда, со временем эта модель срабатывает всё хуже и хуже.
Взгляд в будущее
- Нет ли у вас ощущения, что уже идет рассинхронизация?
- Безусловно, она идет. Просто это закончится не изменением соотношения сил между партиями, а тем, что в один прекрасный момент вся система разом рухнет. Я думаю, нынешнему режиму гораздо легче ничего не менять в существующей системе. Ведь его суть в том, что случайные люди, случайно оказавшись у власти, делают всё, чтобы эту власть не потерять никогда. Судя по тому, что я вижу, они собираются не только вечно править, но и вечно жить, никому не уступая своё место.
На мой взгляд, они скорее всего будут демонтировать пропорциональную систему, сводить ее всё к меньшей доле депутатов, а потом и отменять её вообще. Вот и все перемены.
- Это система будет более управляемая?
- Нет, она будет более раздробленной и поэтому неспособной объединиться во что-то существенное, способное противостоять исполнительной власти. Сегодня "Единая Россия" – это инструмент контроля над легислатурами, от Госдумы до муниципальных собраний. Она уже сейчас все чаще и чаще она не набирает необходимого большинства. Ну хорошо, ЛДПР и "Справедливая Россия" всегда придут на помощь. Но рано или поздно дело может дойти до того, что и этот инструмент перестанет срабатывать. Если коммунисты начнут получать 70, 75, 80%, что сделаешь с этими муниципальными и региональными собраниями? Конечно, коммунисты привыкли прижиматься к земле перед начальством, но как только они почувствуют, что ветер дует в их паруса, они перестанут быть раболепными и осторожными.
Заметьте, что после осенних выборов администрации президента более-менее легко удалось договориться с ЛДПР, а вот с КПРФ пришлось поработать. Политика – это же всегда торговля: здесь нужно постоянно торговаться.
- Активно качается идея по поводу блоков, мол, это даст новый импульс для "Единой России", которая может блокироваться с ОНФом.
- Такого субъекта, как ОНФ, нет ещё в большей степени, чем "Единой России". В общественном сознании эта организация отсутствует вообще. Если её суть сводится к тому, что она, как и "Единая Россия", за Путина, то какой смысл в этом умножении сущностей? Если даже в администрации президента решаться разрешить избирательные блоки, то, думаю, не для того, чтобы заменить "Единую Россию" Общероссийским народным фронтом, а чтобы позволить объединяться всякого рода спойлерам.
Если непопулярные действия правительства и в следующем году продолжат бить по кошельку гражданам, "Единая Россия" рискует к 2021 году уступить лидерство КПРФ. И эту ситуацию невозможно исправить административными методами, поскольку эти методы фактически убивают саму "Единую Россию".
- Да и сама партия привыкла к административной дубинке.
- Это и плохо. Без неё она не может, а она ей уже не помогает. Вот, представим, Навальному дадут возможность зарегистрировать партию и пойти на выборы в Госдуму. Она, конечно, не наберет 30%, но вполне может преодолеть пятипроцентный барьер. А это уже получится совершенно другая политическая реальность. Если Навальный будет регулярно мелькать на телевидении как депутат Госдумы, то игра будет идти по правилам, от которых давно отвыкли. К этим правилам ни власть, ни "Единая Россия" не готовы. Так что и привычные трюки не дают прежних результатов, и менять их не на что.
- Мы можем говорить о том, что есть место для новой партии?
- Никаких постоянных мест ни для кого на политическом пространстве не зарезервировано. Они не являются ничьей собственностью. Это сами партии пытаются убедить всех в том, что это именно их места и ничьи больше. Рано или поздно станет ясно, что это не так, и тогда борьба за место под солнцем разгорится с новой силой. И данный процесс скорее всего будет неуправляемым.
- И при этом возможно, что есть и много времени, а возможно, что его уже совсем нет.
- Да, поскольку мы толком не знаем, какие факторы играют главную роль, то и рассчитать ничего не можем. Мы, как все генералы, всегда готовимся к прошлой войне, а она начинается в совершенно неожиданном месте, там, где ее не ждут.
