Я хотела бы начать свой текст с, может быть, неожиданной гипотезы, которая объяснила мне самой причины многих политических конфликтов, которые происходили в Севастополе в последние годы. Некоторые очень достойные люди, сыгравшие важнейшую роль в событиях 2014 года, приведших к возвращению Севастополя в Россию, часто упрекали своих сограждан в наличии романтических ожиданий, связанных с этим возвращением. В желании вернуться не в реальную Россию, а в тот идеальный образ Советского Союза, с его всеобщей гарантированной занятостью и социальным обеспечением, который севастопольцы унесли с собой в долгое украинское изгнание.
Проблема, однако, состояла в том, что и те, кто говорил об этом, зачастую сами руководствовались не менее романтическими представлениями о господствующем в России «диком рынке», в который необходимо вписаться, чтобы выжить и не пойти на дно. Эти люди помнили, что СССР погиб в условиях бюджетного дефицита и товарного голода, и они заранее готовили себя и свой город к трудному пути в условиях скудости ресурсов.
Реальность оказалась, однако, прозаической – благодарная и залитая нефтяными деньгами Россия совершенно не собиралась держать Севастополь на скудном пайке, напротив, деньги начали щедро выдаваться местной власти по линии ФЦП. Приоритетная оперативная задача новейшего времени состояла, таким образом, отнюдь не в выходе региона на бездефицитный бюджет, не в экономическом прорыве, а просто-напросто в грамотном распределении среди жителей города огромных поступлений из федерального бюджета. Город не должен был, согласно планам центра, искать способ самовыживания, он должен был найти путь, каким образом можно было бы перенаправить деньги из городской казны в карманы жителей, мотивируя этот трансфер какой-то трудовой активностью. Увы, до появления в Севастополе нового градоначальника эта модель еще не находила своего внятного личностного воплощения. И до сих пор она, кажется, не имеет четкого обозначения. Я попытаюсь, тем не менее, ее кратко охарактеризовать.
Две модели регионального развития
В общественном сознании Севастополя последних пяти с половиной лет столкнулись два противоположных представления о развитии, причем каждое из них предполагало больший контекст, чем рамки Севастополя, да и всей России.
Одно из них можно назвать моделью «представительной демократии», и связано оно было, очевидным образом, с севастопольским Законодательным собранием первого созыва. И хотя депутаты так называемой «чаловской группы», включая самого «народного мэра», никогда не определяли самих себя как адептов «представительной демократии» (пожалуй, можно вспомнить только неоднократное цитирование «народным мэром» Алексеем Чалым известной фразы Уинстона Черчилля о демократии как худшей формы правления помимо всех остальных), история «единственного независимого в современной России регионального парламента» (слова депутата Заксобрания Вячеслава Горелова о первом созыве) – это именно история о том, как сообщество на локальном уровне может самостоятельно решать вопросы жизнеустройства, начиная от направления экономического развития вплоть до определения места своего города в жизни страны. Разумеется, не случайно «чаловская группа» «зашла» в Заксобрание в 2014 году с собственной целостной стратегией развития Севастополя (по каким объективным и субъективным причинам эта стратегия оказалась не реализована – тема отдельного разговора), и не случайно она считала себя вправе бороться с теми местными начальниками, кто не собирался идти в предложенном ими направлении.
Второе представление на сегодняшний день не имеет устойчивого наименования и, по-хорошему, нуждается в подробном исследовании и описании, но можно сказать с некоторой уверенностью – речь идет о чем-то, расположенном в диапазоне от того, что мы назовем «новым социализмом», до того, что принято именовать «новым феодализмом». Сами сторонники данного мировидения – а это довольно большой слой экспертного сообщества - предпочитают говорить о ресурсном государстве, вертикальной концентрации ресурсов, обобществлении, всеобщем распределении, базовом доходе для каждого человека как о главных направлениях мирового развития, по которым до последнего времени ускоренно продвигался один Запад, а с 1980-х годов – еще и Китай. Весьма возможно, что в какой-то момент такая система распространится на весь мир. И хотя тезис о всеобщем распределении как стратегической перспективе в стране, в которой распределение ресурсов, очевидно, отнюдь не всеобщее, не могут не вызывать недоумение, можно предположить, тем не менее, что в настоящее время наблюдается некоторая внутренняя трансформация этой парадигмы, и на региональном уровне вместо доминирующего сегодня откровенного «рентного феодализма» предполагается движение в сторону своего рода «нового социализма».
Все это оказывается более чем актуально для региональной политики России в целом, и в частности для процессов, происходивших в Севастополе после его возвращения в состав России.
И Дмитрий Овсянников, и Михаил Развожаев – оба из когорты «новых управленцев», которые, как говорят эксперты, близкие к новым управленческим школам (Сколково, РАНХиГС, Точка кипения, АСИ), – были «заточены» на определенное понимание «развития». Если в двух словах – чиновник должен не просто перекладывать бумажки, но и улучшать качество своей работы. Однако первый избранный губернатор Севастополя занимался, словами ряда экспертов на условиях анонимности, скорее, дележом разнообразных ресурсов, а его легитимность в глазах населения и центральной власти была подорвана не только и даже не столько публичным конфликтом с Заксобранием, сколько огромным количеством земельных исков (около 5 тысяч), поданных правительством Севастополя против владельцев земель, т.е., по сути – против населения. Новый же врио губернатора со схожим проектным управленческим подходом в образовательном и карьерном бэкграунде декларирует и реализует (правда, пока – только начинает реализовывать) совсем иные вещи.
Вероятно, значение первого севастопольского парламента в новейшей истории города состояло не только в том, что он олицетворял собой движение в сторону полноценного низового представительства, и это движение не победило – оно и не могло победить в отдельно взятом городе в отдельно взятой стране в мире, где про демократию уже никто не говорит всерьез. Однако всё-таки что-то в городе реально изменилось с приходом Михаила Развожаева. Я полагаю, то что происходило в Севастополе последние пять с половиной лет, заставило центральную власть отказаться от позиции «рентного феодализма», при котором губернатор «заходил» в регион исключительно для тотального распределения местных ресурсов между «своими», абсолютно игнорируя мнение населения по этому поводу, и перейти на позицию условного «нового социализма». О чем, собственно, идет речь?
Речь идет о социальном строе, к которому непросто отнестись однозначно. В этом «новом социализме» нет места для полноценных представительных институтов, да и вообще для публичных институтов, консолидирующих «общественную повестку», общество распылено и атомизировано, но всё же мнение определенных местных групп интересов не игнорируется, оно оказывается выражено посредством инициированных сверху разнообразных форм связности, делающих местное население «сопричастным» затрагивающих их интересы властным решениям. Именно попытка введения такой модели и наблюдается в Севастополе с назначением врио губернатора Михаила Развожаева: с одной стороны, мы видим, что «проекты развития» осуществляются через реализацию больших государственных «строек», а с другой стороны – налаживается прямая коммуникация власти с населением по «болевым» вопросам.
Нельзя исключать, что изменение федеральной управленческой парадигмы в отношении регионов касается только Севастополя. Но нельзя исключать и того, что Севастополь станет местом «обкатки» нового подхода власти к экономическим и политическим процессам, подхода, который после апробации в городе русской военной славы сможет быть распространен и на другие регионы.
Операция «Трест»
12 августа 2019 года, спустя месяц после своего назначения, врио губернатора Севастополя Михаил Развожаев во время встречи с Владимиром Путиным предложил создать в Севастополе государственный строительный трест. Необходимость появления государственного предприятия Михаил Развожаев объяснил двумя обстоятельствами.
Во-первых, срывами в реализации проектов федеральных целевых программ (ФЦП) – «подрядные организации, определяемые по 44 ФЗ, не справляются с поставленными перед ними задачами… сроки сдачи объектов постоянно срываются». В Севастополе, где процент реализации ФЦП составляет 46 %, и выделенные федеральным центром деньги либо не осваиваются (остаются на счетах), либо в прямом смысле слова исчезают у подрядчиков (вместе с подрядчиками), озвученная врио губернатора проблема не кажется надуманной – всем в городе известно, что «Онкоцентр, Больницу скорой помощи и Инфекционку только собираются начинать строить, Камышовое шоссе строить некому, а те же КОС «Южные» единственным, чем могут похвастаться – так это потерей двух миллиардов рублей».
Во-вторых, потребность в едином государственном предприятии вызвана необходимостью строительства большого количества служебного жилья. По словам Развожаева, подсчеты правительства выявили кадровый дефицит в 2670 человек к 2025 году, когда будут построены новые объекты социальной сферы – «три крупнейших больницы, три станции скорой помощи, психоневрологический интернат, два новых театра, сельские клубы, десять новых школ и 14 детсадов, 20 спортивных баз и два стадиона». Кроме того, на текущий момент «в улучшении жилищных условий уже нуждаются более 2200 специалистов социальной сферы города», в том числе стоящие в очередях на жилье еще с советского времени.
В ответ президент анонсировал выделение 12 млрд рублей на строительство социального жилья в Севастополе силами государственного треста. В конце сентября текущего года правительство Севастополя объявило о создании государственного предприятия на базе ГУП «Агентство по ипотечному жилищному кредитованию Севастополя» - по словам Михаила Развожаева, существующий ГУП преобразовали в трест, «чтобы не множить сущности».
Отдельная проблема состоит в том, что, как показали последние месяцы, даже на строительство по федеральным целевым программам исполнительная власть с приходом Михаила Развожаева не может найти подрядчиков, и на объявленные конкурсы просто не подаются заявки. Можно, конечно, предположить, что дело в отсутствии закулисных договоренностей между правительством Севастополя и частными фирмами о негласном распределении полученных «подрядов», тем более, что, как говорят местные эксперты, врио губернатора в отличие от Дмитрия Овсянникова не привез «с собой» никаких компаний со своими «бизнес-интересами» и пока избегает общения с двумя местными строительными «воротилами» - Павлом Лебедевым и Евгением Кабановым.
В любом случае, как отметил в беседе с автором этих строк эксперт Высшей школы государственного управления РАНХиГС Сергей Журавлев, идея государственного треста – оправдана, особенно в условиях санкций: «это способ сконцентрировать средства, собрать их в одну кормушку, это логично с точки зрения подготовки инфраструктуры, в условиях, когда нет давления со стороны инвесторов, нет концессий, нет четкой юрисдикции и, соответственно, возможности у инвесторов застраховать свои вложения».
Таким образом, Михаил Развожаев пришел в Севастополь с ноу-хау, новой идеей, способной приобрести глобальные масштабы – создания государственного предприятия, которое, сконцентрировав ресурсы (проектные, инженерные, строительные, финансовые), будет строить государственное жилье.
Социализм с бюрократическим лицом
У такого подхода, очевидно, есть много плюсов. Как отмечает депутат ЗС второго созыва, главный редактор «Форпост» Екатерина Бубнова, «если идея строительного треста будет реализована, то это будет история про правильное использование земли, про адекватную цену на выходе, а также решение социальных проблем, расселение аварийки. И раз жилье будет строить государственный трест, значит, и квартиры будут принадлежать городу».
Кроме того, врио губернатора в своем первом большом интервью севастопольским СМИ 20 октября 2019 года специально подчеркнул, что кадры в государственный трест будут набираться из местного населения: «Всё благоустройство делать могли бы сами своим государственным предприятием, приняв на работу людей, живущих здесь же, с белыми зарплатами. Самая большая проблема строителей – что с ними никто официально отношения не оформляет. А если это нормально оформленное предприятие, то это предприятие может развиться за счет местных кадров и вполне нормально себя чувствовать, привлекая инженерный состав». Такой подход принципиально отличается от способов реализации ФЦП в соседнем Крыму – да, там процент реализации ФЦП в два раза выше, чем в Севастополе, однако достигается этот показатель с помощью внешних трудовых ресурсов: трасса «Таврида», аэропорт, энергетика и электросети, газопровод делаются «высаженными десантами», у которых свои и кадры, и стройматериалы, в итоге местная экономика и местное население не вовлечены в процесс, получая в распоряжение лишь его результаты (что, впрочем, тоже немало).
Идея Михаила Развожаева попадает в самую больную точку городской жизни – указывая на снижение уровня жизни местного населения после прихода России: из-за нарушения сложившихся торговых связей; всеобщего роста цен, не соответствующего росту зарплат; падения доходов в результате российского нормирования местной туристической сферы, находившейся в годы украинского «дикого поля» в сером или полусером состоянии. В Севастополе (в сравнении с тем же Крымом) это снижение отягощено коллапсом инфраструктуры, с которым две предыдущих администрации города частично не справились, а частично еще и усугубили ситуацию (ливневка, канализация, очистные сооружения, сползающие склоны, проблема водоснабжения и т.п.). И все это происходило на фоне резкого роста численности населения города после «Русской весны», с 350 тысяч до 450 тысяч по официальным данным, а по неофициальным – до 600.
Еще один важный признак наступления «нового социализма» - замораживание процесса приватизации в Севастополе. Первое севастопольское Заксобрание усилиями «команды Чалого» пять раз проваливало принятие закона о приватизации. При этом и сам «народный мэр» Севастополя, и близкие к нему депутаты, как глава бюджетной комиссии Вячеслав Аксенов, неоднократно заявляли, что являются сторонниками приватизации, которая – при правильной организации – может стать источником пополнения дохода бюджета и здоровой конкуренции. Однако в современных российских условиях приватизация – это, скорее, способ «кормления», и, видимо, неслучайно в проектах закона о приватизации, вносимых Дмитрием Овсянниковым в Заксобрание, скажем, здание местного автовокзала оценивалось в ноль рублей. Словами депутата 2-го созыва Екатерины Бубновой, «известно ведь, что нередко специально банкротят, чтобы продать по дешевле, а что будет, если провести честную оценку?». Кроме того, похоже, новый врио не только не собирается проводить приватизацию, но и готов перевести под прямой государственный контроль отдельные отрасли, о чем говорит ситуация с созданным летом государственным предприятием «Севастопольгаз» (причем финансируется ГУП из московского бюджета).
Обращает на себя внимание и характерный дискурс врио губернатора, с его ярко выраженными советскими интонациями. «Не буду брать на себя повышенных социалистических обязательств», «не могу оплачивать из бюджета неправильно положенную плитку – это же не государственный подход» и т.п. Обращает на себя внимание и мотивация создания государственного треста, озвученная Михаилом Развожаевым в инстаграмме и отсылающая к периоду восстановления Севастополя после Великой отечественной войны силами «знаменитого городского строительно-монтажного треста «Севастопольгражданстрой»».
Впрочем, можно предположить, что сравнение задач нынешнего государственного предприятия с задачами «Севастопольгражданстроя», возникшего в ноябре 1944 года в экстренных условиях после освобождения города, возникла не только с целью подчеркнуть «советскость» подхода нового врио губернатора, что явно должно было лечь как «бальзам на душу» горожан, но и с целью обозначить то чрезвычайное состояние, в котором находится сегодня инфраструктура города. Тем не менее возвращение советской риторики в устах нового градоначальника весьма показательно.
О том, что такой трест может быть оправдан, скорее, в экстренных условиях, когда требуется быстрыми темпами, в режиме «ручного управления», качественно решить инфраструктурные проблемы и довести Севастополь до уровня средне-российского города, говорят депутаты севастопольского ЗС 1-го созыва из «чаловской команды», которые при этом называют себя сторонниками «здоровой конкуренции». Словами Виктора Посметного, председателя комиссии по законодательству в ЗС 1-го созыва, «это тема многоплановая, она затрагивает не только Севастополь, но и строение власти самой по себе, и взаимоотношение власти с бизнесом, с «элитой». С одной стороны, мы видим, что происходит даже на объектах федерального значения, как космодром Восточный. Мы видим и как глава Счетной палаты Алексей Кудрин провел оценку незавершенного строительства на территории Российской Федерации – там просто запредельные цифры. С другой стороны, застройщики должны действовать в нормальной здоровой конкурентной среде. Если застройщик будет один, он через какое-то время превратится в монстра. И будет влиять на общественные процессы, как сейчас влияет крупный строительный бизнес. Ручное управление оправдано в чрезвычайной ситуации, как с очистными сооружениями, как с ливневкой. Но важно понимать, что это не навечно, и мы будем должны от этого отойти через некоторое время».
Кадровое изобилие в условиях дефицита компетенций
Предлагаемая Михаилом Развожаевым экономическая модель содержит не только очевидные плюсы, но и заметные риски. Первый напрашивающийся вопрос – словами Екатерины Бубновой – «не будет ли созданное государственное предприятие раздавать субподряды тем же строительным подрядчикам»? Далее, еще в сентябре руководитель рабочей группы по международно-правовым вопросам постоянного представительства Республики Крым при президенте России Александр Молохов отметил: «Идея создания государственной строительной компании по типу управлений капитального строительства, существовавших в советские времена» упирается в вопрос мощностей – «а где те мощности, которые обязательно нужны?... Всё равно, я думаю, без самого мелкого субподрядчика не обойтись».
Скорее всего, возникнет проблема и с уровнем компетенции местных кадров – как управленческих, так и проектных, и инженерных. Специалисты, работавшие с управленческими кадрами в Севастополе, отмечают их низкую квалификацию – «средний чиновник в Севастополе ниже по своему уровню, чем чиновник, скажем, в Калужской области. Попытка опереться на местные кадры тут же споткнется об их низкую квалификацию. На многие строительные компетенции местное население просто не встанет. И на текущем этапе не хватит времени на их переподготовку».
Еще одна существенная проблема – невозможность трудоустроить заметное количество местных жителей в государственный трест. Сергей Журавлев говорит по этому поводу – «Да, это увеличит число занятых севастопольцев. Ну тысяча-две – насколько это существенно для Севастополя? Кто-то из севастопольцев будет устроен, но не надо питать иллюзий – не все севастопольцы вздохнут с облегчением. Это будут проценты населения, не десятки процентов».
И еще один, возможно самый существенный фактор – невыстроенные отношения врио губернатора с севастопольскими владельцами земель, причем как крупными монополистами (уже упоминавшимися Кабановым с Лебедевым), так и мелкими собственниками. Как полагает Сергей Журавлев, «создание единой подрядной организации, о которой говорит Развожаев, – это шанс построения единой градостроительной политики, чтобы не было историй как с «голубым унитазом»». В своем первом большом интервью врио говорил о намерении «создать идеальную модель, чтобы нельзя было построить что попало кому как понравится. Нормальная городская модель жилья людей с разными социальными категориями».
В целом же, в условиях отсутствия Генплана строительное лобби и его роль в жизни города – по-настоящему сложная тема. При этом, как говорят местные эксперты, в ближайшее время ожидается завершение судебных процессов по земле, отданной в аренду Лебедеву и Кабанову, и многое зависит от того, какими будут решения судов.
Диктатура согласия
И последнее, о чем необходимо сказать в связи с темой развития в парадигме, которую я условно обозначила как «новый социализм» - это приложение «культуры согласия» и «сопричастности» общества к управленческим решениям.
Представители экспертного сообщества рассуждают о необходимости такого приложения следующим образом. Речь чаще всего идет о выделении разнообразных целевых сообществ из населения, которые могут выдавать из себя идеи по обустройству города на этапе предварительного обсуждения проектов, тем самым беря на себя ответственность за их последующую разработку и реализацию, в том числе позволяя власти в дальнейшем купировать недовольство дворовых микросообществ, ветеранских организаций, блогеров и т.п. Участие населения в предпроектной стадии – принципиально важный фактор, на который обращали внимание все эксперты, с кем мне приходилось говорить о «медиации».
При этом не должно быть иллюзий, речь идет, скорее, об имитации привлечения общественности, основанной в том числе на представлении о том, что само население в эпоху всеобщего гражданства – не граждане античного полиса со своими сложившимися представлениями об «общем благе», «общественных интересах», «стратегии», но жители условного большого хутора, которым «своя рубашка ближе к телу». «Общество» по определению не может быть компетентным и квалифицированным в вопросах управления и развития собственной территории, и в то же время «какими бы компетенциями ни обладал чиновник, его действия выносятся на суд некомпетентных жителей». Поэтому одна из современных практик, уже получившая развитие во множестве стран с разными политическими системами, – это участие в дискуссиях в рамках городских сообществ различного рода медиаторов, модераторов - своеобразного «дипломатического десанта», участвующего в налаживании мостов между разными точками зрения. В России эта практика пока не получила распространения, хотя АСИ уже разрабатывает стандарт вовлечения граждан в процесс градпроектирования.
Несмотря на довольно циничную подоплеку этого «новосоциалистического» подхода, который по существу отказывает людям в праве защищать свои интересы посредством институциональной «представительной демократии», вполне вероятно, конкретно в Севастополе утверждение этого подхода позволило бы наконец-то решить накопившиеся бытовые и инфраструктурные проблемы, а с учетом реальной общественной активности значительной части населения и наличия у него представлений о том, что такое городское пространство как целостность, исполнительной власти удастся не потерять в очередной раз свою популярность в городе.
Надо сказать, что описанный подход уже находит определенный отклик у жителей города, особенно положительно было принято озвученное Михаилом Развожаевым намерение привлекать представителей населения для обсуждения проектов до начала проектирования.
Подобная постановка вопроса весьма актуальна, ведь Развожаев, как отмечает Сергей Журавлев, «пришел» в Севастополь со «своей» ФЦП. Сам врио губернатора так сказал об этом в интервью севастопольским телеканалам 20 октября 2019 года: «До 2022 года у нас действующие ФЦП, а затем будет новая программа, которая будет формироваться из тех проектов, которые мы будем формулировать ближайшие два года. И вот здесь наша главная задача не повторить ошибок. Очень важна предпроектная стадия – определиться с объектами, потом с точки зрения Генплана определить, где они будут строиться, всё взвесить, и только потом приступать к проектированию. Очень низкий уровень проектирования – главная проблема нынешних ФЦП. Проекты сделаны отвратительно, дистанционно. Иногда без выделенных участков под них. Весь ужас, что мы торгуем проектную организацию по 44 закону. Лучше что-то проектировать своими силами, на месте сращивать проектировщиков с инженерами».
О низком качестве проектирования как чуть ли не главной текущей проблеме в условиях, когда в городе возникает «вменяемая» исполнительная власть, говорят и местные общественные деятели. Так, депутат севастопольского ЗС 1-го и 2-го созывов, председатель комитета по градостроительству, единственный из «чаловской команды», прошедший в новое ЗС не от партии ЕР, Вячеслав Горелов отметил – «возможно, проекты ФЦП были разработаны не для их реализации, а для того, чтобы с этих проектов что-то получить в личных целях. Поэтому проекты теперь необходимо делать заново, и заново же проходить госэкспертизу». При этом проблема проектирования касается не только ФЦП, но и многих других, отмечает Вячеслав Николаевич: «Иногда складывается впечатление, что причина низкого качества проектов в следующем: проектные организации не знакомятся с предметом проектирования на местности». В тех случаях, где успели схватить строителей за руку – как это произошло на улице Советской – получилось защитить от сноса часть зеленых насаждений. Но для этого «потребовалась политическая воля губернатора, чтобы после того, как люди стали возмущаться, было проведено несколько рабочих совещаний с участием представителей Департамента транспорта и развития дорожно-транспортной инфраструктуры города Севастополя и представителей подрядчика, по итогам которых были внесены изменения в проект». «Нужно полностью менять систему управления проектами, начиная с разработки и согласования задания на проектирование», резюмирует Вячеслав Горелов.
Об этом же говорит и Екатерина Бубнова – «хотелось бы, чтобы вначале происходило тотальное обсуждение, находились точки соприкосновения и определялись запреты, а потом уже за ними следовало проектирование. А не как сейчас – тратить деньги на проект, а потом получать ор до небес. При этом у севастопольцев есть понимание «общего блага», которое крики во дворах отнюдь не отражают. Но и до маразма, когда тебе еще не показали проект, а ты уже рукоплещешь, тоже не нужно доходить».
Местные общественники называют три формы коммуникации с властью, которые теоретически могут быть успешными и действенными – общественные слушания, Общественная палата и общественные советы при департаментах.
В качестве позитивного примера взаимодействия врио губернатора с общественностью опрошенные эксперты называют слушания по реконструкции одной из центральных улиц города – Большой Морской, а наблюдательный совет, организованный врио губернатора, – его успешным ходом. Сергей Журавлев отмечает в связи с этим - «предыдущий губернатор был социопат, а до него был еще один – с военным самодурством. Поэтому ставка была сделана на новое лицо, которое способно разговаривать и договариваться. И новый врио губернатора выдержал три больших общественных слушания, держался с публикой до двух часов. Это очень серьезно для политика. С учетом претензий, которые могли выдвинуть власти».
Впрочем, и столичные, и местные эксперты говорят – проблем с реконструкцией Большой Морской не возникло бы, если бы до начала проектирования были проведены общественные слушания. А теперь значительную часть претензий общественности пришлось удовлетворить, поскольку московские «реконструкторские» подходы (а реконструкция Большой Морской проводится за счет московского бюджета) не были восприняты местным населением. Опять же сошлюсь на Сергея Журавлева – «первый заход на святыню надо было готовить. Вначале заходить на население, а потом уже проектировать».
И еще одна проблема, вызвавшая к жизни специальный наблюдательный совет по реконструкции Большой Морской — это отсутствие работающей Общественной палаты. Опять же все, с кем мне приходилось говорить на эту тему, солидарны в выводе, что при текущем составе ОП (а она формируется по действующему сейчас закону об ОП) превратить ее в работающий орган невозможно.
Местные активные общественные деятели более позитивно говорят об общественных слушаниях, состав которых не выборный (как в случае с ОП и Заксобранием), но общенародный, хотя право голоса при этом имеют только те, кто прописан на соответствующей территории. Так, бывший активный деятель Общественной палаты, автор законопроекта об ОП Григорий Донец в передаче на сайте «Форпост» отметил, что главная проблема здесь – избежать фейковых фигур: «Чтобы избежать фейковости, надо действовать в строгом соответствии с законом – голосуют жители только этого района. На слушания по бухте Стрелецкой приехали люди с украинским паспортом, с Корабельной стороны. И им вежливо сказали – присутствуйте, но листочки на голосование не получите. Фейковые слушания были проведены с подменой результатов по застройке Мыса Хрустальный. Всем было очевидно, что большинство выступает против, а в протоколе все оказалось хорошо. То же самое было с парком у горы Гасфорта». Но есть и примеры реальных общественных слушаний – «слушания по застройке западного берега бухты Казачьей, когда ИЖС переводили под малоэтажную застройку, а там давно уже было все построено».
Тем самым, активные общественники Севастополя более позитивно говорят не о выборных институтах, а о прямой коммуникации населения с властью. Однако возможно ли это само по себе, даже если позиция губернатора определяется «государственным подходом», а не феодально-ресурсным отношением к городскому пространству? По мнению социолога Игоря Задорина, такое трудно представить: губернатор – всегда заинтересованная сторона «диалога», кроме того, самой исполнительной власти даже теоретически трудно разобраться в «смысловых коалициях», которые могут создавать спонтанно люди в конфликтных или около-конфликтных ситуациях. Поэтому, с точки зрения руководителя исследовательской группы «Циркон», должна быть разработана технология «внутренней дипломатии», когда специально обученные люди, не включенные в местные бизнес- или какие-либо иные интересы, помогают выделить основные 5 – 6 позиций в местном обществе по поводу общественных приоритетов и донести эти позиции до исполнительной власти.
Шанс на возмущение?
С назначением врио губернатора Михаила Развожаева те люди, которых ранее в некоторых федеральных СМИ уничижительно именовали «майданщиками» — а имеется в виду «команда Чалого» — начали активное взаимодействие с исполнительной властью (правда, многие наши коллеги при этом говорят, что и «чаловской команды» как таковой уже и нет). Руководитель основного медиа-проекта «чаловцев» — сайта Форпост — Екатерина Бубнова отмечает: «Мы не заточены на крик. А если мы не участвуем в оппозиционной повестке, она становится маргинальной. Остальные крики – мелкие. Но если будет бесконечный Парк Победы – вот где будет узкое место, которое может вызвать серьезное возмущение горожан». Вячеслав Горелов – наиболее оппозиционно настроенный из всех «чаловцев» политик – говорит так: «Моя позиция, высказанная в июле, незыблема — в ЗС должно быть 16, а еще лучше 17 голосов, которые смогут принять решение о недоверии губернатору. Но центр хорошо постарался, и ЗС загнули под стандартную федеральную повестку, когда ЗС является не столько самостоятельным органом власти, сколько придатком власти исполнительной. Строго говоря, должен быть баланс законодательной и исполнительной властей, возможность отстаивать свои позиции, но в течение 5 лет это изменить невозможно. В то же время появился вполне вменяемый губернатор, и опыт октября – ноября показывает, что вроде бы совместная работа возможна. С учетом опыта предшественников можно надеяться, что исполнительная власть хулиганить не будет или будет хулиганить намного меньше».
Однако означает ли это, что оппозиционная повестка исчезает в Севастополе, и практики медиации вкупе с готовностью активных общественников взаимодействовать с «нормальной исполнительной властью» способна предотвратить нарастание оппозиционной повестки? Та же Екатерина Бубнова отмечает, что «уже сейчас оппозиционные партии, в первую очередь, коммунисты, торгуют своей потенциальной оппозиционностью, тем, что они могут вывести людей на улицы города. Именно они потенциально могут быть точкой возмущения спокойствия». Если судить по реакции представителей местного отделения КПРФ на первое большое интервью врио губернатора, Екатерина Викторовна права. Социальная проблематика как оппозиционная обладает большой перспективой в Севастополе – ведь до простого населения пока не доходит тот денежный дождь, который сыплется на Севастополь и в виде ФЦП, и в форме больших московских проектов, которые пока только вызывают заметное раздражение простых людей.
Государственный строительный трест, сколь бы крупным он ни был, сам по себе не сможет кардинально решить эту проблему, но, безусловно, тяготение исполнительной власти города в сторону хозяйственной модели с широкими социальными обязательствами по типу советского «соцпакета» налицо.
И так ли уж стопроцентно удачно сработают подходы медиации и «десантирующиеся медиаторы», распыляющие общество по мелким группам, если им вдруг начнет противостоять «реальная политика»? И все-таки нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что именно публичное институциональное давление (в лице Заксобрания первого созыва) обеспечило Севастополю, по общему пока мнению, позитивную эволюцию исполнительной власти с «рентного феодализма» к «новому социализму». Никакие практики «соучастия» не помогли бы достичь аналогичного результата.
Севастополь — Москва
