Какие антикризисные меры (из тех, что применяются в мире или какие-то оригинальные) вы бы считали и подходящими для России, и по средствам нам?
Их нужно разделить на две группы: первая — поддержка бизнеса, вторая — прямая адресная поддержка населения. Что касается поддержки бизнеса, то все делают примерно одно и то же. Это смягчение денежной политики, центральные банки заливают рынки дешевыми деньгами. Смягчение денежной политики подразумевает в первую очередь снижение базовой процентной ставки. Но ни снижение, ни повышение процентной ставки для России, видимо, не являлось бы правильной мерой, поскольку мы в сравнении с центральным банками развитых стран в этой мере ограничены.
Почему?
Потому что значительный объем финансового рынка России по-прежнему еще занимают нерезиденты, которые зарабатывают на операциях сarry trade и при снижении процента ускорят вывод капиталов, запуская тем самым классический механизм запуска финансового кризиса. Ускорится спекулятивный сброс рублей и и покупка валюты. Все это нам хорошо известно по 1998, 2008-2009, 2014 годам, да и весной 2018 года было все это, на днях сегодня повторилось по полной катушке, несмотря на все предупреждения. Снижение процентной ставки ускорило бы этот процесс, и в этом смысле Банк России ограничен в использовании этого инструмента поддержки экономики. Скорее речь идет о другом — лишь бы они не повысили ставку.
Есть опасение, что монетарные власти могут опасаться инфляции, связанной с падением курса рубля и задуматься о повышении ставки.
Главное, чтобы они это не сделали. Это то, что относится к Центральному банку
Теперь, что касается правительства. Правительства всех стран делают примерно одно и то же: это налоговые и другие стимулы в части любых отношений с государством. Это снижение налогов, отсрочки налоговых платежей, отсрочки и снижение арендных платежей для государственного имущества, отсрочки страховых выплат, расширение программ бюджетного финансирования в порядке финансовой помощи. Много различных подобных мер в разных странах, но в принципе тренд один и тот же. И российское правительство объявило меры, которые укладываются в этот же тренд. Можно спорить о размерах и формах того, что предполагает или делает российское правительство, но принципиально оно думает в том же направлении, что и все.
Есть еще линия смягчения регулирования — смягчения надзора, проверок, ослабления банковских нормативов, снижение нормативов рисков, требований к обязательным резервам банков. Не знаю, насколько эта линия будет твердо проводиться, но она уже обозначена. Это помогает удержаться на плаву банкам, удерживает их ликвидность, увеличивает активную, работающую часть денежной массы, облегчает кредиты – и, значит, поддерживает экономику.
А вот вторая часть атикризисных мер — адресная поддержка населения (которая была бы отражением социально-рыночного характера политики), у нас практически незаметна. Только сейчас появляются первые ростки в эпицентре коронавируса в России – Москве и Московской области. Но это тоже делают повсеместно, это тоже базовый мировой тренд, Он хорошо виден в странах Восточной Европы. В Чехии, например, крупнейшие банки предложили рассмотреть отсрочки по ипотеке и по потребительским кредитам; государство предлагает денежную помощь по заявлению граждан, далее — отсрочки подоходного налога, арендных платежей государственного и муниципального имущества, оплаты ЖКХ. Отдельные меры предназначены для самой уязвимой группы в период пандемии, для граждан старше 70 лет, для инвалидов, беременных женщин. В той же Чехии выделили в продуктовых магазинах специальные часы (с 10 до 12 часов) для людей старше 65 лет для льготной закупки продуктов.
Вся эта линия в России до недавнего времени была почти никак не обозначена. Я на своих площадках в социальных сетях предложил механизм прямой адресной поддержки людям старше 70 лет. Организовать безусловную, без всяких документов и проволочек выплату 15000 рублей всем гражданам старше 70-и. На самом деле их в России чуть больше тринадцати миллионов,
То есть по масштабам нашего бюджета это не очень-то большие траты...
150 миллиардов рублей, где-то 2 миллиарда долларов. В сравнении с объемом накопленных резервов это ничтожная сумма. А с точки зрения наших старших — это очень значимая сумма, особенно для тех, кто живет в не в Москве. 15 тысяч рублей – это продуктовый набор на месяц, лекарства, самое необходимое. И еще, конечно, обратиться с просьбой тем, кому такая денежная помощь не нужна – отказаться от нее.
Бывают и более точечные меры. В той же Чехии, например, закупаются несколько десятков миллионов масок и, если я правильно понимаю, они будут централизованно распределяться. Это разумно, поскольку там введены жесточайшие карантинные меры, и появление на улицах, магазинах и учреждениях без масок запрещено.
У нас в этой части политики — почти белое пятно. Мы были бы очень рады, если бы российское государство наглядно показало свое служение всем нам, начав с массированной поддержки в условиях пандемии наиболее уязвимых слоев населения в экономическом кризисе. Мы – бедная страна. Более 100 млн. человек живут в средних и малых поселениях. У них абсолютно преобладает «низкобюджетная» модель семьи, когда люди вынуждены докармливаться в серой экономике, в садах и огородах, бесконечным совместительством – работой на убой. Там такая поддержка очень нужна.
А как вы думаете, почему у нас в этом месте провал?
Дальше уже начинается политика, а я бы не хотел делать политических заявлений, это не моя зона компетенции.
Но все же дело именно в политических механизмах или это недостаток управленческого кругозора и компетенции, чиновники просто не знают мировой опыт?
Это, к сожалению, — в природе нашего государства. Для него интересы семей, широких слоев среднего класса – не приоритет первого порядка (еще раз, несмотря на все произносимые слова). Так уж всё устроено, наверное, веками. Скорее, государство настроено на массовую обработку населения как ресурса, который нужно держать в стабильности, получать от него именно то, что хочешь. Но кризис и пандемия как раз — хороший повод доказать, что природа государства меняется. Что политика становится все более социально-рыночной. Сейчас остро не хватает личных, непосредственных обращений к населению с предложением мер прямой поддержки — и со стороны высоких должностных лиц, и со стороны крупного бизнеса. Они только-только стали появляться в Московской области и в Москве.
А насколько действенны уже объявленные меры поддержки малого бизнеса? Не слишком они осторожны?
Они, в общем, нормальны. Можно говорить, что они в сравнении с объемом накопленных резервов маловаты, но они полезны. Но главной мерой поддержки бизнеса было бы обеспечение доступности кредитов. А они остаются малодоступны, и становятся еще менее доступны в кризис. И мы понимаем, что налоговые меры будут иметь так же как и прошлые кризисы ограниченный эффект, потому что бизнес будет уходить в тень. Ну а любые отсрочки налоговых платежей, замораживание проверок бизнеса, любая прямая помощь - они полезны. Единственного, чего у нас нет совсем среди мер поддержки бизнеса — дешевого доступного кредита на открытом рынке. За последние тридцать лет мы так его и не обеспечили. Наша финансово-кредитная система не только мелка, но и по-прежнему обладает крупнейшими деформациями.
А вот в кризисном порядке, непреднамеренно он не может появиться — в результате того, из-за девальвации рубля может ускориться инфляция, а ставку не повысят?
Нет, дешевый легкий кредит – скорее, свойство спокойных времен. На пике волатильности, роста цен, в кризис – невозможен. Мы трижды упустили время для его форсирования – в 2000-х годах, до мирового кризиса, затем в 2010 – 2013 годах и, наконец, в 2016 – 2019 годах.
Надеюсь, что даже в результате сильного падения рубля не будет такой же высокой розничной инфляции, как и в прошлые кризисы — сейчас меньше зависимость внутреннего рынка от импорта продовольствия, да и государство стало более осторожным в назначении цен. Хорошо известно, что до недавнего времени высокая инфляция в России инициировалась, прежде всего, государством – в части цен и тарифов, которые оно регулирует
Как могла бы выглядеть политика по стимулированию дешевого кредита в России?
Понятно, какой она могла бы стать в более спокойные времена, но не факт, что это можно сделать в кризис. Речь, конечно, не идет о «ручной» раздаче кредитов избранным крупным корпорациям, как это у нас практикуется, как в кризисы, так и после них. И не об административном распределении кредитов через внебюджетные фонды. И, естественно, не о продолжении широкого субсидирования процентной ставки за счет бюджета (и наших карманов). Всем этим можно заниматься десятилетиями (уверен, будет продолжаться), так и не получив дешевого кредита и хорошей рыночной среды для него.
Лучше не субсидировать, а снижать сам процент. Пример, как это сделать – рефинансирование Банком России региональных банков под залог кредитов малому и среднему бизнесу под низкий процент, с ограничением процентной маржи, при требованиях к должному качеству кредитов. Подобных инструментов в мировой практике – десятки. Да, они нерыночные. Да, они по сути операционное вмешательство в рыночную среду, но это гораздо лучше массового субсидирования процента, которое тоже не рыночно и ни к каким улучшениям в области кредита не ведет. Думаю, что если бы это было сделано 2-3 года назад, то мы бы сейчас имели гораздо более здоровую ситуацию с кредитами бизнесу, чем имеем сегодня.
В начале года было зафиксировано ускорение промышленного роста, все говорили, что в этом году будет рост ВВП какой-то более существенный...
Я этого не говорил и не писал. И даже не предполагал этого. На протяжении нескольких лет происходило снижение темпов мировой экономики. Этот год и без пандемии мог быть отмечен дальнейшим снижением темпов роста у наших основных сырьевых клиентов — у Китая и у Европейского Союза. Более того, широко обсуждалась вероятность очередного мирового финансового кризиса в 2020 году. Шансы такого кризиса я оценивал в 30 - 35%. Невозможно расти, когда твои главные клиенты – в беде или в затруднении
Но могли быть внутренние причины для роста — начало реального финансирования нацпроектов, например.
Замечательно было бы расти с опорой на внутренний спрос, выращивая внутренний рынок, но для этого нужно, чтобы все экономические и административные инструменты в национальном хозяйстве были бы настроены на стимулирование роста. Подчинены – росту, модернизации. Боюсь, что национальные проекты — это не столько создание новых механизмов, сколько перелопачивание тех же ресурсов, которые уже шли в экономику через ФЦП и прочие бюджетные и внебюджетные механизмы. Никто так и не ответил на вопрос, действительно ли сумма ресурсов, выделяемых по национальным проектам, больше, чем то, что выделялось до них через другие каналы. Сегодня весь рост в России сосредоточен вокруг бюджета. Все стоят вокруг него и говорят: дай! Но такая экономика заранее обречена на торможение, на очень низкие темпы роста, она - тупиковая. Бюджет – не резиновый, он не может сразу – и пушки, и масло, и инвестиции, и деньги в резервы, в общем-то избыточные. При высоких ценах на нефть это еще можно хоть как-то сделать, но не при низких. И все это, повторюсь, на фоне того, что экономика России готовилась к снижению внешнего спроса и замедлению мировой экономики в 2020 году.
Получается, что пандемия короновируса не столько вызвала мировой кризис, сколько его ускорила, обнажила?
Вместо вялотекущей картины болезни — тех же 0,8%, 1%, ну 1,5% роста, случился большой кризис. Бывает, что, когда финансовые рынки перегреты, для кризиса достаточно даже одного небольшого повода. А тут случились сразу три – и больших. Замедление экономики мира в 2018 – 2019 годах, такой же прогноз – на 2020 год. Плюс коронавирус и проблемы вокруг сделки с ОПЕК+, вызвавшие падение цен на нефть. На попытку нового правительства России начать более энергичную экономическую политику наложились и пандемия, и падение цен на нефть.
Даже сейчас можно прочесть, что нефтяная война для нас не так уж и страшна, что настоящие потери понесет американская сланцевая нефть...
Увидим, что останется, когда пыль рассеется после битвы. Дело же не только в ценах на нефть, но и в доле мирового рынка, которую занимает Россия. Сохраним ее?
Как ни странно, проблемы могут корректироваться падением рубля и инфляцией. Например, власти будут говорить о том, что социальные обязательства полностью выполнены, но мы, конечно, понимаем, что они будут выполнены в номинальных рублях. Или падение рубля очень поможет выжить сырьевым компаниям, как это было в 2014 – 2015 годах. Я давно говорил, что рубль был переоценен, когда он находился в районе 60-62 за доллар, а еще раньше – 56-58, и что если бы он ушел к 72-74 рублям за доллар, то это был бы сильный стимул для экономики России. Умеренно слабая национальная валюта во всех случаях экономического чуда в мире – очень хорошее подспорье для быстрого роста. Не зря Китай столько раз обвиняли в валютном манипулировании, чтобы ослабить юань.
Есть ли у вас уже представление о том, насколько будет длительным кризис и насколько глубоким?
Как только мы увидим на графике распространения пандемии в Европе вместо экспоненты загибающуюся логистическую кривую, тогда мы сможем дать более ясный прогноз нормализации экономики Европы, от которой так много зависит, в том числе и внутри России. ЕС – это больше 40% внешнеторгового оборота России, Китай – 16 – 17%. Нам нужен их спрос на сырье, чтобы жить. Сейчас самая большая неопределенность – это пандемия в Европе, которая пока только разгорается. И еще мы не знаем, как будет проходить эпидемия в России и странах СНГ, где всегда кризисы протекали хуже - с рычагом по отношению к Европе.
Каким будет кризис, зависит от отношения государства, элит к населению. Одно дело – подчинить политику стабильности, лишь бы люди не вышли на улицы, не было бы массовой безработицы, удерживать их в рамках, как «массовый ресурс». Другое дело – экономическая политика, в центре которой стояли бы интересы российских семей. Всё, что делает государство, должно быть подчинено именно семьям. Как это ни смешно, я бы назвал это «экономической политикой любви»
Что это значит? Всегда прямая речь. Ее сейчас очень недостает. Не «они» и «мы», а «мы» и «мы». Максимальная поддержка семей из накопленных резервов. Это не значит раздачу всего и вся. Это значит действенную помощь всем тем, кто в этом особенно нуждается. И, если бы мы пошли этим путем, то стали бы намного устойчивее в этот кризис. И вышли бы из него с меньшими разрушениями и лучшей возможностью для роста.
Это про то, что делать государству, а что делать гражданам, от них-то что-то зависит?
Конечно, и очень многое! В кризис важно нам самим быть очень мобильными, подвижными, думающими, искать новые идеи, пытаться опережать события хотя бы на 2-3 дня, на неделю. Видеть, как развивается общественная ситуация, уметь прогнозировать, уметь не суетиться, не пытаться все немедленно продать или, наоборот, купить — видеть длинные тренды. Искать новые ниши бизнеса и самореализации, готовиться к будущему. В кризисы рождаются новые проекты. Часто в кризисы вкладываются в самих себя: здоровье, образование. Дети рождаются, особенно после карантинов!
Важно не думать, что со мной лично ничего не случится. Не уходить к крайним точкам зрения — «ничего не происходит» или «все там будем». Быть взвешенным, иметь доступ к честной информации, не к пропаганде (такие источники есть) и думать на шаг вперед – что делать дальше. Знать, что происходит именно сегодня, без иллюзий. Решать, как не прервать основные линии доходов, чтобы удержать свою семью на плаву, как могут помочь связи. Всё имущество, способное приносить доход – в дело. Если есть льготы – получить их, это тот же доход. Стараться не брать новых денежных обязательств, особенно в валюте. Не суетиться во время кризиса, пытаясь отыграться. Наверняка, потеряете. Еще раз посмотреть вокруг себя — в поисках новых возможностей, идей, новых доходов или экономии в расходах.
Жить не только в терминах «нам должны» или «что же они делают», но и «мы сами». Задуматься, как мы сами управляем своим имуществом, семьей, ее финансами, ее здоровьем, как мы сами ее защищаем, как помогаем тем, кто внутри семьи, и еще – какое у нее будущее. Что нужно сделать, чтобы в следующий раз быть в большей готовности. Кризис – отличное время, чтобы начать лучше управлять своей судьбой – и сейчас, и потом, когда всё закончится. Конечно, кризисы были, есть и будут, но будут и шансы быть дальше, больше и лучше– для всей семьи. Если, конечно, пытаться управлять семьей как проектом, нацеленным на успех. И если не считать все сказанное просто общими словами, не имеющими отношения к реальной жизни. Поверьте, слишком часто мы всей семьей занимаем в жизни, как в шахматах, неправильную позицию, ведущую к неустройству.
