Коронавирус протестировал власть на прочность. В первую очередь, с точки зрения эффективности управления. Во вторую – проверяется качество и своевременность антикризисной реакции. Хаоса и безвластия на местах удалось избежать, во многом благодаря консолидированной работе всех органов власти.
Социология показывает, что граждане напуганы и обеспокоены финансовыми проблемами, но государство поддерживают и дисциплину добровольно соблюдают.
А вот с мерами борьбы с коронавирусом и последствиями карантина в экономике возникают вопросы. Не все считают, что длительная самоизоляция стране на пользу.
Кроме того, малый и средний бизнес получил весьма незначительные меры поддержки. Предприниматели сообщают об увольнениях и сворачивании производств. Политики оправдываются массой неизвестных в кризисной обстановке и продолжают беречь запасы на чёрный день.
Подробно о состоянии государства и общества в коронавирусную эпоху читайте в свежем номере журнала «Эксперт».
А здесь мы поинтересовались мнениями экспертов о том, почему меры власти по поддержке экономики страны, бизнеса и граждан выглядят такими осторожными на фоне иных стран и большого накопленного запаса?
Директор по исследованиям фонда ИСЭПИ Александр Пожалов
Неторопливость развёртывания антикризисных мер, которые касаются прямой поддержки населения и бизнеса, объясняется следующими факторами.
1. Власти, видимо, пока не в состоянии оценить длительность периода распространения коронавируса по России и вызванных им «карантинно-самозоляционных» мер для экономики. И на этом фоне, из-за разразившейся ценовой войны на рынке нефти и осознания неизбежного после пандемии на год-два сокращения общемирового спроса на нефть, нет уверенности и в том, что цены на отечественную нефть до конца года вернутся хотя бы на уровень «бюджетного правила».
Поэтому выбран вариант, когда объём антикризисной поддержки экономики в несколько раз (а то и на порядок) меньше по сравнению с США, Японией, основными европейскими государствами, чтобы досрочно не расплескать резервы и ФНБ. Ведь Россия, к тому же, находится под режимом санкций и не имеет доступа к дешёвым источникам заимствований извне.
Но по мере растягивания коронавирусного карантина власть будет точечно расширять антикризисный пакет, как было сказано в среду в третьем обращении Путина.
2. Вероятно, имеет место инерция государственного мышления, при которой пакет мер в нынешний кризис изначально готовится по аналогии с кризисами 2008-2009 и 2014-2015 годов. Поэтому упор делается на сохранение дееспособности банковской системы (как «кровеносной системы экономики»), помощь компаниям из списка системообразующих, отсрочку текущих выплат для бизнеса — на фоне встречных требований к бизнесу сохранить за собой бремя платежей за отправленных на карантин работников и не увольнять людей.
Однако этот кризис, как уже очевидно, сильно отличается тем, что:
- первой под удар попадает «экономика услуг и потребления», а не производственный сектор и крупные корпорации. Там сокращение объёмов производства ожидается на следующем этапе.
- его последствия в виде спада спроса будут длиться долго, а значит и перспективы восстановления бизнесов в сфере «экономики потребления» после ухода коронавируса компаниям тоже неочевидны. Думаю, страны Европы будут долго держать свои границы закрытыми для туризма, мировой рынок авиа- и грузоперевозок быстро не восстановится. И население российских мегаполисов за время самоизоляции и информкампании, с ней связанной, надолго получит прививку от походов в рестораны, ТРЦ и проч., не говоря уже о резком сокращении располагаемых денежных средств на это.
А у бизнеса в России, в том числе из-за санкций и длительной стагнации экономики и уровня доходов населения, нет подушки безопасности, чтобы временно принять на себя все расходы на временно не работающих сотрудников. Кроме того, ведь в последние годы выросло и общее налоговое бремя на бизнес по сравнению с предыдущими кризисами (повышение НДС до 20%, рост имущественных налогов из-за перехода на кадастровую стоимость).
3. Одно из важнейших отличий между антикризисными пакетами мер в России и странах ЕС: в России государство пока не готово брать на себя большую часть расходов пострадавшего бизнеса на выплату зарплат работникам в обмен на их неувольнение. В России по традиции прошлых лет власть готова помогать только тем, кто уже стал безработными, перешёл из категории «среднего класса» или «микро-предпринимателей» в «патерналистов», зависимых от государства (заявленные выплаты безработным в размере верхней планки МРОТ, дополнительные соцвыплаты на детей тем, кто потерял работу, и проч.).
Причины этого частично уже обозначены п. 2.
Но так же это связано и с тем, что в нынешний кризис первой страдает «экономика услуг и потребления» в мегаполисах, малый и средний бизнес в ней. А российское государство в электоральном плане не привыкло опираться на малый и средний бизнес, ИП, наёмный средний класс.
Эти категории людей на выборах проявляют скорее протестное голосование или на выборы не ходят, не доверяют власти, у них слабое политическое представительство — и власть в ответ не видит в них свою электоральную опору, стремясь в первую очередь помочь «патерналистам» и зависимым от государства людям (бюджетникам, семьям с пониженными доходами, людям, нуждающимся в соцподдержке, официальным бедным).
4. Ещё одно принципиальное, идеологическое отличие в пакетах антикризисных мер в России и на Западе – это готовность всё большего числа «капиталистических» правительств в странах с рыночной экономикой использовать этот кризис для того, чтобы начать широко внедрять элементы базового безусловного дохода и перестраивать систему социальной поддержки (пока это только на время антикризисных выплат, но уже ряд стран – например, Испания – заявили, что не будут ограничивать новые «базовые выплаты» только периодом кризиса).
И в России всё большее число даже либеральных экономистов начинают отстаивать концепцию «безусловного базового дохода» или прогрессивного НДФЛ. Об этом со времени пенсионной реформы говорят Кузьминов, Мау, ещё ряд экспертов.
Но власть пока готова идти только на паллиативные символические шаги вроде НДФЛ на депозитный доход с крупных банковских вкладов, а также отдаёт предпочтение адресным мерам финансовой поддержки семей с детьми (демографическая программа Послания-2020, антикризисные выплаты для семей с детьми).
Думаю, что основное общественно-политическое давление на власть по вопросу прогрессивного НДФЛ и «базового безусловного дохода» придётся на период кампании по выборам в Госдуму, на фоне длительной стагнации доходов людей и экономики, медленного восстановления схлопнувшихся рабочих мест. А с такими программными идеями, которые найдут широкий отклик у людей, будут выходить не только левые партии, но и партии правого фланга. И тогда властям, «Единой России», к выборам в Госдуму, скорее всего, придётся пойти на одобрение ряда мер из этого арсенала «перераспределительной социальной справедливости».
GR-консультант, политический консультант, технолог Юрий Воротников
С кем и чем сравнивать? Мы читаем в СМИ, о том, что компания в Германии сможет получить кредит до 800 000 евро и это вызывает недоумение и шок. В Германии проживает население в два раза меньше чем в России. А меры в поддержку своей экономики составляют 1.1 трлн евро (и это не окончательное решение). Почему немецкое государство такое щедрое, и почему наше так сдержанно?
Давайте используем арифметику. Финансовые резервы России: 550 млрд долл., так же около 165 млрд долларов в ФНБ. Всё, на что мы можем рассчитывать. Рассчитывать с учётом турбулентности на рынке нефти (который остаётся ключевым для российской экономики).
Вопрос не в «человечности» принимаемых решений. У нас просто нет такого количества денег. Это данность, к которой давно пора привыкнуть. Которую необходимо принять и жить исходя из реального положения вещей.
Политолог, профессор ВШЭ Дмитрий Евстафьев
Конечно, имеет смысл говорить о последовательности действий властей, за время кризиса представивших три пакета экономической помощи и стимулирования. Их некорректно называть «помощью бизнесу». Это более широкая система, которая, думаю, будет еще дополняться по мере понимания перспектив и изменения задач. То, что озвучено Президентом 8 апреля – это система стимулов для выхода из кризисного состояния.
Осторожная позиция властей имеет вполне рациональные объяснения. Во-первых, горький опыт «безразмерных» пакетов стимулирования 2008 года, увы, не просто не давших результатов, но напротив, создавшие значительные риски для экономики.
Во-вторых, существует явная неуверенность, если не недоверие в отношении финансовой системы и механизмов, обеспечивающих целевое расходование помощи. А цель вполне четко обозначена: сохранение рабочих мест, выплата зарплаты работникам, предотвращение безработицы.
В-третьих, и я нахожу это самым разумным, мы даже сейчас не очень понимаем темпы входа из «самоизоляционного» режима. Но мы точно знаем, что мы выходим из «самоизоляции» в ситуацию глобального экономического кризиса. И нужно не просто раздать деньги, а использовать их, как инвестиционный ресурс для реструктуризации бизнеса.
Надеюсь, мы все понимаем, что в новом мире нам тот малый и средний бизнес, существовавший до кризиса, не будет актуален. Предложенные властью пакеты помощи — это пакеты легализации и реструктуризации. Воспользуется ли ими бизнес… Это уже вопрос к конкретным бизнесменам.
Но, конечно, присутствует и остаточное влияние «монетаристского лобби», которое все еще надеется на возвращение к «нормальности» малой кровью. Люди, в действительности, не осознали масштаба происходящего и особенно, — глубины.
Не могу не отметить и того, что крайне негативную роль сыграла та истерика, которую многие лица, ассоциировавшие себя с бизнесом, прежде всего, малым и средним устроили неделю назад после второго выступления Президента. Если подходить к ситуации с конспирологических позиций, то нельзя исключить, что смысл истерики, сопровождавшейся обвинениями властей, был именно в том, чтобы сорвать принятие нынешнего пакета экономической помощи. К счастью, нашлись те, кто смог внятно донести позицию большей части частного бизнеса до государства.
