Месяц назад, наблюдая за тем, какие тяжелые дни переживают врачи в Европе, московские психологи поняли, что врачам в России будет нужна помощь. Познакомившись в телеграм-чате анестезиологов-реаниматологов, который открыл для всех желающих главврач больницы в Коммунарке Денис Проценко, они объединились и создали службу безвозмездной психологической помощи для медицинских работников. Сейчас в проекте около тридцати специалистов. Участница проекта #врачейнадоберечь психотерапевт Елена Овчинникова рассказывает о том, чем психолог может помочь врачу, и почему такая помощь будет нужна и после окончания эпидемии
– Почему вы решили, что врачам понадобится помощь психологов?
– Медицинские работники сейчас находятся в условиях двойной ответственности. С одной стороны, им приходится работать с новым заболеванием, с которым весь мир сталкивается впервые. Очень много вопросов: как лечить, какие препараты использовать, часто внезапно меняется само состояние больного – это такой дополнительный стресс. А с другой стороны, медсестры, медбратья и врачи – это жены и мужья, родители и дети. Там тоже есть ответственность – за свое здоровье и здоровье своих близких, и тоже очень много тревоги. Медработникам приходится принимать сложные решения не только на работе, но и дома. Им приходится выбирать. Сейчас во многих стационарах есть возможность оставаться в больничных гостиницах, возможность не ночевать дома на все время пандемии. И тогда это такой выбор: приходить ли домой, встречаться со своими близкими или все-таки изолироваться, не подвергать их опасности. Сложно принимать такие решения. Конечно, близкие тоже требуют внимания, скучают, переживают, поэтому нам важно поддерживать не только врачей, но и их семьи. Потому что это некий тыл, и помогая членам семьи, мы создаем положительный эмоциональный фон. Ну и конечно, они тоже сталкиваются с тревогой, беспокойством за своих родных и за себя в том числе.
– Чем разговор с психологом может помочь человеку в тяжелой ситуации, которую сравнивают с передовой?
– Запросы могу быть разными. Кто-то обращается к нам за какими-то техниками самопомощи. Например, о том, как можно себя поддержать, успокоить во время перерыва или расслабиться, успокоиться после смены. Есть запрос, когда хочется выговориться, выплеснуть напряжение, эмоции, о чем-то рассказать или поделиться, не тревожа своих родных такими переживаниями. Еще один вариант запроса – острый стресс. Тогда наша основная задача – не допустить формирования пост-стрессовой реакции.
– Меняется ли что-то для врача после этого разговора?
– Чаще к нам обращаются за помощью те врачи, которые когда-то сталкивались с психологами, имеют представление или вообще готовы к этим разговорам. У них уже есть некое представление, они знают, как с этим обходиться, и результаты этих встреч более удовлетворительные. Наша главная цель и задача – это снизить тревогу, канализировать – это наш термин – тяжелые чувства и эмоции, которые могут присутствовать. И если есть такая возможность и можно дойти до этой части, – как-то помочь поискать ресурсы для того чтобы самостоятельно себя поддерживать.
– А как снизить тревогу и куда канализировать негативные чувства? Это не только врачам помогло бы.
– Да, это действительно наша общая сейчас проблема. Мы все тревожимся, все переживаем, но это очень естественный процесс. Мы не знаем, как с этим справляться – потому что это что-то новое, вакцин нет, они только разрабатываются, лекарств как таковых тоже нет. Мы не понимаем, как часто мы с этим сталкиваемся, кто из нас уже столкнулся, кто нет. Это общее состояние неопределенности и бессилия. Ситуация эту тревогу поднимает.
Справляемся мы все по-разному. У нас у всех есть какие-то свои виды психологических защит. Каждый переживает по-своему, кто-то больше тревожится, кто-то меньше, кто-то отрицает, говорит, что это где-то происходит, но меня это не очень коснется. Кто-то, наоборот, в первых рядах подготовился и закупился всем необходимым, сел на самоизоляцию до того, как ввели какие-то жесткие ограничительные меры. А еще есть такой способ психологической защиты – рационализация. Кто-то справляется тем, что читает большое количество информации, потребляет большое количество новостей, сам пытается анализировать ситуацию. Сложная история про то, как справляться с этим бессилием и тревогой. Наверное, понимать, что, в общем-то, угроза есть, но она в определенной мере регулируемая, прогнозируемая. Пока, судя по тому, что мы видим в нашей стране, мы все-таки с этим справляемся.
– А вы тревожитесь?
– Конечно, тревожусь.
– И когда больше, утром или вечером?
– Наверное, одинаково. Не чувствую каких-то различий. Но я могу сказать, что я, наверное, тревожилась чуть больше в начале. Недели три-четыре назад я читала большее количество новостей, пыталась прогнозировать, анализировать. Сейчас, чтобы не раскручивать, не дестабилизировать себя, я ограничила количество новостей и выделяю конкретное количество времени, полчаса, когда я выхожу и читаю сводку за день, какие-то прогнозы и прочие вещи. И еще, мне кажется, очень важный момент – ситуация изменилась очень сильно. Мы все оказались в других условиях: кто-то закрыт дома, кто-то продолжает работать, но работать уже в каком-то другом графике и ключе, но очень важно сохранять рутину – те действия, которые мы привыкли выполнять. Это очень благотворно влияет на нашу психику, привносит устойчивости, постоянства, стабильности.
– Что это может быть, например?
– Все, что вы привыкли делать каждый день. Читать книгу, смотреть сериал. Конечно, много изменений произошло. Если вы занимались активно спортом, как-то, может быть, дома стараться это делать. То, что вы привыкли делать каждый день или каждые выходные, когда у вас появлялось свободное время, важно не переставать это делать и не слишком сильно менять свой распорядок дня, если это возможно.
– А ваш распорядок дня очень сильно изменился с началом эпидемии?
– Я практически 100% времени нахожусь на самоизоляции. Выхожу на улицу только по крайней необходимости. У меня появилось больше свободного времени. Мы стали намного больше общаться с коллегами, хотя у нас и так было принято пользоваться всевозможными видами связи. Появился волонтерский проект, на который уходит очень много времени. И с одной стороны, это работа с клиентами, с другой – очень много общения с коллегами, новых контактов, связей.
– Тяжело ли помогать врачам, когда они в такой ситуации, где сами мало что могут изменить?
– Да, здесь есть определенные сложности. Состояние тревоги, неопределенности – это то, что передается, и очень важно сохранять собственную стабильность. Создать такую атмосферу, чтобы медицинские работники могли поговорить о своих каких-то страхах, тяжелых чувствах, опираясь на собеседника.
– А если человек позвонит вам и скажет: у меня нет никаких средств защиты, я иду с голыми руками в красную зону. Что вы будете делать?
– Я с таким не сталкивалась. У медиков, с которыми я общалась, защита была. Но вообще основная наша задача – это не давать никаких советов и не принимать решений за клиента. Это очень строгая этическая норма. Мы можем поговорить и обсудить, что важно для человека в процессе принятия решения. На что он опирается, что он думает, что чувствует в этот момент, какие его ценности в этот момент задеваются и затрагиваются. А решение о том, как поступать, безусловно принимает только он сам.
– Что самое трудное в этих разговорах для вас?
– Самое сложное, наверное, это ответственность. Когда человек к тебе обращается в ситуации острого стресса, у тебя немного времени, это сжатая консультация, одна или несколько, и нужно максимально постараться поддержать, помочь, стабилизировать. Мы всегда говорим, что к нам можно обращаться неограниченное количество раз, и это имеет отклик. Придут или не придут, это личный выбор, но знать, что у тебя есть такая возможность, тоже очень важно.
– Чего они боятся, о чем они тревожатся?
– Речь опять об ответственности. С одной стороны, ответственность перед пациентами. Очень важно помочь. Оказать правильную медицинскую помощь, суметь справиться. Врачи вообще люди очень ответственные. С одной стороны, ты должен выполнить свой гражданский долг. С другой стороны, есть ответственность перед собой и своими близкими.
– Как врачам переживать тяжелые ситуации морального выбора, как в Италии, когда приходилось решать, кому из пациентов достанется аппарат ИВЛ, или как в США, когда врачу приходилось сообщать пациенту в тяжелом состоянии, что его родной человек умирает?
– Слава богу, у нас такой ситуации нет. Я очень сильно надеюсь, что мы с этим не столкнемся, но я слышала от иностранных коллег о том, что они консультировали врачей, столкнувшихся с такой ситуацией. И очень острая бывает история про то, что у зарубежных медицинских работников есть обязанность сообщить про ухудшение состояния здоровья и обеспечить возможность этим пациентам встретиться со своими близкими, возможно, в последний раз, если ситуация критическая. И если пациент находится в инфекционном стационаре, и с ним невозможно встретиться, пообщаться, тогда возникает такая история про телефонные звонки. И для врачей это очень тяжелая ситуация, история. Но это правда очень стрессово и тяжело.
– После одного такого звонка, когда врач дал дочери поговорить с умирающей матерью, он не сдержался и снял с себя маску, прямо находясь в стационаре.
– Действительно, в эмоциональном порыве можно забыть про меры безопасности. Но это такая ситуация, с которой врачи еще не сталкивались. Находиться в этих костюмах, масках не очень комфортно, а работать в них вообще тяжело – по 6, по 12 часов – очень сложно. Ношение средств индивидуальной защиты должно быть в идеале отработано до автоматизма.
– Волонтеры, которые покупают и отправляют средства защиты для врачей, пишут на коробках: «Врачам на передовую». Видимо, именно потому, что они действительно находятся в такой ситуации, где невозможно полагаться на автоматизм.
– Определенно можно сказать, что на них легла колоссальная нагрузка. Им очень сложно. Не только врачи, все медицинские работники – это герои нашего времени. Во всем мире они подвергаются такому стрессу и напряжению, наша задача – им помочь. От призыва оставаться дома и серьезно относиться к пандемии, не тревожиться, не паниковать, но и не забывать о социальной ответственности. Внести свой вклад в общее дело.
– Когда-нибудь это все это закончится. Как врачам все пережить, как им начать забывать это?
– Возможно, будет еще волна посттравматических переживаний, когда все закончится. Потому что ты сейчас находишься как будто бы на войне, на передовой, и многие чувства и эмоции просто заморожены – не до них. Потому что ты каждый день работаешь, смен много, тебе некогда отреагировать. А потом, когда все закончится, эта волна, как лавина, которая была сдержана, может нахлынуть, накрыть с головой, и тогда, возможно, у психологов тоже будет много работы. Если говорить о врачах и о людях, которые пережили пандемию, пережили какие-то изменения очень серьезные, сильные, большое количество тревоги. Сейчас все говорят, что врачи – герои, но, когда все вернется в свое русло, мы вернемся к привычной жизни, перестанем уделять врачам столько внимания, будем меньше об этом говорить, но людям, которые пережили такую сложную историю, им как раз и понадобится поддержка в информационном пространстве.
– Что главное в этой истории для вас и для них?
– Главная задача – помочь снизить напряжение. Потому что напряжение, сильный эмоциональный заряд – не помощник, когда надо принимать решение взвешенно, четко, иногда очень быстро. И в этот момент излишняя эмоциональность может сработать во вред. Как с этим работать, как с этим справляться и отключать ее на период смены, а потом позволять себе что-то чувствовать и выражать – в нашей терминологии, «канализировать». И это основная задача, и то, к чему стремимся, помочь, облегчить напряжение в стрессовой ситуации. А если говорить про психологов – наверное, это история про сопричастность, про то, что хочется как-то внести вклад в общее дело, помочь справиться с той ситуацией, в которой мы оказались все вместе.
– Что вы поняли о врачах за то время, что им помогаете?
– Я говорила про то, что медицинские работники – это люди с очень высоким уровнем ответственности, и в условиях дополнительной нагрузки от этого бывает еще тяжелее. Сталкиваясь вблизи с переживаниями, которые они испытывают, я еще больше проникаюсь к ним уважением и сочувствием.
Справка: #врачейнадоберечь
Психологическая служба помощи стала частью проекта «Врачей надо беречь», который начался с одного поста в фейсбуке москвички Людмилы Голубковой. В этом проекте собирают деньги на средства защиты для врачей и отправляют в больницы. Здесь переводят медицинские статьи со всего мира на русский язык, чтобы врачи могли быстро были в курсе новых исследований практически в день их публикации. Здесь печатают на 3D принтерах щитки для защиты лица и переходники, чтобы соединить маски для подводного плавания и надежный фильтр для респиратора. Но психологами здесь гордятся особенно
