Нынешний кризис, по мнению ректора РАНХиГС Владимира Мау, есть смысл сравнивать с войной: «Есть внешний фактор, которого мы не знаем, есть генеральный штаб противника, который что-то замышляет: будет ли новая волна пандемии, не будет? Вирус — это генштаб, про который мы ничего не знаем», — заявил известный экономист на онлайн-саммите «Сценарии выхода из COVID-кризиса», организованном инвесткомпанией А1.
«Есть врачи, которые сопротивляются и воюют с этим, — продолжил Владимир Мау. — Есть ученые, которые пытаются внедриться в генштаб, понять, как он будет действовать, как можно повлиять на его решения. Но принципиально то, что в основе всего этого лежит не экономическая логика. И дальнейшее развитие в большой мере связано с тем, как будут решаться не экономические вопросы», — считает он.
Однако экономика все-таки начинает превалировать над «законами военного времени», считает генеральный директор AEON Corporation Роман Троценко: «Снятие локдауна во всех странах связано уже не с появлением вакцины и выработкой группового иммунитета, а с экономическими причинами. Вероятность умереть от вируса — 1,5%, от голода — 100%. Поэтому как бы это не объясняли, это осознанный выбор в пользу снятия карантинных мер ради продолжения нормального товарообмена».
При этом Троценко отмечает: отмена карантинных мер не означает окончание пандемии. Напротив, она выйдет на новый уровень: второй волны, скорее всего, избежать не удастся. По оценке главы AEON, коронавирус не оставит мир в покое еще долго. Россию, например — 24-30 месяцев. Но нынешние действия определят то, каким именно будет выход из сложившейся ситуации. Равномерным процесс не будет: в этой войне тоже будут победители и проигравшие.
«Пандемия, последовавший за ней кризис, усугубившийся падением цен на углеводороды, естественно приведет к переделу рынка. Кроме того, мы вступаем в цифровую эпоху, и шифт, который происходит, во многом благодаря этому кризису, он тоже определенным образом меняет правила игры», - отмечает председатель набсовета консорциума «Альфа Групп» Михаил Фридман.
Меняются правила, меняется экономика. Основных путей, по мнению участников саммита, два: воспользовавшись ситуацией, начать трансформацию, которая приведет не только к восстановлению, но и стремительному росту, или же осторожно расходуя резервы откатывать ситуацию к докризисному уровню.
Как отметил руководитель Singularity University в России Евгений Кузнецов, европейские страны уже двигаются по первому маршруту: они не просто реанимируют экономику, но стремятся преобразовать ее в «зеленую» и цифровую. Простейший пример — Франция, решившая поддержать национальный автопром, но, сделав основной акцент на производство экологически чистого транспорта. «Те страны, которые сделают ставку на активную трансформацию, будут лидерами», — полагает Кузнецов, отмечая, что Китай уже ускоряется, Соединенным Штатам пока не до того, но после решения проблем насущных, Вашингтон определенно начнет прилагать усилия в том же направлении.
Новые рельсы для старого локомотива
Но что же Россия с ее «особым путем»? По мнению Владимира Мау, нынешний план правительства, предложенный президенту, в первую очередь направлен на решение проблемы ликвидности. При этом в текущей ситуации, на первом этапе, когда еще не понятно, как долго продлится пандемия, когда изобретут и запустят в продажу вакцину, появится ли коллективный иммунитет, нужно перевести экономику «на военные рельсы». «Это потребность в новых продуктах, в новой логистике, в новых формах функционирования организаций. Как будут функционировать организации при новых требованиях зонирования?», — поясняет Мау.
Что же касается дальнейших приоритетов госполитики, то, по словам ректора РАНХиГС, в их числе должны быть преодоление бедности, разработка новой модели здравоохранения. Ее он сравнил с железнодорожным строительством конца XIX века — процесс начался в силу естественных причин и повлек за собой развитие других отраслей.
Кроме того, Владимир Мау подчеркнул необходимость пересмотра инвестиционной политики. По его словам, длинные инвестиции в нынешней ситуации уже нерелевантны: технологический прогресс, по сути, лишает их смысла. Как, кстати, и параметры экономического роста. Все сейчас меняется настолько стремительно, что показатели ВВП не отражает реальную ситуацию в экономике.
Что касается «новых продуктов», то по мнению Романа Троценко, чего-то принципиально нового в России ждать не стоит. «Мы должны понимать, что у нас экспортно-сырьевая модель экономики, которая действует со времен Бориса Годунова. 62% нынешнего российского экспорта — углеводороды. И вряд ли схема поменяется. Через какое-то время восстановятся глобальные цепочки создания стоимости, и Россия вернется на то место, который она занимала. Место скромное — добыча сырья и первый уровень передела», — поясняет Троценко, добавляя, что в плане технологий наша страна, скорее всего, так и останется потребителем чужих продуктов.
Дорогостоящий прыжок
Однако если не переломить, то трансформировать эту ситуацию в более выигрышную в текущих условиях все-таки можно, считает гендиректор AEON. «Возможностей поменять экономическую модель у России не хватит. Но можно замахнуться на следующий уровень передела», — описывает он один из возможных сценариев, — «Это скромная, но сложная задача». И основная сложность — в деньгах. Подъем даже на одну ступень будет стоить очень дорого, ведь в текущих условиях, понадобятся колоссальные инвестиции в модернизацию имеющегося производства и создание нового. Но где взять инвестиции?
По словам директора Центра исследований постиндустриального общества Владислава Иноземцева, для их привлечения нужно вырваться из старой парадигмы. «Одной из фундаментальных проблем является уход национального капитала за границу. Без его возврата мы ничего сделать не можем… Если мы хотим выхода из кризиса в быстром варианте, Россия должна становиться производственным офшором», — считает Иноземцев, — «Нужно попытаться предложить совершенно новую модель, когда налоги брались бы не с производства и с прибыли, а фактически на 100% с потребления. То есть, если вы отмените налоги на прибыль, очень радикально снизите или вообще отмените налог на доходы, то в данном случае мотивация увода капитала, с одной стороны исчезнет, с другой стороны возникнет мотивация прихода капитала в эту страну».
По словам эксперта, большая часть поступлений в казну обеспечивается экспортом и акцизами, она не касается налогов на прибыль и на доходы граждан. Кроме того, есть немалая прибыль от НДС. Поэтому увеличивая НДС и акцизы, увеличивая доходы от налогов на собственность, и минимизируя налоги на любую продуктивную инновационную деятельность до нуля, можно реально попытаться перехватить инициативу.
Правда, есть и еще один важный фактор, отмечает Михаил Фридман. «Задача любого общества и, в частности, российского — формирование более понятных, более стабильных правил. Одна из причин фундаментальной недооценки российских активов — отсутствие этих самых стабильных, понятных и прозрачных правил игры, которые бы помогли по достоинству оценить стоимость российских компаний. И поэтому кажется, что на фоне изменений, которые неизбежно грядут, мы должны предпринять все необходимые усилия для того, чтобы попытаться сформулировать и упрочить в нашем обществе (бизнес-сообществе и обществе в целом) определенные стабильные правила», — пояснил бизнесмен, отметив, что важнейшим аспектом этого процесса должно стать взаимодействие государства с бизнесом.
