«В этом случае становится неизбежным усиление социального дистанцирования (в силу карантина или роста опасений граждан), что будет оказывать заметное негативное влияние на экономику. Учитывая изложенное, представленная в базовом варианте прогноза оценка динамики роста мировой и российской экономик может оказаться нереалистичной, что, в свою очередь, может привести к многочисленным корректировкам федерального бюджета в сторону ухудшения параметров финансирования национальных проектов, охватывающих важнейшие сферы социально-экономического развития страны», — говорится в заключении.
Ранее на слушаниях в ГД четверг глава Минэкономразвития Максим Решетников заявил, что властям в риторике необходимо уходить от понятия «антикризис». «Это не кризис уже, это новая реальность, — сказал министр. — Нам дальше придется в ближайшее время жить в этой реальности». И теперь, уверены в МЭР, правительству необходимо адаптировать весь бюджет и госпрограммы к этой реальности.
Он сообщил, передает РБК, что в этом направлении уже проделана большая работа, но еще не завершена, поскольку президент поставил новые стратегические задачи.
По прогнозу МЭР, в этом году российская экономика упадет на 3,9%, а в следующем вырастет на 3,3% и будет удерживать темпы роста выше 3% каждый последующий год. Официальная оценка МЭР, на основе которой верстается федеральный бюджет, — самая оптимистичная из всех, что делали российские и международные институты. Так, МВФ прогнозирует спад на 4,1%, Всемирный банк — на 5%, Счетная палата — на 4,2-4,8%.
Отсутствие в прогнозе МЭР «второй волны» пандемии, полагает главный аналитик «Алор Брокер» Алексей Антонов, вполне оправдано, поскольку если она бы ее учитывала, представлена была бы куда более грустная картина вообще без перспектив роста и улучшения. Ведь, по сути, «вторая волна» может еще на несколько лет отбросить назад российскую экономику, а вопрос реализации целей масштабных нацпроектов вообще может быть поставлен под угрозу — «вторая волна» это многочисленная корректировка бюджета и отсутствие реальных средств на финансирование национальных целей.
Поэтому возникает вопрос — верить в светлое будущее и игнорировать «вторую волну», или же принять суровую реальность как она есть, но при этом заведомо отказаться от глобальных целей, исполнение которых, скорее всего, в любом случае уже не принесет ожидаемого эффекта.
Вероятнее всего, заключает эксперт, конечно, профильный комитет ГД в результате предложит скорректированный прогноз. Но чем он будет жестче, тем еще сильнее станут ухудшаться настроения на рынках.
С прогнозом МЭР вполне можно согласиться, полагает, в свою очередь, шеф-аналитик ТелеТрейд Пётр Пушкарёв. Потому, говорит он, что работа экономики в условиях пандемии, масок и соблюдения необходимой социальной дистанции — это реальность, которая пришла к нам не менее, чем на ближайшие два года. А также — согласиться, что экономика в этих условиях должна и может перестраиваться, восстанавливаться, преодолеть снижение и в дальнейшем расти.
Однако логически из этого должно бы вытекать, что бюджет надо не секвестировать по разным расходным статьям, ссылаясь на выпадающие доходы, а запрашивать в парламенте бюджет, наоборот, по максимуму дефицитным, чтобы правительство вкладывалось в достижение страной этого роста, а не просто ждало, что отскок экономики от дна каким-то образом произойдёт как бы сам собой.
И важно понять, за счёт каких именно параметров, ресурсов МЭР прогнозирует хотя бы этот 3%-ный рост на 2021 год - или задача экономического блока правительства рост этот не просто прогнозировать, а всё-таки его планировать? Можно называть это хоть кризисом, хоть «новой нормальностью», но по всей экономической классике поведения властей, бюджет страны в такие моменты должен быть субсидирующим, чтобы смягчить компаниям и населению спад, должен быть стимулирующим, отмечает Пётр Пушкарёв. И чтобы стать бюджетом развития, а не стагнации, он должен стать ещё более затратным, дефицитным, именно так и делается сейчас в большинстве стран мира. Адаптировать бюджет под реальность вовсе не обязательно должно подразумевать урезание всех расходов: нужны вливания, и дальше надо обсуждать уже, делать ли массированный финансовый полив всех отраслей или же точечные денежные инъекции.
Суть же споров, в итоге, не в констатации расхождения мнений по темпам уже состоявшегося спада, и в какую именно цифру спад этот выльется к концу года: в 3,9% или в 5%. А в том, считает эксперт, что даже если мы говорим о «второй волне» как о реальности, но не ждём, допустим, от властей второго карантина, то крайне медленное восстановление потребления из-за падения доходов в любом случае стоит признать, как данность, при том, что каких-то масштабных финансовых ресурсов для раскачки доходов населения правительство пока не вкладывает. И за счёт чего конкретно реальные доходы граждан могут развернуть падение на 8% во втором квартале с выходом на только лишь 3% спада к концу года, каким образом такая существенная часть потерянных доходов вернётся так быстро обратно в кошельки граждан, остаётся непонятным.
Нужно субсидировать и статьи развития, и нормальные зарплаты, и явно не в размере МРОТ на каждого работника, не ставя при этом и жёстких условий типа 90% сохранении штата. А деньги на подобные задачи есть и в ФНБ, где скопилось почти 13 трлн руб, по сравнению с которыми фактические дополнительные затраты бюджета за год приведут пока всего лишь к дефициту около 2 трлн руб. Так что самое время распечатывать и эту кубышку, а возможно привлекать целевым образом и часть резервов ЦБ, которые с января ещё и выросли на 35 млрд долларов, и часть этих денег вполне можно использовать на «чёрный день», который фактически уже наступил.
Проблема похоже, в том, указывает Пётр Пушкарёв, что правительство само не верит ни в собственные силы, ни во внутренний потенциал российской экономики. Если бы верило, то денежные потоки оно бы разворачивало сверху вниз, заботясь в данный момент не о собираемости и профиците, и даже не гарантии по льготным кредитам раздавало бы, за которые компаниям потом непонятно чем расплачиваться, а думало бы каждый день о наполнении всей «низовой» части экономики живыми денежными субсидиями, которые не нужно будет напрямую возвращать государству, а они позднее сами в последующие годы вернутся в бюджет с вовремя сохранённой на плаву налоговой базы в виде работающих предприятий.
Только в этом случае можно питать надежды и рассчитывать опереться в основах роста и на российский внутренний спрос, на силу и готовность собственных компаний проявить живучесть, адаптироваться и даже развиваться. Иначе Россия обречена полностью полагаться на гибкость и рост не своей собственной, а мировой экономики. То есть внешней для нас силы, на которую мы не в силах повлиять, и будем ждать у моря погоды, надеясь, что «у них» там сбудутся не худшие, а самые радужные версии прогнозов МВФ и западных правительств с приростом в 2021 году на 5% или на 6.5%, чтобы дать и в Россию привычный поток экспортных поступлений. И только тогда мы облегчённо вздохнём, что «отползли» и здесь у нас задумаемся, может быть, уже о дополнительном финансировании на эти деньги и собственного развития.
