В воскресенье в Молдове прошел второй тур президентских выборов. До его проведения эксперты высказывали разные мнения, сможет ли Додон догнать Санду. Хватит ли у него сил, чтоб мобилизовать пророссийский электорат и хватит ли вообще этого пророссийского электората для победы?
Интрига разрешилась в понедельник, когда подсчет голосов показал уверенное лидерство Санду. После обработки 99,63% бюллетеней, она, по данным ЦИК, набирала 57,52%. Додон, отставший в первом туре всего лишь на три процента, теперь отстал почти на пятнадцать. У него — 42,48% и очень слабые надежды оспорить этот результат в суде и путем уличных акций протеста.
Красноречивее, чем все выкладки ЦИК, о победе Санду свидетельствовали полупустые участки в России. Четыре года назад здесь выстраивались очереди, чтобы проголосовать за Додона. Теперь желающих его поддерживать мало. Винить в этом Додон должен не только себя, но и объективный фактор — время. Оно сработало против него.
При беглом взгляде на историю молдавских выборов параллель с историей Украины, особенно домайданной, невольно напрашивается. Здесь тоже есть пророссийский и прозападный электораты. Первого несколько поменьше, второго чуточку побольше (причем, с годами его размер понемногу увеличивается). Но с учетом большей дисциплинированности пророссийских молдаван получается равенство. Неудивительно, что выборы здесь часто выглядят как голосование за и против России (или за и против Запада). Отличие Молдовы от Украины в том, что избирателей идеей вступить в ЕС тут не очень-то привлечешь. Такова местная специфика: любой или почти любой молдаванин может запросто интегрироваться в Евросоюз в индивидуальном порядке, просто получив второе гражданство — румынское.
Куда сильнее народ реагирует на повестку, связанную с больной для страны темой — борьбой с коррупцией. Так было четыре года назад, когда Додон победил на необычных для Молдовы прямых президентских выборах. Он пришел к власти на фоне череды громких коррупционных скандалов, затронувших его прозападных оппонентов. Дружба с Россией поминалась в его речах через запятую с обещанием очистить авгиевы конюшни молдавской политики. Если бы второе удалось, может быть, простили бы отсутствие первого.
Однако вышло как вышло. Полномочия президента в Молдове ограничены. Все инициативы Додона пресекались в судебном порядке. На парламентских выборах 2019 года он попытался было прекратить свой статус английской королевы, которая царствует, но не правит. Для этого его партия, социалисты, должны были получить большинство, благо, эта задача была им по силам.
Но не вышло. Зато по итогам выборов сложился парадоксальный союз пророссийских социалистов и прозападных сторонников Санду. Временно помирил их общий враг: олигарх Владимир Плахотнюк, олицетворение коррупции, ухода которого от власти очень хотелось многим в стране. Задача была успешно решена. Плахотнюк уехал из страны. Ценой победы оказался приход к власти Санду. И опять Додон вступил в битву, на этот раз уже с ней. Теперь уже союзником против Санду оказался былой противник: Демократическая партия Плахотнюка. Сам олигарх, хоть и оставил пост ее лидера, сохранил значительное влияние на демократов. Санду, в конце концов, удалось сместить. Ныне премьер — человек Додона, Ион Кику. А Санду решила взять реванш, баллотировавшись в президенты.
В ходе нынешней избирательной кампании Додон пытался сделать все так, как в победном 2016 году. Опять были слова поддержки от российских чиновников, разговоры о статусе русского языка, походы в церковь и к монументам в память о Великой Отечественной войне. Но только все это на избирателей уже не действовало столь же сильно, как раньше. Результаты опросов безжалостно свидетельствуют: число поддерживающих вступление в ЕС ныне почти в два раза превышает число тех, кто считает, что будущее Молдовы — с Россией, в ЕАЭС. Четыре года назад все было с точностью до наоборот.
Нет, пророссийские симпатии в стране кардинально не уменьшились, а количество стойких сторонников сближения с Румынией резко не возросло. Просто-напросто четыре года правления Додона ушли на разговоры о братстве с Россией да на борьбу за руководящие должности. Причем, и то, и другое, как убедились молдаване, не имеет отношения к борьбе с коррупцией. Когда заходит речь о ней, бескомпромиссные защитники русского языка и православия, как оказалось, очень даже готовы на компромиссы. Сегодня ругаем Плахотнюка — завтра дружим с его партией. Сегодня исключаем всякую возможность союза с Санду — завтра заключаем этот союз. Все это дополнялось бесконечной беготней депутатов из фракции во фракцию. Так что из-за большого числа переходов расклад сил в парламенте сильно отличается от итога выборов.
Избиратели порядком подустали от бесконечной Игры престолов, в которую ввязался Додон. Санду имела перед ним преимущество уже только потому, что она — сравнительно новое лицо. Додон на первых ролях в молдавской политике около десятка лет. Санду — только четыре года. Следовательно, с ней связано меньше разочарований и позорных компромиссов.
Это не значит, что ее в будущем не ждет и то, и другое. Став президентом, Санду столкнется с той же проблемой, что и ее предшественник: отсутствием лояльного парламентского большинства. Додон уже заявил, что выступает против досрочных выборов парламента. Он сам, по некоторым данным, метит в кресло премьер-министра, вместо Кику. Тогда молдавская Игра престолов пройдет под знаком противостояния правительства и президента.
Ее повороты непредсказуемы, но к чему она точно не будет иметь отношение — так это к выбору между Россией и Западом. Молдова как-то уже привыкла жить на геополитическом распутье. Ее народ это вполне устраивает. Не устраивает коррупция. Но с ней, увы, ни народ, ни его избранники поделать, как видно, ничего не могут.
