Организация стран экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) опубликовала выпуск OECD Economic Outlook, согласно которому темпы падения ВВП РФ в прошлом году составили 3,6%, в то время как мировой ВВП сократился на 3,4%.
На наступивший год прогноз для мировой экономики повышен на 1,4 процентного пункта по сравнению с прежними ожиданиями, а прогноз по России у экспертов ОЭСР ухудшился. Они ожидают роста ВВП РФ на 2,7% (на 0,1 п. п. меньше, чем в декабре). Медленнее, на 2,6%, прогнозирует только восстановление Саудовской Аравии. Но такие темпы ожидаются и от России в 2022 году.
При этом рост мирового ВВП достигнет 5,6%, а рост американской экономики – 6,5%. В Китае ожидается увеличение показателя на 7,8%, а и вовсе галопирующий тем обещан для Индии: 12,6% годового роста ВВП.
«Проблемой могут стать неприятие риска инвесторами на рынках и низкие цены на сырьевые товары», – говорится в отчете ОЭСР, где, видимо, не берут во внимание рост стоимости нефти в настоящий период, судя по всему, считая его краткосрочным (так думают многие аналитики).
Между тем, Минэкономразвития прогнозирует, что по итогам 2020 года спад в российской экономике составит 3,1%, а в 2021-м мы уже будем наблюдать ее рост – на 3,3%, в 2022-м — на 3,4%, а в 2023 — 3%. В свою очередь, эксперты Высшей школы экономики (ВШЭ) также считают, что все намного лучше. Так, в бюллетене «Комментарии о государстве и бизнесе» аналитики заявляют, что падение ВВП составило 3,1% против 3,5% в глобальной экономике, хотя эксперты ожидали по России худшей динамики. А в МВФ ждут 3% роста ВВП РФ после снижения на 3,1% в 2020-м.
Совершенно очевидно, что наша страна вышла из пандемического кризиса с потерями значительно меньшими, чем многие развитые страны, включая экономику №1 ЕС - Германию, главный европейский финансовый центр - Великобританию, не говоря уже об Италии, указывает преподаватель кафедры финансовых дисциплин Высшей школы управления финансами Анатолий Гожий. Произошло ли снижение ВВП России в 2020 году на 3,1% или чуть больше, принципиально не меняет итогового показателя институциональной эффективности антикризисных мер.
Несмотря на крайнюю остроту и специфичность развития негативных процессов в мире (недаром происходящее многие сравнивают с «великой депрессией» 30-х годов прошлого века), падение российской экономики оказалось не столь глубоким, как в 2009 году (тогда оно составило около 8%), что, по словам эксперта, характеризует гибкость государственной политики. Экономическая составляющаяся ковидного кризиса в нашей стране, говорит он, структурно отличается от стран развитой рыночной организацией. Для развитых капиталистических государств, уклад производства которых, сориентирован на потребление, сложившаяся в 2020 году сложная эпидемиологическая ситуация – это, прежде всего кризис спроса, и уже, как следствие, производства и сферы услуг. Учитывая же еще долю в ВВП малого и среднего бизнеса, программы, разрабатываемые в этих странах потребовали значительных финансовых вливаний, приведших к гигантским дефицитам государственных бюджетов.
Россия отличается от других, констатирует Анатолий Гожий. То, что всегда считалось недостатками нашей экономики (значительная доля государственного сектора, слабое развитие малого и среднего бизнеса, излишний административный контроль), позволило быстро и эффективно мобилизовать ресурсы общества на борьбу с пандемией. Доминирование крупных корпораций, обладающих большей устойчивостью по сравнению с малым и средним бизнесом, позволило сохранить устоявшиеся производственные связи и стабильность хозяйственной структуры, В результате сужение потребительской активности населения не стало решающим фактором экономической динамики, считает он, что позволило государству ограничится избирательными мерами поддержки малого бизнеса и минимизировать социальные расходы.
Таким образом, заключает аналитик, в условиях пандемического кризиса, недостатки нашего социально-экономического уклада оказались достоинствами, позволили выйти из кризиса и могут стать основой перехода к стабильному росту. Темпы позитивной динамики восстановления ВВП будут зависеть не только от эффективности уже отработанных инструментов влияния на экономику (их может оказаться недостаточно), но и — смещения акцентов в сторону большей социальной ориентации государственной политики, с целью активизации потребительского спроса, заключает он.
Да, при всех особенностях российской экономики игнорировать фактор спроса, разумеется, не может и она, а главное, его не могут игнорировать конкретные предприниматели и даже большие компании. Еще один вывод — все вынес на своих плечах нижний слой уровень экономики, как со стороны потребителя, так и со стороны бизнеса, и уже поэтому «социальная ориентация» не повредила бы — но будет ли оно?
И все же независимая оценка снижения ВВП России на 3,6%, возможно, более точная, по сравнению с предварительными данными Росстата (минус 3,1%), указывает главный аналитик TeleTrade Марк Гойхман. По его словам, в целом вероятная динамика восстановления будет повторять соотношение «доковидных» темпов роста экономики России и мира. То есть будет воспроизводиться постепенное отставание нашей экономики от мировых темпов, что характерно с 2010-х. Ведь в структуре хозяйства, условиях его функционирования практически ничего не поменялось.
В России традиционно десятилетиями очень плохо работают экономические, управленческие, юридические стимулы и условия для роста, отмечает аналитик. Сохраняется низкая доля инновационных предприятий и отраслей, монополизм, доминирование госструктур, плохой инвестиционный климат, несовершенство судебно-правовой системы и пр. Очень важно и то, что, в отличие от развитых стран, крайне незначительной была в 2020 году и поддержка бизнеса и населения. Это, заключает Марк Гойхман, резко ограничивает не только доходы людей и компаний, но внутренний инвестиционный и потребительский спрос, необходимый сейчас для восстановления производства.
