Американская триада СЯС (стратегических ядерных сил) в основном состоит из техники, старой не только морально, но и физически: после распада СССР не только не шло речи о получении финансирования на создание новых систем, но и приходилось из соображения экономии списывать некоторые более свежие, но дорогие в эксплуатации комплексы.
Среди характерных «ветеранов» можно выделить шахтную твердотопливную МБР LGM-30G «Minuteman III», это единственный на сегодня представитель сухопутной компоненты СЯС США. Нынешняя группировка из 400 развернутых и некоторого количества запасных «Minuteman III» — это остатки от произведенных и развернутых в 1970-1977 годах ракет. Таким образом, самым молодым из стоящих на вооружении американских МБР в этом году исполнится 44 года — находящиеся за пультами подземных пунктов управления пуском офицеры невысоких званий практически наверняка не родились на свет, когда их ракета уже стояла в шахте. В конце 2020 года 91-е Ракетное крыло ВВС поделилось своей «семейной» историей: с разницей в 26 лет ключи в ходе испытательных запусков повернули мать и дочь.
Разумеется, ракеты более чем за полвека службы модернизировались. Когда в конце 1990-х годов стало ясно, что «Minuteman III» задержится на службе надолго, были начаты программы по замене топлива (в случае твердотопливных ракет «перезаправка» представляет собой длительный процесс осторожного «выковыривания» из ракеты начинки и забивания нового топлива, у всего парка это заняло 15 лет), системы наведения, силовой установки блока разведения, оборудования пунктов управления и т. д.
Наиболее заметная программа модернизации отчасти напоминала даунгрейд: к 2014 году все ракеты были переоснащены одним боевым блоком вместо трех изначальных. В первую очередь это было сделано из соображений оптимизации структуры американских СЯС: от наземной компоненты требовалось иметь большое число носителей, а при нескольких боеголовках они бы «съели» весь лимит зарядов в рамках ДСНВ, не оставив ничего ракетам подводных лодок (БРПЛ) «Trident II». Последние и так были вынуждены «ужаться» с максимальных 8/14 боеголовок (соответственно, со средними зарядами W88 или легкими W76) до 4,4 в среднем по арсеналу.
Дополнительным доводами в пользу оснащения «Minuteman III» моноблочными головными частями было подкрепление позиции о дестабилизирующей роли «многоголовых» МБР. Не углубляясь в эту несколько постороннюю для текущего разговора тему, основной их «грех» в размещении в одной уязвимой, но в то же время высокоточной «корзине» сразу большого количества «яиц»/боеговок, что провоцирует в кризисной ситуации подход use-it-or-lose-it («Используй или потеряй») и противоречит основному принципу сохранения стратегической стабильности — невыгодности начинать ядерную войну. (Принцип «используй или потеряй» в данном случае означает, что обладатель тяжелых МБР в кризисной ситуации может решить атаковать, осознавая их мощь и уязвимость, не дожидаясь удара по ним противника — удара, который противник, возможно, не хотел бы наносить. Осознание этой формулы обоими оппонентами может загнать их в войну только из желания «упредить врага, который иначе упредит мое желание упредить его»).
Кроме того, в результате переоснащения ракет на меньшее количество боевых блоков снизились затраты на их обслуживание, появилась возможность усилить комплекс средств преодоления ПРО, а часть парка была оснащена боевыми блоками Mk. 21 от списанных МБР «Peacekeeper», которые обладают лучшими эксплуатационными характеристиками и, вероятно, более высокой точностью и лучшей возможностью поражения заглубленных целей.
Долгожданная смена
Однако очевидно, что прошедших программ модернизации и продления срока службы не хватит надолго. Программа GBSD (Ground Based Strategic Deterrent, «Стратегический наземный сдерживатель») стала результатом проработки различных вариантов будущего наземного компонента ядерной триады, эти оценки неторопливо велись с начала века. Впервые индекс GBSD появился в оборонном бюджете на 2013 финансовый год и первоначально подразумевал аналитическую работу по выбору оптимального решения из множества альтернатив (включая продление эксплуатации «Minuteman III» аж до 2075 года, отказ от МБР, мобильные ракетные комплексы, и т.д.).
Летом 2014 года был озвучен «гибридный» план — установить новые ракеты в имеющиеся шахты и использовать, хоть и кардинально модернизировав, имеющуюся инфраструктуру связи, управления пуском и т.д. При этом ракета, вероятно, будет иметь близкие, но несколько меньшие габариты, чем «Minuteman III» и однозначно будет твердотопливной. Интересным вызовом для американских конструкторов может стать, судя по имеющейся информации, сохранившееся требование предусмотреть возможность развертывания ракеты на мобильных пусковых установках. «Minuteman III» был легче и меньше «Тополя», так что GBSD в любом случае будет иметь транспортабельные габариты. Однако до этого в США не был реализован ни один проект наземной мобильной МБР, а в законе о национальной обороне (National Defense Authorization Act, NDAA, 2020) присутствует запрет (до 2024 года) на финансирование разработки подобного комплекса. Примечательно, что администрация Д. Трампа критиковала введение этого запрета сразу на десять лет, т. к. на далеком горизонте планирования американские ракетные субмарины могут стать уязвимы, и «живучим» компонентом триады придется делать сухопутный.
Из трех основных участников развернувшегося соревнования Lockheed Martin сошла с дистанции первой и почти добровольно, заявив, что будет обширно сотрудничать с победителем. В августе 2017 года контракты на детальную разработку проектов получили команды, возглавляемые Boeing и Northrop Grumman. Через два года Boeing заявил, что откажется от дальнейшего участия в программе, если государство не воспрепятствует планам Northrop Grumman приобрести фактического монополиста в производстве твердотопливных ускорителей нужного класса — фирмы Orbital ATK. ВВС отказались идти на поводу у компании из Сиэтла и прекратили выделение им средств. Дальнейшие серьезные усилия добиться у политиков остановки «госзакупки у единственного поставщика» (очевидно, таков был основной план Boeing) не увенчались успехом, и в декабре 2019 года ВВС формально объявили о победе Northrop Grumman.
С 2020 финансового года пошло по-настоящему серьезное финансирование — $552,4 млн. В текущем 2021 фин. году уже $1,5 млрд, на 2022 год планируется запросить $2,5 млрд, далее по $3 млрд три года подряд. Общая стоимость программы оценивается в $93,1 — 95,8 млрд (большая часть суммы — производство 659 ракет, в т. ч. 25 для первичных испытаний, а остальные — для поддержания группировки из 400 развернутых с учетом регулярных испытательных и гарантийных пусков) плюс $14,8 млрд уйдут на боезаряды W87-1.
Вероятной датой достижения начальной оперативной готовности, с первыми девятью поставленными на дежурство ракетами, озвучен 2031 год (желательной — 2029 год), полностью сменить «Minuteman III» GBSD должны в конце 2030-х годов. Вероятный индекс будущей ракеты — LGM-182A, имя собственное пока не присваивалось. В свете существования российского комплекса «Авангард» отдельный интерес, конечно, представляет тип боевого блока GBSD. Свидетельства внимания американской стороны к планирующим боевым блокам для МБР периодически попадаются, но очевидно, как минимум на первом этапе, боевое оснащение GBSD будет представлять собой классические «конусы» (и практически наверняка будет моноблочным): на сложную программу разработки аналога российского глайдера у американцев сейчас нет ни времени, ни свободных средств.
Впрочем, многие считают, что средств нет свободных на GBSD вовсе.
Обнуление вместо преемника
Ядерное оружие в США не имеет после окончания холодной войны очевидного для россиянина сакрального статуса. Скорее, оно «чемодан без ручки»: бросать как сверхдержаве нельзя, а деньги тратить жалко. Результатом практически полного урезания расходов стало то, что за тридцать лет единственными вставшим на вооружение новым видом ядерного оружия можно назвать малосерийную переделку тактических авиабомб B61 в неудачную бетонобойную модификацию B61-11 и маломощную боеголовку W76-2 для БРПЛ «Trident II» (фактически обычную W76-1 с балластом вместо дающей основную мощность второй ступени), более сложные и дорогие в эксплуатации системы списывались, а ядерная отрасль деградировала настолько, что сейчас с трудом восстанавливается даже возможность производить новые термоядерные боеприпасы.
Подобное отношение связано с тем, что США с 1990-х годах мало связывала ядерный статус со своим военным статусом в мире, справедливо полагая, что он обеспечен в первую очередь качественным и порой количественным превосходством в обычных вооружениях. В то же время для России ядерный статус был последней защитой суверенитета и соломинкой великодержавности, за которую не прекращала цепляться и в самые бедные и тяжелые годы даже та политическая элита, для которой у современных патриотов не найдется доброго слова. Благодаря этому и ядерный сектор был сохранен, и средства доставки, более новые, чем состоящие на вооружении в США, сменяются сейчас как устаревшие по нашим меркам. Мысль, что СЯС могут иметь низкий приоритет по сравнению с другими видами войск, кажется в России совершенно безумной.
Неудивительно, что американское экспертное сообщество, настроенное в основной массе резко антиядерно (причем это совсем не обязательно прекраснодушный пацифизм: если в мире исчезнет все ядерное оружие, относительная военная мощь США, очевидно, вырастет), выбрало основной мишенью своих нападок сухопутный компонент триады. Бомбардировщики регулярно применяются в обычных конфликтах и порой незаменимы, хотя программе разработки новой авиационной стратегической крылатой ракеты, LRSO, порой тоже достается. Ракетные субмарины неприкосновенны, так как они, якобы, стабилизирующий компонент триады, наименее уязвимый и оптимизированный для глубокого ответного удара: возможность стремительной атаки с настильных траекторий из близлежащих к противнику морей стараются не замечать, как и то, что традиционную проблему с низкой точностью БРПЛ по сравнению с МБР уже, похоже, решили.
А тут еще такой прекрасный повод: дорогим элементом столь неприятной для «разоруженцев» программы обновления ядерного арсенала становится вредная сама по себе сухопутная МБР. Какие доводы противники GBSD и шахтных МБР используют чаще всего?
- уязвимость вкупе с наиболее высокой скоростью реакции на приказ о пуске приводит к принципу use-it-or-lose-it. Таким образом, шахтные МБР стимулируют ответно-встречный или упреждающий удар, который может оказаться ошибочным. Для сравнения, подводные ракетоносцы запускают ракеты через больший промежуток после получения приказа и неуязвимы для МБР противника, так что с командой спешить им нет смысла. Бомбардировщики же могут быть отозваны;
- угроза ядерной войны значительно снизилась по сравнению со временем противостояния с СССР, и траты на модернизацию СЯС нужно снизить, а вместо этого тратить больше либо на невоенные сферы, либо, по крайней мере, на обычные вооружения, кибервооружения и т. д.;
- общественное мнение против GBSD.
Что касается довода, опирающегося на общественное мнение, то в его подтверждение публикуются многочисленные опросы, но порой нужный результат достигается, как часто бывает, правильной формулировкой вопроса в анкете или интерпретацией результатов. Так, в острокритическом обзоре Федерации Американских ученых (Public Perspectives on the US Intercontinental Ballistic Missile Force, January 2021) с одной стороны, вроде, пришли к «нужному» результату: например, полностью поддержали GBSD только 26% американцев, но в другом вопросе траты на МБР обошли по поддержке закупку конвенционных вооружений и даже заведомо популистские варианты ответов вроде инвестиций в образование и транспортную инфраструктуру.
Часто звучат предложения если не сократить МБР полностью, то приостановить программу GBSD и продлить срок службы «Minuteman III» еще раз, параллельно проводя активные переговоры по сокращению ядерных вооружении, особо сконцентрировавшись на этом виде. Так, если численность МБР в новой структуре СЯС будет по крайней мере сокращена, то можно будет прибегнуть к «каннибализму» для поддержания готовности оставшихся. Поддерживает разоруженцев левое «молодое» крыло демпартии (провозглашенное лояльными СМИ «прогрессивным»), желающее больших социальных расходов и вложений в «зеленую» энергетику.
Губка-ополченец
Кто же противостоит им? «Полную модернизацию триады» поддерживают военные, эта фраза стала практически синонимом защиты GBSD — учитывая, что на подлодки типа «Columbia» и новые бомбардировщики B-21 никто не покушается, а о LRSO (потенциальной новой крылатой ракете) военные стараются лишний раз не напоминать никому. Новоназначенный замминистра обороны Кэтлин Хикс пока озвучивала позицию поддержки «полной модернизации», ее мнение в этом вопросе более важно, чем министра, т. к. генерал Ллойд Остин ранее работал в Raytheon и, дабы избежать упреков в протекционизме, заранее устранился от решения вопросов, связанных с этой корпорацией (волею судьбы это значительная часть ракетных программ всех видов — от МБР и ПРО до авиационного вооружения).
Часть политических кругов, особенно законодатели, происходящие из штатов, где расположены «ракетные поля», также поддерживает сохранение баз. К ним стоит прибавить штаты, активно завязанные на производство и обслуживание ракет, например, Юту, где Northrop Grumman сейчас строит завод для GBSD. Хотя в какой-то степени затронуты будут почти все штаты: американский военно-промышленный комплекс прекрасно знает, как «работает» страна. С некоторой патетикой противники GBSD даже утверждают, что им противостоит некая «коалиция МБР» («ICBM Coalition» из сговорившихся политиков, впрочем, признавая, что дело в первую очередь в региональной выгоде, а не только в лоббизме.
Доводы защитников:
- шахтная группировка МБР может играть роль «ядерной губки» (подробнее ниже);
- дальнейшее длительное продление срока службы «Minuteman III» либо невозможно, либо будет стоить дороже, чем сделать новые ракеты. Предложения по каннибализации доказывают незнание вопроса, так как наиболее критично почти одновременно стареющее у всего парка топливо. Кроме того, в долгосрочной перспективе обслуживание ракет, построенных по современным технологиям, будет проще и дешевле;
- «Minuteman III» достигла предела модернизации, новая ракета будет использовать современные электронные компоненты и сможет нести продвинутую полезную нагрузку;
- МБР — источник рабочих мест как в их производстве, так и в обеспечивающей жизнь позиционных районов гражданской инфраструктуре. В глухих местах, где дислоцированы военные ракеты, МБР — важный источник заработка;
- нахождение на дежурстве шахтной МБР требует наименьших трудов, и процент постоянно боеготового парка недостижим для других видов вооружения.
Что такое «ядерная губка» (Nuclear Sponge)? Концепция, согласно которой противник, желающий совершить ядерное нападение на США, не может оставить без внимания их ядерный потенциал. Поражение авиационной компоненты требует уничтожения нескольких авиабаз и попыток перехватить самолеты в воздухе; подводной — уничтожения нескольких баз подлодок и попыток уничтожить их в море: все это требует только нескольких боеголовок баллистических ракет (разумеется, еще и неядерных средств, возможно, в случае субмарин еще и несозданных, но в данном случае речь о потенциале компонентов «впитывать» ядерные удары).
Тогда как для уничтожения шахтных МБР необходимо поразить их баллистическими ракетами (крылатые ракеты, даже перспективные высокоскоростные, летят слишком долго) 400 целей в виде пусковых шахт, желательно, вместе с 45 пунктами управления пуском. Заманчиво было бы поразить только последние, но они способны запускать не только «свои» ракеты, кроме того, команду на пуск может выдать и воздушный командный пункт. Однако поражение пунктов управления желательно, так как оно замедлит встречный удар. Таким образом, «губка» даже без резервирования наряда сил на поражение «впитывает» пятьсот боеголовок баллистических ракет, которые могли были быть направлены на другие цели. А это значительная доля российского арсенала, и то количество, которое Китай только планирует, по мнению американских алармистов, обрести. Таким образом, можно сказать что старенькие «Minuteman III» в каком-то смысле представляют собой во много раз более эффективное средство ПРО, чем все созданное до сих пор и чем то, что можно будет создать в обозримом будущем.
Критики «губки» указывают на то, что хоть позиционные районы расположены в относительно малонаселенных районах, там суммарно все же проживают миллионы американцев. Кроме того, звучат мнения, что «притягивать вражеские ракеты к американской территории» преступно само по себе и, быть может, если ракетных шахт не будет, противник вовсе не будет наносить удар по континентальной территории.
Неясно, как подобные смехотворные идеи переносят существование многочисленных командных пунктов, узлов связи, авиационных и военно-морских баз. Почему-то на страницах отчетов не встретились стоны, что база тихоокеанских подводных ракетоносцев расположена на окраине Сиэтла. В случае если ситуация дойдет до обмена ядерными ударами, «ключевые объекты военной, государственной и экономической инфраструктуры» всегда найдутся в любом количестве и, скорее, они будут в более населенной местности.
На данный момент трудно сказать, чем закончатся американские метания. Судя по всему, пока правительство и военные настроены «отбить» GBSD, но они вполне могут прельститься популистскими соображениями. Однако хотелось бы предостеречь отечественных наблюдателей от особенно восторженной реакции по поводу потенциальных американских сокращений. Во-первых, они просто приведут к усилению морской компоненты СЯС, которая по ряду параметров опаснее для нас, в первую очередь из-за возможности атаки с близкой дистанции (речь о пресловутой 10-ти минутной атаке от норвежских берегов, которая доставляет головную боль нашим стратегам еще с 1960-х годов). Американские МБР дают нам куда больше времени на принятие решения и, как следствие, сейчас уже в куда меньшей степени являются оружием первого удара, чем во время расцвета холодной войны.
Во-вторых, сокращать свои наземные МБР американские «прогрессивные разоруженцы» будут не бесплатно, а с бонусом в виде жесточайшего давления на Россию и Китай с требованием аналогичных мер по ликвидации «дестабилизирующего» оружия: начиная от новых тяжелых МБР «Сармат» и вплоть до «Ярсов». Российские МБР в их глазах еще практически поголовно «грешны» разделяемыми головными частями. При этом наша ситуация несравнима с американской: исторически в СССР/России наземный компонент триады — основной. Подобные претензии рискуют либо стать еще одним камнем преткновения, способным помешать заключить условный «СНВ-IV», либо потребуют с нашей стороны дополнительных уступок.
Пожалуй, складывается достаточно абсурдная ситуация, когда понятная, сохраняющая статус-кво и не потрясающая устои программа модернизации американских СЯС будет способствовать не только американской безопасности, но и российской, и мировой.
