Многовекторный конфликт
Если бы премия «Человек года» выдавалась бы честно и справедливо — персоне, которая оказала наибольшее влияние на мир за 12 календарных месяцев — то ни в 2020, ни в 2021 году в ней не было бы интриги. Оба раза очевидный фаворит не просто присутствует, а присутствует уже начиная с января. И если в 2020 году им был Неизвестный Китаец (нулевой пациент, заболевший коронавирусом и фактически поставивший весь мир на колени), то в 2021 году премию уже можно давать Джозефу Байдену. И не важно, что он стал президентом, как шутят многие, «не приходя в сознание». Обозначенный его администрацией новый внешнеполитический курс стал булыжником, брошенным в международную заводь, и расходящиеся круги по воде уже затронули всех. А кого-то не просто затронули, но и накрыли волной, вынудив спешно менять курс.
В частности, речь о государствах Ближнего Востока. Еще даже не начав по-настоящему переворачивать регион (возобновлением ядерной сделки с Ираном), Вашингтон своими действиями уже вынудил тамошние страны пересматривать внешнеполитические приоритеты. В частности, одним из таких пересмотров стала стабилизация турецко-египетских отношений.
Отношения между странами были крайне непростые, причем по целому ряду направлений. Между ними внешнеполитический конфликт: Турция хочет взять под контроль Арабский мир, а Египет видит себя одним из его начальников. Внутриполитический конфликт: в 2011 году египетского президента Хосни Мубарака свергли, и к власти пришли протурецкие исламисты из числа «Братьев Мусульман», однако в 2013 году военные устроили переворот, привели к власти ориентировавшегося на Саудовскую Аравию Абдельфаттаха ас-Сиси и пересажали/казнили протурецких политиков, что Анкаре сильно не понравилось.
Околотеррористический конфликт: Турция стремится взять под контроль соседнюю с Египтом Ливию и превратить ее в рассадник исламизма, а также поддерживает террористов — из Сектора Газы и даже на египетской территории (на Синайском полуострове). Территориальный конфликт: Каир и Анкара оспаривают значительный кусок акватории в Восточном Средиземноморье, под которым вероятно находятся большие залежи газа. Наконец, идеологический конфликт: Турция пытается продвигать концепцию «политического ислама», а египтяне и другие авторитарные арабские государства рассматривают это как прямую, экзистенциальную угрозу их режимам.
Курс на сближение
Весь этот груз проблем привел к тому, что с 2013 года (контрпереворота военных в Египте) никаких отношений между Каиром и Анкарой не было. И вот в 2021 году ситуация стала резко меняться.
Активизировались дипломаты и переговорщики, причем не только турецкие и египетские. Новый премьер-министр Ливии Абдель Хамид Дбейба, которого считают чуть ли не креатурой Эрдогана, в феврале снизошел до посещения Каира и обсуждения беспокоящих египтян вопросов. А в середине марта министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу анонсировал египетско-турецкие переговоры между дипломатами и разведчиками на «высоком уровне».
Египтяне информацию о диалоге фактически подтвердили — пусть и весьма своеобразным заявлением. «Если мы увидим со стороны Турции реальные действия по стабилизации ситуации в регионе, и они будут проходить параллельно с действиями Египта, то это может стать основой для нормализации отношений», — заявил министр иностранных дел Египта Самех Шукри. Возможно, по итогу переговоров сторонам даже удастся договориться о разделе акваторий в Восточном Средиземноморье.
Речь не идет о превращении Египта и Турции из врагов в партнеров. Скорее, они станут соперниками, и соперничество это будет проходить в более или менее цивилизованной манере. С четкими красными линиями и стопперами, которые не позволят отношениям перерасти в опосредованные боевые действия (например, в той же Ливии).
Конечно, трансформация произойдет не сразу. «Связи были разорваны много лет назад, и поэтому невозможно наладить отношения за один день так, будто ничего и не было. Для этого нужно проводить последовательные встречи, определить дорожную карту и действовать исходя из этого», — заявил Мевлют Чавушоглу. Но главное, что процесс пошел.
Против кого дружили?
Каким же образом Джозеф Байден повлиял на неожиданный всплеск рационализма в умах египетских и турецких элит? Как это часто бывает в международных отношениях, опосредованно — запустив с горы снежок, который, докатившись турецкой и египетской внешнеполитических концепций, накрыл их снежным комом.
Так, новая американская администрация решила выдрессировать Саудовскую Аравию, номинальный глава которой — кронпринц Мохаммед бин Салман — был личным другом Трампа и получал от США иммунитет за свои грешки (например, за приказ о жестоком убийстве его личного врага, журналиста Джамаля Хашогги). Не желая идти на конфликт с Вашингтоном, Эр-Рияд начал демонстрировать готовность вести себя цивилизованно и демократично.
И если войну в Йемене остановить Саудовская Аравия пока не может, то от многолетней блокады Катара (эмирата, наказанного за слишком тесные отношения с Ираном и слишком самостоятельную внешнюю политику) было решено все-таки отказаться. На прошедшем в январе саммите монархий Залива состоялось примирение с эмиратом — а значит, и автоматическое улучшение отношений Саудовской Аравии, Эмиратов и других монархий со стоящими за Катаром турками.
И это решение автоматически разбивало антитурецкий арабский блок, в котором состоял Египет. «Египетско-турецкий конфликт начинался на фоне раскручивания общеарабского негатива к Турции (из-за политики последней в ходе Арабской весны). Тогда Египет был в тренде. Однако сейчас, после саммита, Египет, не желавший урегулировать конфликт с Анкарой, оказывался уже в изоляции», — сказал Expert.ru доцент Высшей школы экономики Леонид Исаев. Изоляции не только политической, но и ресурсной. Львиную
долю расходов на сдерживание Турции (в той же Ливии, например) нес Эр-Рияд, но нести их дальше он не хочет, а точнее не может. «Саудовская Аравия не готова вкладываться во все региональные конфликты с таким же рвением, какое у нее было во время Арабской Весны. У Эр-Рияда свои проблемы, причем как внутренние (проблемы с бюджетом), так и внешние — война с Йеменом, конфликт с Джозефом Байденом», — продолжает Леонид Исаев.
Да, в рамках этой нормализации Анкара не станет выполнять важнейшее требование Каира — прекратить финансировать «антиправительственные элементы» в Египте. «Турция не готова к прекращению поддержки Братьев-мусульман и изменению своей идеологической позиции», — поясняет “Эксперту online” старший научный сотрудник ИМЭМО РАН, доцент Дипакадемии Владимир Аватков. Однако египтяне, по всей видимости, готовы с этим смириться — ведь сейчас Братья-мусульмане уже не представляют собой той силы, какой они были 10 лет назад, и турецкое финансирование не станет соломинкой, которая перешибет спину каирской власти. «Да, Турция поддерживает Братьев-мусульман, угрожавших власти Ас-Сиси, однако это все-таки дела минувших дней. А делать свою политику заложником этих дней — не самый грамотный подход», — говорит Леонид Исаев.
Турецкий хаб
Что же касается собственно Турции, то ожидаемое обострение отношений с Америкой при Байдене (а Вашингтон намерен учить демократии не только арабские страны, но и Анкару — в частности, более активно поддерживать антиэрдогановскую либеральную оппозицию) заставляет турок также снижать температуру конфликтов с соседями. Переводить их в статус соперничества, игру по правилам. До Байдена по такому же принципу турки урегулировали отношения с Ираном и Россией на сирийском поле, а сейчас пытаются сделать то же самое на Кавказе. На Ближнем Востоке турки смогли стабилизировать отношения с Саудовской Аравии (даже несмотря на то, что это Эрдоган “слил” в прессу доказательства об убийстве Джамаля Хашогги), и сейчас начинают переговоры с египтянами.
И тут речь уже на кону не только идеология, но и экономика. Турция пытается сделать так, чтобы энергоресурсы с Ближнего Востока и Восточного Средиземноморья шли в Европу через ее территорию. Для этого ей и требуются, как минимум, стабильные отношения с поставщиками ресурсов.
«Для реализации своих стратегий Анкаре просто приходится менять тактику. Несмотря на позиционирование в качестве мировой державы, она ей не является, поэтому нуждается в концентрации своих ресурсов и прохождении чужих через свою территорию. Такая своеобразная идеология турецкого хаба. Поэтому конфронтация с арабским миром — даже с Египтом, с которым у Турции идеологические разногласия после непризнания Анкарой смены власти в Каире — Анкаре не нужна», — говорит старший научный сотрудник ИМЭМО РАН, доцент Дипакадемии Владимир Аватков.
Эрдоган понимает, что чем сильнее (в экономическом и геополитическом плане) будет Турция, тем сложнее будет Джозефу Байдену ее продавливать. Именно поэтому процесс стабилизации отношений с соседями будет продолжен. Следующая на очереди, по всей видимости, Греция — выход Египта из антитурецкой оси лишает Афины важнейшего союзника в битве за акваторию Восточного Средиземноморья, и заставляет греков идти на компромиссы с турками.
