Рекомендации по «оптимизации» систем здравоохранения, которые Международный валютный фонд давал правительствам разных стран в качестве инструмента повышения общей эффективности экономики, доказали свою несостоятельность, когда пришлось отвечать на вызовы пандемии коронавируса.
Это признал в среду исполнительный директор Международного валютного фонда от России Алексей Можин.
«Пандемия показала слабость систем здравоохранения во многих странах. Некоторые системы здравоохранения в предшествовавшие пандемии годы на самом деле разрушались, в том числе за счет сокращения объемов вложений. Пандемия показала, что помимо эффективности в чисто экономическом смысле этого слова существуют и другие, не менее важные цели и задачи: нужно создавать резервы системы здравоохранения как раз на случай такого рода пандемий», — подчеркнул Можин, добавив, что это именно МВФ советовал «посткоммунистическим странам сокращать число врачей и количество госпиталей, мотивируя это соображениями эффективности».
Представитель МВФ нигде не упомянул в этом контексте Россию и даже подчеркнул, что российская экономика выходит из вызванного пандемией кризиса в гораздо лучшей форме, чем другие страны «Большой двадцатки», включая крупные европейские страны.
Нечего на МВФ пенять...
Однако опрошенные «Экспертом» экономисты сходятся во мнении, что Алексей Можин предложил прочитать между строк его высказываний то, что никто уже и так не скрывает: что российское правительство (с подсказки МВФ или по собственной инициативе) нанесло отечественной системе здравоохранения серьезный урон. То, что такая политика была ошибкой, признала вице-премьер Татьяна Голикова всего за несколько месяцев до начала пандемии коронавируса.
То, что Россия все-таки прошла через самые тяжелые месяцы коронокризиса с меньшими потерями, чем ряд развитых стран, эксперты связывают как раз с тем, что отечественная система здравоохранения не была до конца демонтирована (в чем преуспели многие другие страны).
Россия действительно выглядит лучше на фоне ряда других стран, но увязывать это исключительно с отказом от рекомендаций МВФ было бы неправильным, считает завкафедрой мировой экономики Российской экономической академии им. Плеханова Руслан Хасбулатов.
Он напоминает, что российское правительство начало «громить» отечественную медицину еще в 2012 году. В результате того, что называлось «оптимизацией», врачи-профессора в поликлиниках и больницах были вынуждены брать на себя работу младшего медперсонала, а число коек сократилось до минимума.
«За то, что в России смертность от ковида оказалась ниже, чем в Европе и США, надо благодарить остатки советской системы здравоохранения, которую просто не успели демонтировать до основания к началу пандемии. Она, надеюсь, станет пусть тяжелым, но уроком для тех правительств, которые шли путем избавления от «излишеств» в этой сфере, в том числе и российскому», — заключает Хасбулатов.
Ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН Алексей Портанский также ссылается на ситуацию в сфере здравоохранения ряда стран как на наиболее выпуклую иллюстраци провала так называемого «Вашингтонского консенсуса» - рецепта усиления саморегуляции экономик через снижение роли государства. Он, как и Хасбулатов, считает, что российские власти самостоятельно наделали в этой области столько ошибок, что оправдывать их рекомендациями экспертов МВФ не приходится.
«Это была наша доморощенная затея — провести оптимизацию здравоохранения, — напоминает эксперт. — Ссылаться на рекомендации МВФ уже давно немодно, сейчас не 1990-е годы. Сейчас у нас все-таки научились мыслить самостоятельно. Тем более, что в России, по сравнению со многими другими странами, роль государства в экономике очень высока и продолжает расти — то есть, наша модель не строится по лекалам МВФ. А то, что эта модель требует структурных реформ, руководство страны прекрасно знает и без подсказок из МВФ», — уверен Портанский.
С позиции силы
Алексей Можин также упомянул о том, что сравнительно успешное прохождение кризиса Россией связано с ее прочной макроэкономической позицией. В частности, Можин отметил низкий долг, профицит бюджета до кризиса, очень значительные валютные резервы ЦБ, жесткое фискальное правило, гибкий валютный курс, систему инфляционного таргетирования. В докладе МВФ всё это названо «встречей кризиса с позиции силы».
По прогнозу МВФ, рост российской экономики в 2021 и в 2022 годах («отскок и ускорение», по выражению Можина) существенно превысит показатели, зафиксированные до пандемии. МВФ прогнозирует рост экономики России на 3,8% в 2021 и 2022 годах. Это пересмотр в сторону улучшения на 0,8% по сравнению с январским прогнозом фонда. В своих прогнозах МВФ исходит из того, что ЦБ РФ придерживается умеренной позиции в рамках адаптивной денежно-кредитной политики, сообщил Можин.
Он не исключает, что экономический кризис может привести к усилению роли государства в экономике и к тому, что вместо бесконечного кредитования нежизнеспособных компаний государство будет инвестировало в них. «По сути, это означает частичную национализацию таких компаний», - подчеркнул Можин, отметив, что это идет вразрез с прежними рекомендациями МВФ.
Алексей Портанский считает, что оценки, которые озвучил Алексей Можин, не следует абсолютизировать. Соглашаясь с тем, что падение российской экономики в результате пандемии оказалось не таким глубоким, как в развитых странах, Портанский призывает рассматривать эти цифры не в усредненном виде, а по секторам.
В последнем за 2020 год исследовании «Обзор мировой экономики» МВФ предупреждал, что последствия пандемии будут ощущаться еще долго, поскольку восстановление в наиболее пострадавших секторах будет проходить медленно.
«Падение экономик развитых стран — в некоторых до восьми процентов — произошло за счет того, что в них значительно большую долю, чем в российской, занимает сектор услуг — торговля, транспорт, туризм, кейтеринг и т.д. А именно по нему пришелся главный удар пандемии. В России эти сферы потерпели не меньший ущерб, но у нас они вносят меньший вклад в ВВП, чем на Западе», — объясняет Портанский.
Он предлагает ориентироваться не на то, «у кого хуже», а сравнивать экономическое положение россиян после пандемии с их же самоощущением в благополучные годы. К примеру, напоминает он, реальные располагаемые доходы населения упали в прошлом году на 3,5% по сравнению с 2019-м и более чем на 10% — с 2013 годом. К осени 2020 года такой показатель, как GDP per capita (ВВП на душу населения) впервые за всю историю оказался в России ниже, чем в Китае. По этому показателю Россия оказалась даже позади Малайзии и лишь чуть выше Индонезии.
Тем не менее, названные российским директором МВФ причины устойчивости национальной экономики к вызванному пандемией кризису Россия может записать себе в актив на полном основании, соглашается Портанский. Часть из них (в частности, низкий долг и таргетирование инфляции) входят в перечень рекомендаций МВФ, другая часть — профицит бюджета и высокие золотовалютные запасы — нет. Надо только не забывать, продолжает Портанский, что все эти макроэкономические показатели важны для нормального функционирования экономики в любое время, а не только в период глобального кризиса.
«То, что Россия демонстрирует хороший уровень всех этих показателей — безусловно, прекрасно. Но сумело ли правительство распорядиться этими преимуществами с максимальной эффективностью? Это как раз не факт. Я думаю, лучше всего недостаточность мер поддержки ощутили на себе предприниматели, многие из которых просто ушли с рынка», — говорит эксперт.
Нет худа без добра
Если обращать внимание не на заявления политиков, а на деятельность финансового блока правительства России, то встает вопрос: а в чем эта деятельность так уж выбивается из той стратегии, которую МВФ предлагает в качестве ориентиров, задается вопросом Руслан Хасбулатов.
«Россия полностью следует в фарватере Вашингтонского консенсуса. Центробанк России — это, по сути, филиал ФРС. Их рекомендации не особенно нам навредили, когда вспыхнула пандемия. Но это опять же не заслуга правительства РФ — просто наша экономика к моменту начала пандемии находилась в таком состоянии, что «резерв» для дальнейшего падения был уже практически исчерпан», — говорит он.
Более быстрое восстановление российской экономики, которое прогнозирует МВФ, вызвано, по мнению Хасбулатова, в значительной степени ее изоляцией от мировой экономики. Эта изоляция началась в 2014 году, а в 2020-м сыграла для России роль рессор, демпфировав негативный экономический эффект от пандемии.
«Мы были отключены — сами вышли или изначально не участвовали — от мировой системы производственных цепочек. В первую очередь это касается машиностроения и высоких технологий. У нас минимальные инвестиции в эти сектора. Соответственно, спад, случившийся в этих отраслях в развитых странах, нас почти не затронул. Как ни парадоксально звучит, но в условиях глобального кризиса это стало конкурентным преимуществом России», — говорит экономист.
Дорогая цена прозрения
С 1992 по 1998 год — вплоть до дефолта — Россия заняла у МВФ 32 млрд долларов. Сегодня Российская Федерация может позволить себе игнорировать рекомендации Фонда, поскольку не зависит от его кредитов. Это стало одним из факторов, благодаря которым страна выглядит благополучнее многих, стремившихся стать «лучшими учениками» МВФ, убежден доцент факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Игорь Ковалев.
Политика распределения кредитов МВФ часто приводит к зависимости страны от кредитов и ограничению политического суверенитета, что видно на примере Украины, которая в текущем году должна выплатить фонду проценты в размере 213 млн долларов.
«Рекомендации МВФ давно уже не сильно влияют на экономический курс российского правительства. А после пандемии позиции России в мире еще более усилятся — не в последнюю очередь потому, что она получила возможность «кредитовать» другие страны не рекомендациями, а реальной вакциной от коронавируса», — говорит он.
Уже давно стало общим местом, что рецепты Фонда, который в прошлом году отметил свое 75-летие, невозможно применять с равным успехом в разных странах, уверен Ковалев. Иногда рекомендации МВФ ещё больше ухудшают ситуацию, а в каких-то случаях они и вовсе приводили к революциям. Кажется, благодаря пандемии, это, наконец, начали понимать и в самом Фонде, надеется Ковалев.
«Нужно было, чтобы в США и Европе умерли десятки тысяч людей — тогда только в Фонде осознали, что существуют разные модели — в том числе здравоохранения. И что роль государства в этих моделях не обязательно по умолчанию негативная, как полагали идеологи МВФ. Другой вопрос, хватит ли у них экспертов, чтобы разработать индивидуальные рецепты для каждой страны», — заключает экономист.
