— По итогам первого квартала 2021 года долговая нагрузка россиян выросла до 11,9%, обновив исторический максимум, следует из обзора Центробанка. Прошлый рекорд был установлен в марте, когда долговая нагрузка достигала 11,7%. Насколько случайно или закономерно, что каждый новый период устанавливает новый рекорд?
— Это совершенно неудивительно, потому что доходы населения непрерывно снижаются, но при этом уровень потребления остается стабильным, а на рынке жилья оно даже растет. Снижение ставки по ипотечным кредитам облегчило возможность их обслуживания, и население очень активно покупает недвижимость. Эти ножницы и приводят к последовательным рекордам закредитованности.
— Но как уточняет ЦБ, ключевой вклад в увеличение долговой нагрузки внесли необеспеченные потребительские кредиты. Несколько лет назад на совещании банкиров они в кулуарах совершенно открыто говорили между своими, что задачей любого банка является посадить в долговую яму не только заемщика, но и его детей. Получается, банки сознательно выдают необеспеченные кредиты, загоняя людей в безнадежные долги?
— Это неоднозначная тема. Самый высокий процент банки берут именно по необеспеченным кредитам, то есть у таких кредитов самая высокая для банкиров доходность, если сравнивать с кредитами ипотечными или автокредитами. Но с другой стороны, по необеспеченным кредитам — это, как правило, так называемые «кредиты до зарплаты» — и самый высокий риск невозврата, в то время как по ипотечным и автокредитам просрочки случаются в единичных случаях. Понятно, что у всех банков имеется система скоринга клиентов, и риски невозврата зашиты в их финансовую модель. Однако такая модель удобна не для всех банков, а только тех, которым не страшны потери, связанные с невозвратом кредитов.
— Правительство и ЦБ уже несколько лет назад предпринимали шаги, чтобы остудить аппетиты банкиров, запретив выдавать кредиты, если их размер превышает 30-50% дохода заемщика. Почему, несмотря на это, закредитованность населения не уменьшается?
— Закредитованность же населения не снижается из-за того, что оно зарабатывает все меньше, но продолжает достаточно активно тратить, сказывается привычка «тучных 2000-х». Другим фактором является снижение объема сбережений у населения. Но финансовые власти в таком поведении населения не виноваты. Наоборот, ЦБ занимает в этом смысле достаточно проактивную позицию, требует от банков создавать повышенные резервы для необеспеченного кредитования. До сих пор ЦБ неплохо справляется со своими функциями.
— Что должно предпринять правительство, чтобы поставить барьер между кредитными организациями и неплатежеспособным населением? Должны ли такие запреты быть административными или экономическими?
— На мой взгляд, правительство вообще не должно вмешиваться в отношения банков и заемщиков. Если правительство начнет активно вмешиваться, ничего, кроме проблем, это не создаст. Все законодательные новации в сфере банкротства и т. д. , как правило, имеют целью вывести заемщика из-под удара в случае, если он не может обслуживать кредит. Но ведь это, хотим мы того или нет, повышает безответственность заемщика, и как следствие, ведет к росту объемов невозвращенных кредитов. Получается замкнутый круг. Поэтому в идеале правительство должно самоустраниться от регулирования этой сферы.
— В свое время в США сложилась схема, когда «рука руку моет»: один капиталист (промышленник) платит работникам слишком мало для того, чтобы они могли прожить на зарплату, тем вынуждая их брать кредиты. Второй капиталист (банкир) зарабатывает на выдаче кредитов. Возможно ли разорвать это порочный круг нереволюционным путем и как?
— Это уже устаревшая схема, попахивающая вульгарным марксизмом. Современная экономика устроена совсем по-другому. В тех же США основная часть фондов, за счет которых растут рынки — это сбережения населения. Более того, тот инфляционный скачок, который наблюдается в США в последний год, стал следствием раздачи «вертолетных денег». Оказалось, что населению эти деньги не очень-то и были нужны, потому что они не пошли в наращивание покупательского спроса, а в основном ушли в кубышки. Поэтому говорить о том что в развитых странах, во всяком случае, люди берут кредиты от нужды и безысходности, это неправильно. Кредиты берут не для того, чтобы не умереть с голоду, а чтобы «пошиковать» — вместо съемной 12-метровой квартиры купить 400-метровый дом, вместо «Фольксвагена» ездить на «Лексусе» и т. д. Брать новые кредиты людей толкает психология общества потребления, а не сиюминутная нужда.
— Десятилетиями российские «чикагские мальчики» ставили в пример как раз США, где «все население живет в кредит», и называли это образцом, к которому надо стремиться. Какое сегодня понимание у экономистов, насколько эта модель оправдывает себя?
— Эта модель вряд ли устарела, учитывая, что не только в России, а в большинстве стран мира на такую модель смотрят с определенной завистью. В жизни в кредит нет ничего плохого на начальном этапе экономической деятельности — это позволяет молодежи, вчерашним студентам быстро встать на ноги, не откладывая покупку того же жилья на годы вперед. Кстати, при всем росте закредитованности населения, Россия все еще далеко отстает от Соединенных Штатов. Но в отличие от США, у нас как раз кредиты «на роскошь», на крупные покупки составляют очень малую часть, а большую часть составляют займы «на выживание».
— Можно ли переориентирвать банк с кредитования филиц на кредитование малого и среднего бизнеса, насколько это банкирам выгоднее или наоборот?
— Банкам просто невыгодно кредитовать МСБ, этим и объясняется, почему такого кредитования в России фактически и нет. Это опять же связано с риском невозврата кредитов. Беря кредит, физическое лицо отвечает перед банком всем своим имуществом, не говоря уже про автокредит или ипотеку. А что банк может взять с обанкротившегося микропредприятия? Поэтому даже те кредиты, которые малые предприниматели могут получить, банки оформляют на псевдокоммерческих условиях — то есть требуя передачи в залог личного имущества владельца бизнеса. Это, если называть вещи своими именами, очень своеобразное понимание кредитования малого бизнеса.
