В конце июля указом президента РФ создана Межведомственная комиссия по историческому просвещению. Средства массовой информации на ее создание откликнулись дежурным пересказом Положения о комиссии, а соцсети дружно вспомнили оруэлловское: «Кто управляет прошлым, тот управляет будущим; кто управляет настоящим, тот управляет прошлым». В целом, у общества нет понимания того, чем может заниматься подобного рода комиссия, кроме того, чтобы «хватать и не пущать», хотя ни один журналист или блогер не сказал, что у нас в исторической науке все прекрасно.
Прошлого не существует, но современное человечество привыкло жить в мире, где образ прошедшего играет важную роль в настоящем и в процессе создания будущего. Созданием образа прошлого занимаются литература, фантастика, театр, живопись, кино, телевидение, интернет, но главную, системообразующую роль сегодня играет наука. Так было не всегда — например, в донаучном мире главным создателем образа прошлого была религия.
Научный способ создания образа прошлого еще в XIX веке казался единственно верным и истинным, однако с тех пор учеными было написано немало историй, и все они отличались друг от друга. Какое-то время они считались истинными, как например, коммунистическая история в СССР, но затем объявлялись ложными. Все некогда «истинные» истории отвергались и переписывались. Найти способ написать одну, единственно верную, никто не смог. Это привело к тому, что сегодня в западной исторической науке считается, что «большие» истории могут быть только идеологизированными, а значит всемирная история, история отдельных стран, наций и народов и т.п. претендовать на истинность не могут.
Сегодня можно утверждать, что ни одна история, созданная в рамках научно-исторического метода, не имеет доказанного преимущества перед другими и не может быть объявлена истинной. В этих условиях неизбежно встает вопрос о том, почему же наше современное российское историческое сообщество выбирает самую плохую историю из всех возможных? Почему наше прошлое столь беспросветно, жестоко и бессмысленно в большинстве описаний современных историков? Почему они с таким остервенением отказывают российской истории в героизме, доброте, целесообразности? Конечно, этот парадокс можно было бы объяснить злой волей наших историков, но зная многих из них лично, могу утверждать, что это не так.
Причина негативных оценок лежит в тех теориях, с позиций которых историки оценивают события российского прошлого.
Наши новые истории строятся на западных либеральных исторических концепциях — модернизационной, цивилизационной, нескольких направлениях, вышедших из школы Анналов. Все эти теории созданы на базе европоцентризма, и в любой из них история России будет плохой, негативной. Свое прошлое мы строим на основе враждебных нам теорий, созданных в годы холодной войны и адаптированных к противостоянию с Россией в области конструирования прошлого.
Если противостоять отдельным фальсификациям фактов истории мы ещё можем, то системно повлиять на процесс переписывания прошлого уже не в состоянии, прежде всего потому, что большинство историков придерживается западных макроисторических теорий, в рамках которых прежние дореволюционные и советские объяснения выглядят не слишком убедительно.
В постсоветской исторической науке не выработано ни одной оригинальной общеисторической теории, поэтому используются заемные — западные. Самая популярная среди них — либеральная теория модернизации, именно она является наиболее часто используемой теоретической платформой докторских диссертаций и учебников.
Основатели этой школы — У. Ростоу, Ш. Айзенштадт и другие — исходили из идеи о том, что цель истории человечества — стремление к реализации ценностей либерализма в мире. Эта теория была создана по заказу правительства США как альтернатива марксизму, широко распространявшемуся в развивавшихся странах в послевоенное время. Политические цели этой доктрины очевидны, однако наше научное сообщество поощряет рассмотрение российского прошлого с позиций государственных интересов США, но «вопиет», как только историк начинает рассматривать прошлое под углом зрения российских национальных интересов. Считаю это неправильным, поэтому одной из первейших задач Межведомственной комиссии должно стать противодействие деструктивным общественно-политическим идеям, включая теорию модернизации.
Напомню, что основные идеи этой концепции были реализованы в российской действительности в годы перестройки и первое десятилетие существования суверенной России. Именно эти идеи разрушили СССР и подвели Россию вплотную к черте, за которой следовал ее развал на несколько частей. Лишь решительная политическая воля по сохранению единого государства, проявленная В.В. Путиным в начале первого десятилетия нынешнего века, позволила сохранить целостную страну.
По своей разрушительной силе теория модернизации значительно превосходит любую из запрещенных в России деструктивных идеологий. Современные либералы ради реализации идей свободы и демократии, готовы развалить страну, ввергнуть в пучину гражданской войны, лишить ее исторической перспективы. Дважды в ХХ веке либеральные идеи разваливали сначала Российскую империю, а затем и СССР. Неужели мы не способны усваивать исторические уроки и в третий раз наступим на те же грабли?
Любой социально-политический переворот обосновывается исторически. Вспомним, как в годы перестройки первой идейной атакой на СССР стала демонизация его прошлого, что привело сначала к сомнениям в правоте советской власти, а затем и к ее отторжению — в итоге «преступную» власть никто не захотел защищать.
В условиях, когда все истории одинаково научны (или ненаучны, — кому как нравится), достаточно выбрать ту, которая больше устраивает общество и государство, однако в нашей исторической науке до сих пор не создано позитивной истории.
Из одних и тех же фактов современные российские коммунистические, либеральные, монархические историки создают разные образы прошлого, и ни один из них не является полностью положительным. Если у коммунистов светлым пятном в прошлом является 75 лет советской власти, то остальное время — это период тирании, бесправия и угнетения народа. У монархистов, наоборот, все достижения сосредоточены в дореволюционном прошлом, а СССР — тюрьма, репрессии, ссылка. Самый короткий положительный период в отечественной истории у либералов — «лихие 90-е» годы; вся остальная история — мрак, ужас и уничтожение собственного народа в войнах, стройках, «голодоморе» и ГУЛАГе. Все эти истории в большей или меньшей степени плохи для современного общества и государства, поскольку базируются на теориях, на основе которых невозможно создать положительную историю современного российского государства.
Подобные проблемы существуют во многих государствах, включая и те, которые имеют сильные исторические школы. Например, недавно президент
Франции Э. Макрон заявил: «У нас раздробленная память, расколотая история, существует слишком много историй...». Но, наверное, только в нашей стране парадоксальным образом истории, в которых государственные интересы являются критериями оценки событий, проходят по классу идеологии, а написанные с позиций антироссийской либеральной модернизационной теории непременно числятся по научной части.
Российской государственности в этом году исполнится 30 лет, а страна до сих пор не имеет собственной позитивной истории. Вспомним, что легендарное «Сказание о князьях Владимирских» было написано через 18 лет после свержения ордынского ига, а еще через 4 года написан «Русский хронограф». Краткий курс истории ВКП (б) с основополагающей теоретической статьей «О диалектическом и историческом материализме» был опубликован на 21-м году существования Советской власти. Современные отечественные историки и философы не только не работают над теорией положительной истории России, но даже не осознают этой проблемы, считая ее антинаучной. Многие бывшие советские республики уже написали свои новые национальные истории, а в России это считается делом и ненужным, и ненаучным. Поэтому сфера влияния нашей исторической науки стремительно сужается.
Результатом теоретической и практической беспомощности нашей исторической науки является то, что сегодня нам приходится доказывать, что не СССР начал II мировую войну. В некоторых странах Советский Союз уже числится в ее виновниках, наряду с фашистской Германией. Остался последний шаг — самим россиянам поверить в то, о чем говорят уже не только на враждебном Западе, но и на постсоветском пространстве: СССР — агрессор, пособник фашистов, развязавший II Мировую войну. Это ведет к окончательному крушению мирового порядка, основанного на Ялтинско-Потсдамских соглашениях и, возможно, очередному распаду страны.
Главная проблема современной исторической науки заключается в ее теоретической немощи: наши историки окормляются западными историческими школами, а на их концепциях положительной истории не напишешь. Государственный заказ историческим гуманитарным и обществоведческим институтам формируется, исходя из «Направлений фундаментальных исследований Российской академии наук», однако насущно необходимая разработка концепции истории России в них не предусмотрена. Создания своих оригинальных концепций исторического процесса нет и в плане работы Института всеобщей истории. Институт российской истории РАН должен был к концу 2020 года издать «Историю России в 20 томах». Не смогли издать ни одного тома.
Эффективность работы исторических институтов, вузов, кафедр, оцениваемая с позиций интересов общества и государства, не просто нулевая, — она отрицательная, поскольку сфера влияния отечественной исторической науки продолжает сокращаться. Она потеряла свое влияние не только во всех странах дальнего зарубежья, но и на всем постсоветском пространстве. Уже и в самой России трактовки политически важных событий прошлого, включая победу в Великой Отечественной войне, многие историки либерального направления ставят под сомнение.
Если срочно и решительно не вмешаться в историческую сферу, мы окончательно лишимся исторического суверенитета над собственным прошлым.
Это лишь часть политических проблем, которые создает современная отечественная история для нашего общества и государства. Вполне очевидно, что если научное сообщество за тридцать лет не могло решить эти проблемы, то не решит их и в будущем. Побудить наши научные инстанции к их решению, по мнению автора, — одна из главных задач Межведомственной комиссии.
