Педагог, режиссер, лауреат премий «Золотая маска», «Сделано в России» и ряда других наград Юрий Муравицкий рассказал о том, как будет развиваться объединенный театр, существует ли различие между классическим и постмодернистским театром, и чего, по его мнению, хочет современный зритель.
— Юрий Витальевич, в самом начале пандемии вы говорили, что в сложных экономических условиях театр должен будет больше думать о том, чего ждет от него зритель. Сейчас такие условия? И чего именно ждет сегодня от театра современный зритель?
— Условия сейчас и тогда мало чем отличаются. По-прежнему действуют ограничения — 75-процентная рассадка, вход по QR-кодам, поэтому продажи билетов во всех театрах сейчас, мягко скажем, не очень хорошие. Зритель же сейчас — как и всегда, впрочем — осознанно или неосознанно хочет, чтобы театр помог ему справиться со страхом, помог жить дальше.
Средств у театра много, но цель, если говорить глобально, одна: очищение. Или через страдание — переживание за героев спектакля, — или через смех. Лучше, если это сочетается. Нынешний символ театра — две маски: одна смеется, другая плачет. Хотя изначально маска была одна — смеющаяся. Смех в театре дает возможность человеку посмотреть на свои проблемы и страхи со стороны, с безопасной дистанции.
— Директор «Театра на Таганке» Ирина Апексимова именно для вас учредила должность главного режиссера — после успешных спектаклей «Вишневый сад. Комедия» и «Lё Тартюф. Комедия». Как вы считаете, почему Апексимова остановила именно на вас свой выбор?
— В вашем вопросе уже содержится ответ. Сложились две объективные ситуации: первая — мы начали сотрудничать, и у нас, судя по всему, стало что-то получаться. Возникло взаимопонимание, некая общая энергия; мы стали обсуждать дальнейшие планы, что было вполне логично. Вторая ситуация — объединение двух театров. Это две сцены и огромная труппа — с такими масштабами очень сложно справляться. Ирина Викторовна — профессионал с сильной командой. Но после объединения театра, я думаю, было вполне логично пригласить главного режиссёра и разделить часть задач.
— Ощущаете ли вы ответственность, груз великих имен, которые были до вас в этом театре? Как вы намерены балансировать между традициями и новаторством?
— Ответственность ощущаю, а груз — нет. Великие имена — это не груз. Это контекст, это традиции, а с традициями надо работать, их надо развивать. Без традиций невозможно новаторство, без новаторства невозможно возникновение новых традиций, а без новых традиций театр умирает. Все великие имена, о которых вы говорите, были настоящими новаторами. Важно помнить об этом. Иначе мы все время будем трусливо оглядываться в прошлое: «А что на это сказал бы Константин Сергеевич Станиславский?». Константин Сергеевич не всегда был памятником. Он и его ученики, портреты которых украшают фойе «Театра на Таганке», в свое время просто перевернули мировой театр с ног на голову. И не один раз.
— Как будет выстраиваться репертуарная политика нового объединенного театра?
— Сбалансированно. Она выстраивается и будет выстраиваться сбалансированно. Театр — это постоянный поиск баланса.
— Уже анонсирован «Гамлет». Будете ли вы обращаться к традициям того, любимовского, спектакля? Сейчас время какого Гамлета?
— Любимовский «Гамлет» был уникален, его определяло время и личности — самого Любимова, Высоцкого и других актеров Таганки того периода. Сейчас другое время, другие актеры. Юрий Петрович — представитель вахтанговской школы, а Вахтангов настаивал на том, что каждую пьесу с новыми актерами в другое время нужно ставить по-новому. Вот и мы будем искать своего Гамлета. Каким он будет? На этот вопрос нам еще только предстоит найти ответ.
— У вас за плечами есть опыт руководства театрами: «Театр 18+» под вашим руководством дважды получил «Маску». Что именно из этого опыта вы возьмете в Театр на Таганке?
— Понимание того, что театр — не место для компромиссов и сомнений. Можно либо делать что-то, либо сомневаться. Если сомневаешься — лучше не делать, не участвовать. Творческий поиск и сомнения — это разные вещи.
— Чем именно можно привлечь зрителя в театр? Где баланс между классическим, традиционным театром и новыми постмодернистскими осмыслениями текстов? Почему именно сейчас новаторство, порой шокирующее, стало столь частым? Это театральный популизм?
— Театральный популизм — это разделение театра на новаторский и классический, на репертуарный и постмодернистский. На этом разделении раздуваются никому не нужные споры, скандалы и возникают взаимные обвинения сторон. Это вредит театру. Это надуманное разделение. Понятия «классический театр» не существует. Его выдумали. Театр во все века был, есть и будет современным. Шекспир, Чехов и Брехт писали, прежде всего, для своих современников и современным языком. Мейерхольд, Гротовский, Някрошюс были очень современными режиссерами-экспериментаторами, новаторами, которые уже стали классиками! Их тоже обвиняли в том, что они якобы что-то разрушат.
Всегда найдутся кричащие о покушении на великое прошлое, но кто о них вспомнит. А имена новаторов остаются в истории. В медиапространстве любят разводить подобного рода надуманную, манипулятивную риторику с противопоставлением чего-либо чему-либо. Я в это играть не хочу.
Как привлечь зрителя? Делать хороший театр — интересный, яркий, современный, честный. Одним словом, театр для людей.
