Четверг нефть Brent завершила на отметке $110 за баррель, еще недавно казавшейся заоблачно высокой. Но теперь это была цена на снижении в ходе коррекции от $119,84 за баррель. Тем самым был достигнут почти десятилетний максимум – с мая 2012 года. Техасская WTI и вовсе обновила в четверг 14-летний рекорд, дойдя до $116.
И текущая ситуация позволяет аналитикам допускать не только движение котировок нефти выше $120, но и обновление ими исторического максимума, установленного в июле 2008 года. Тогда баррель Brent достигал $148,4.
Сейчас Джо Байдена регулярно, как публично, так и, очевидно, непублично призывают запретить импорт российских энергоносителей. Он воздерживается от этого, вполне рационально полагая, что такое эмбарго приведет к сильнейшему удару не только по экономике России, но и по США с союзниками. Но спикер Палаты представителей Нэнси Пелоси заявила, что она «полностью за» двухпартийный законопроект о прекращении поставок из России. И на рынке стало складываться впечатление, что сопротивление Белого дома окажется не слишком упорным, а Канада недолго останется единственной страной, запретившей ввоз российских энергоносителей.
При этом даже без формальных запретов сбои поставок уже идут. 66% российской нефти с трудом находит покупателей, цитировал в четверг Bloomberg аналитиков JPMorgan. В краткосрочной перспективе масштабы шока предложения, по их оценке, настолько велики, что цены должны оставаться на уровне $120 в течение нескольких месяцев, чтобы снизить спрос. Если же нарушения поставок из России затянутся, да еще и расширятся, то Brent вполне может закончить год на уровне $185 за баррель.
Эта цена сулит всему миру жесткий экономический кризис. Для США, например, это будет означать практически неуправляемую двузначную инфляцию и рецессию. В феврале главный экономист Moody's Analytics Марк Занди приводил расчеты, говорящие о том, что рост цены нефти на каждые $15 добавляет к годовой инфляции в США около половины процентного пункта. Для них это будет возвращением в 1970-е годы.
«Мы окажемся на неизведанной территории, если уберем 13–15% из объема мировой нефти. Санкции в отношении Ирана и Венесуэлы — это просто не сравнимо с тем, что может быть с нефтяным рынком, если вы на самом деле отмените большую часть российской добычи, — поясняла в четверг на CNBC старший советник по энергетике аналитического центра Фонда защиты демократий Бренда Шаффер. – Люди приветствуют это как приятный момент, но на самом деле это будет огромный, огромный шок для компаний и для фондового рынка».
Последний пока не до конца верит в подобные сценарии, но и игнорировать их не может. В четверг особенно сильно падали технологические акции, для которых стагфляция — едва ли не самая худшая среда из возможных. Росли защитные акции из секторов здравоохранения и коммунальных услуг.
Но в целом американские индексы снизились. Dow Jones Industrial Average упал на 0,29%, S&P 500 – на 0,53%, а Nasdaq Composite – на 1,56%.
Рынок акций несколько поддерживали (а нефтяной, напротив, охлаждали) новости о том, что определенные успехи достигнуты на переговорах с Ираном по снятию экспортных ограничений с этой страны. В том же направлении действовали и комментарии из Германии о том, что здесь не хотят вводить эмбарго на российские энергоносители.
Но если США примут окончательное решение, то Европа присоединится. Однако иранская нефть не способна сейчас полностью заместить собой российскую. Даже на частичное замещение потребуются месяцы. Это усугубит сбои в поставках и взметнет цены. Так что решение о нефтяном эмбарго станет объявлением о начале глобального экономического (а заодно и фондового) кризиса.
