Двести с лишним лет неучастия Швеции в военных коалициях должны закончиться с присоединением страны совместно с Финляндией к НАТО. Уместно вспомнить в этой связи, что сама шведская политика неприсоединения сформировалась в результате неудачного встревания в Наполеоновские войны, в ходе которых Российская Империя отобрала у шведов Финляндию. Эпоха, таким образом, заканчивается с теми же участниками, что и началась.
В эти дни, когда Стокгольм заявляет, что для обеспечения безопасности ему необходимо опереться на формальное членство в военно-политическом блоке, небезынтересно вспомнить об альтернативе полувековой давности. Тогда Швеция планировала получить иное средство для решения такой задачи. Гордые потомки викингов в шестидесятых годах прошлого века чуть не повторили достижение гномов из саг и не выковали свой Мьёльнир в виде атомной бомбы.
Уран есть. Можно делать бомбу
Шведские военные, как и их коллеги по всему миру, заинтересовались принципиально новым оружием сразу же, как только узнали о его существовании. Уже через неделю с небольшим после бомбардировок Хиросимы и Нагасаки состоялось совещание в шведском Национальном ведомстве по оборонным разработкам (FOA), на котором военные запросили исследование вопроса: что представляет из себя «то, что может быть известно под именем атомной бомбы»?
Официально начали с изучения способов и вариантов защиты от ядерной бомбардировки. Однако практически сразу была запущена программа оценки возможности и усилий, необходимых для создания своей бомбы, которая достаточно быстро начала представляться единственным надежным средством сдерживания потенциального ядерного агрессора. Агрессором, конечно, виделся в первую очередь Советский Союз — успешно и даже не без выгоды пересидев две мировые войны XX века, шведы разумно предполагали, что в третий раз так может и не повезти. А значит, стране нужно дополнительное средство для того, чтобы великие державы решили: выгоднее оставить мирных скандинавов с атомной бомбой в покое.
В ноябре 1945 года шведское правительство по инициативе военных формирует из ученых, военных, промышленников и политиков Атомный Комитет. Позднее в своих воспоминаниях послевоенный премьер Швеции Таге Эрландер откровенно напишет, что в тот период он поддерживал программу создания национальной атомной бомбы. В 1947 году создается государственная компания AB Atomenergi, которая официально должна была заниматься созданием в стране гражданских атомных электростанций, а в качестве «побочного» продукта — начать нарабатывать оружейный плутоний. К этому моменту в стране весьма своевременно были найдены залежи урана — совершенно необходимая вещь для любой маленькой, но гордой страны, решившей независимо и суверенно создать ядерную бомбу. К слову, максимальная противоположность Швеции — КНДР, смогла реализовать свою программу именно потому, что ей тоже повезло, несмотря на небольшую территорию, иметь у себя неплохие природные запасы.
Шведы были нужны Штатам — но без бомбы
Конечно, совсем без кооперации обойтись было нельзя. Пытались обратиться за помощью к США, но те достаточно ревниво относились к своему ядерному арсеналу и просто так помогать кому бы то ни было не собирались (более того, после войны они практически «кинули» англичан, хотя те участвовали в Манхэттенском проекте). В результате даже помощь в рамках гражданской ядерной программы увязывалась американцами с подписанием соглашений о невоенной направленности работ и с постоянными инспекциями.
Помогли соседи-скандинавы: норвежцы в то время тоже думали о своей национальной бомбе и согласились обменять на шведский уран норвежскую тяжелую воду, необходимую для реакторов выбранной шведами конструкции.
(«Тяжелая вода» - общепринятое разговорное название оксида дейтерия D2O, внешне неотличимого от обычной воды вещества, в котором вместо водорода с кислородом связан его тяжелый изотоп дейтерий. Норвежцы были перед войной пионерами в производстве тяжелой воды.)
FOA провела несколько масштабных исследований на тему возможного облика, объемов и затрат военной ядерной программы. По результатам исследования 1953 года были предложены два варианта: создание реактора мощностью 75 или 150 мегаватт. В первом случае предполагалось, что плутоний удастся начать получать в 1960 году в количестве необходимом для 1-3 бомб в год, во втором, что с 1963-го, но зато на 3-5 бомб в год.
Активность скандинавов не укрылась от остального мира: в частности, ЦРУ США в конце 1950-х годов предполагало, что шведы будут готовы провести ядерное испытание в районе 1963 года. Но американцы их перехваливали: шведы к тому времени ориентировались уже на 1966-й.
Швеция, кстати, не делала из своих планов большого секрета (точнее, в относительной тайне старались держать только реальные работы). Уже в середине 1950-х годов начались открытые дебаты по поводу военной ядерной программы — в том числе и в парламенте. В 1954 году был запущен первый полуэкспериментальный реактор R1, а во второй половине 1950-х годов начали сотрудничество по гражданской ядерной программе и американцы — ставя, впрочем, целью «подсадить» шведов на решения, пригодные только для невоенных программ. Слишком независимые европейцы Штатам были не нужны, им хватало примера «дерзкой» Франции.
В результате шведы на тот момент решили продолжать дорогостоящую, но потенциально пригодную для военного применения национальную программу реакторов на тяжелой воде и собственном природном уране (хотя американцы били в том числе и «долларом» — их уран обходился почти вдвое дешевле).
А нужна ли была бомба самим шведам?
Однако все это время шведские политики хотя и не отказывались от военной ядерной программы, но продолжали колебаться, не давая ей по-настоящему «полный ход». Негатив в отношении ядерного оружия в шведском обществе постепенно рос; росло и международное давление, а государство все более склонялось в сторону союзных отношений с США. И хотя практические работы по созданию бомбы продолжались, политики предпочитали откладывать решительные шаги.
Надо сказать, что постепенно снижался интерес к ядерному оружию и у военных. Первоначальная однозначная поддержка идеи иметь как можно более значительный ядерный арсенал для нанесения мощного ответного удара к принятию оборонной стратегии 1962 года трансформировалась. С учетом тогдашних мировых тенденций возобладало представление, что гипотетическое нападение на Швецию, вполне возможно, будет иметь неядерный характер (в отличие от 1950-х, когда военные всего мира предполагали пользоваться ядерным оружием крайне широко), а значит надо было обращать внимание и на создание обычных вооружений, которые тоже требовали денег. К тому же из-за задержек «гражданской» ядерной программы и нерешительности политиков срок начала поступления на вооружение ядерных бомб сдвинулся к 1970-72 годам.
В прикидках своего будущего ядерного арсенала шведы ориентировались на примерно сотню тактических зарядов небольшой мощности (до 50 килотонн). В качестве главных носителей должны были выступать самолеты — реально существовавшие Saab A-32 Lansen и Saab A-37 Viggen, а также проектировавшийся именно для этой цели Saab A-36. Кроме того, разрабатывалась крылатая ракета RB-330 и существовала программа атомной субмарины для действий на Балтике (sic!) A-11A — она должна была стать самой маленькой в мире, наряду с обычными лодками вооруженной атомными торпедами.
Согласно воззрениями шведских военных, из-за географических особенностей (даже если пройти через Финляндию, север Швеции отличается сложной местностью) военное вторжение СССР практически было осуществимо только морским десантом. Поэтому основной задачей тактического ядерного оружия виделось поражение военно-морских баз, сосредоточения десантных сил и плацдармов, где они осуществят высадку. А в случае ударов по шведским городам советскими ракетами и бомбардировщиками небольшое расстояние позволяло в ответ «дотянуться» до советских городов в Прибалтике и даже до Ленинграда.
Если есть НАТО — бомба не нужна
Продолжение ядерной программы и формирование описанного выше ядерного арсенала потребовало бы от Швеции увеличения оборонных расходов и их концентрации в значительной мере именно на этой сфере. В то же время, в шестидесятых годах прошлого века усилиями великих держав в мире началось активное формирование текущей системы ядерного нераспространения: публично заявляя о том, что руководствуются исключительно интересами человечества (а не собственным комфортом), СССР и США решили, что, в общем, ядерных держав в мире хватит. И хотя процесс был только еще в зачатке, Стокгольму пришлось бы столкнутся с неудовольствием не только Москвы (которая прекрасно понимала, кого имеют ввиду викинги в виде цели), но и Вашингтона.
Американцы к 1960 году сформировали подход «Пряник вместо кнута». В рекомендациях Совета национальной безопасности США в 1960 году звучало, в частности: «В текущих условиях нет необходимости в членстве Швеции в НАТО для обеспечения безопасности Запада. Общей обороноспособности западных держав способствовало бы развитие Швецией своей оборонной доктрины, развертывание средств обнаружения воздушных целей и современных вооружений (без ядерного)». То есть, США предложили Швеции сохранить формальный статус неприсоединения, но получить при этом «почти союзнические» преференции в обмен на отказ от ядерной программы.
Существуют, правда, предположения о наличии секретных обещаний — о распространении на Швецию американского «ядерного зонтика».
Так или иначе, шведские политики предпочли более комфортный путь, и в 1968 году страна официально отказалась от военной ядерной программы. Трудно сказать, насколько близки были шведские ученые к созданию реальной бомбы — дело было не только в наработке материалов, но и в тонкостях создания самих зарядов, чреватых возникновением дополнительных сложностей. Впрочем, нет причин считать, что скандинавские физики и инженеры не справились бы с тем, с чем ранее разобрались французы и израильтяне, а позднее индийцы, пакистанцы и северокорейцы.
Трудно сказать, как выглядела бы альтернативная история, не сойди шведское руководство с изначально взятого пути. Вполне возможно, для нас сегодня ядерная Швеция была бы столь же очевидна, как и Франция, и это виделось бы довольно курьезным дополнением к их политике нейтралитета. С другой стороны, нынешняя система ядерного нераспространения могла бы и не сложиться вовсе — особенно если вспомнить, что глядя на наше время из своих 60-х годов аналитики обычно предсказывали существование не девяти, а нескольких десятков стран — обладателей ядерного оружия.
Стокгольм, однако, предпочел встать на путь планомерно укреплявшегося сотрудничества с США и НАТО, который и привел его на наших глазах к историческому решению об отказе от внеблокового статуса. При этом решение на нынешнем этапе носит больше декларативный и политический характер — с военно-практической точки зрения шведские военные уже давно тесно интегрированы с НАТО, с которым они постоянно проводят совместные учения, и даже участвовали в его операциях — например, в Афганистане и Ливии.
Значимо с практической точки зрения ситуация может измениться для России только в том случае, если на территории новых скандинавских членов альянса будут развернуты на постоянной основе силы других членов НАТО. А это не является обязательным.
