«Законодательным запретом на посадки уже не обойтись»

«Предлагается установить запрет избрания меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении подозреваемого, обвиняемого в совершении преступлений небольшой и средней тяжести в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, за исключением случаев, когда он нарушил ранее избранную меру пресечения, пытался скрыться от органов предварительного расследования или от суда, — говорится в пояснении на сайте министерства, — устанавливается приоритет применения судом в отношении указанной категории лиц иной меры пресечения, позволяющей продолжить осуществление ими предпринимательской деятельности».

Кроме того, срок максимального срока предварительного следствия сокращается с 12 до 6 месяцев. А следователям потребуется согласие прокурора на возбуждение перед судом ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении подозреваемых.

Все это, как подчеркивают в ведомстве: «позволит расширить гарантии лиц, подозреваемых, обвиняемых в совершении преступлений в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, в ходе осуществления уголовного преследования».

Все эти решения, надо заиметить, не жест доброй воли Минюста. Соответствующее поручение дал президент Владимир Путин. Уже не первое, стоит отметить. Ведь высказывания о том, что не надо «кошмарить» бизнес, зазвучали еще в 2008 году. В 2019-м во время обращения к Федеральному собранию президент предложил пересмотреть критерии уголовного преследования предпринимателей, отметив, что «серьезной проблемой для экономики» является потеря работы сотрудниками компаний, ставшие жертвами разбирательств. Но поправки в УПК внести — дело не быстрое. «Поспешай медленно» (Festina lente) — как говорил, согласно автору «Жизни двенадцати цезарей» Светонию император Октавиан Август:

Причины и следствия

О необходимости либерализации законодательства неоднократно заявлял бизнес-омбудсмен Борис Титов. Уголовное преследование за не совершённые преступления в сфере предпринимательства и иной экономической деятельности, если верить докладам уполномоченного по правам предпринимателей, являются одной из главных фобий отечественного бизнеса.

«Почти 80% опрошенных предпринимателей не считают ведение бизнеса в России безопасным и полагают, что российское законодательство не предоставляет достаточные гарантии для защиты бизнеса от необоснованного уголовного преследования», — говорится в докладе за 2021 год, подготовленном для президента РФ. Там же отмечается, что 30,3% обращений в адрес Уполномоченного связан с уголовным преследованием.

По словам к.ю.н., адвоката, заместителя президента Гильдии российских адвокатов Рубена Маркарьяна, проблема, на самом-то деле заключается отнюдь не в суровости законов, а в том, как ведут себя отдельные правоохранители. В его комментариях, при некоторой противоречивости, немало примечательного.

«Уголовное преследование бизнеса — понятие выдуманное. Никто открыто бизнес не преследует. А если преследовал бы, то значит это "вредитель". С высоких трибун говорят о поддержке, потому бизнес под прицелом не как явление, а как отдельные лакомые куски для тех, кто сам бизнес строить не умеет, а научился лишь отбирать», — заявил «Эксперту» адвокат, добавив, что сегодня риск уголовного преследования гораздо ниже, чем 10 лет назад.

«Не потому, что стали меньше сажать, а потому что передел рынка фактически произошел», — поясняет Маркарьян.

Хотели, как в Европе?

Как поясняет адвокат, руководитель уголовно-правовой практики юридической фирмы «Ялилов и Партнеры», член Ассоциации юристов России Рустам Губайдуллин, самыми распространенными статьями, по которым привлекают представителей бизнеса, являются мошенничество и его разные виды, присвоение и растрата, налоговые преступления, злоупотребление полномочиями, коммерческий подкуп.

«При этом, общее количество оправдательных приговоров в последние годы не превышает 0,5%. Однако в такой статистике не учитываются постановления судов о прекращении дела по различным нереабилитирующим основаниям, например, в связи с примирением с потерпевшим, с назначением судебного штрафа и прочими причинами», — добавляет эксперт.

«Если говорить о вынесении приговоров, то все зависит от качества работы органов предварительного, а затем и судебного следствия. Если все сделано качественно, то преступник не уйдет от ответственности. В основном ответственность наступает за неуплату налогов или уклонение. Для бизнеса предусмотрена законная система оптимизации налогов (например, УСН). Если оптимизация проводится незаконным путём, то это будет квалифицироваться как преступление», — говорит доцент экономического факультета РУДН Андрей Гиринский.

Он отмечает, что налоговые преступления во многих развитых странах считаются одними из самых серьезных. Одна из наиболее жестких систем ответственности за налоговые преступления реализована в США. 

«Ни одно европейское государство не прощает налогового сокрытия. Это как госизмена», — развивает тему Рубен Маркарьян.

Однако не стоит забывать, что уголовного преследования «удостаиваются» только те налоговые уклонисты, чьи нарушения достигли крупного и особо крупного размера. Как поясняет управляющий партнер Легес Бюро, член Ассоциации юристов России Мария Спиридонова, в случае с физлицами крупной считается сумма от 2,7 млн рублей за 3 года, особо крупной — более 13 млн за тот же период. Для коммерческих организаций и страховых компаний это 15 и 45 млн рублей соответственно.

При этом, как добавляет юрист, в данный момент в УПК предусмотрено, что содержание под стражей не может быть избрано, если за совершенное преступление срок лишения свободы не превышает 3-х лет, то есть является преступлением небольшой тяжести. Преступления же средней тяжести — это деяния, за которые срок лишения свободы не превышает 5 лет. 

«Таким образом, Минюст предлагает ограничить избрание заключения под стражу для обвиняемых по преступлениям, за которые срок лишения свободы не превышает 5 лет», — добавляет Спиридонова.  

А там ли они копают?

Собственно, инновационность предложений Минфина в сочетании с текущим законодательством, по мнению юристов, неоднозначна.

«В условиях непростой геополитической ситуации инициатива Минюста является разумной и обоснованной мерой по дальнейшему формированию благоприятного бизнес климата в стране. Однако если детально изучить законопроект, то выяснится, что предложения Минюста не сильно-то и изменяют положение представителей бизнеса при решении вопроса об избрании им меры пресечения», — говорит Рустам Губайдуллин.

Он напоминает, что и в действующем законодательстве (ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ) установлен запрет на применение в отношении предпринимателей и членов руководства коммерческой организации меры пресечения в виде заключения под стражу по ряду статей экономической направленности (мошенничество, присвоение или растрата, уклонение от уплаты налогов и др.). Правда, имеется оговорка, что мера пресечения в виде заключения под стражу может применяться, если имеется хотя бы одно из следующих обстоятельств:

• подозреваемый или обвиняемый не имеет постоянного места жительства на территории Российской Федерации;
• его личность не установлена;
• им нарушена ранее избранная мера пресечения;
• он скрылся от органов предварительного расследования или от суда.

Сейчас же Минюст предлагает для составов небольшой и средней тяжести из числа тех статей, что уже были указаны в ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ, а также для всех остальных преступлений в сфере экономической деятельности, которые относятся к категории небольшой и средней тяжести, не учитывать первые два обстоятельства как основания для заключения под стражу.

Однако, во-первых, по словам юриста, эти два обстоятельства (отсутствие постоянного жительства на территории РФ и не установление личности) крайне редко возникают, в том числе, по делам в отношении представителей бизнес-среды. И в отношении предпринимателей редко избирают меру пресечения в виде заключения под стражу по делам о преступлениях такой категории. Во-вторых, сам же Минюст активно предлагает декриминализировать ряд составов в сфере экономической деятельности небольшой и средней тяжести.

«Получается, что вроде бы предложение Минюста исключительно позитивное, но масштаб положительных последствий будет крайне ограниченным, и изменения вряд ли серьезно повлияют на улучшение бизнес среды», — комментирует новации Губайдуллин.

«И законом, и постановлениями пленума Верховного суда, и практикой ныне безвременно почившего ЕСПЧ, установлен запрет на "посадки" бизнесменов на стадии следствия. Но следствие давно отработало механизм посадок. Они пишут в своих постановлениях, что «преступление совершено не в сфере экономической деятельности (это стандартная формулировка)», либо возбуждается самая тяжкая статья 210 УК — организация преступного сообщества, и по ней сажают. А ближе к суду эта статья сама отмирает. Как и убитый за время посадки бизнес», — комментирует ситуацию Рубен Маркарьян.

Пора не адаптировать, а менять

Адвокат отмечает, что любая инициатива по защите бизнеса — это уже плюс. Но можно сделать больше. В частности, ввести ответственность за «вредительство» для спецсубъектов из правоохранительной системы. 

«Для тех, кто незаконно преследовал бизнес. Ведь незаконно посаженных бизнесменов тысячи, о чем Генеральная прокуратура сама сокрушается, а наказаний за незаконные посадки — единицы. Следователь больше боится наказаний за плохую статистику, чем за незаконную посадку», — говорит заместитель Президента Гильдии российских адвокатов. 

Кроме того, по его мнению, следует вернуть прокурору право прекращать уголовное дело, если он видит, что оно незаконно расследуется с противоправной целью или для статистики.  

«Ведь совершенно глупо, что прокурор вынужден подписывать обвинительное заключение и направлять дело в суд, чтобы там отказаться от поддержания обвинения. Это очень странный механизм защиты прав от незаконного уголовного преследования: согласиться, чтобы отказаться», — поясняет Маркарьян.

Также есть смысл в возврате прокурорам права санкционирования ареста, либо в создании аппарата следственных судей, которые не будут слушать дела по существу. 

«Законодательным запретом на посадки уже не обойтись, нужны практические шаги по изменению системы, чтобы она не адаптировалась под закон, а исполняла его», — резюмирует адвокат.

С водой не выплеснуть ребенка

С тем, что Минюсту нужно активнее вносить изменения в законодательство согласен и бизнес-омбудсмен Борис Титов.

Ранее он прокомментировал декриминализацию трех экономических преступлений: регистрация незаконных сделок с недвижимостью, внесение ложных сведений в межевой план и злостное уклонение от раскрытия информации по правилам о ценных бумагах. По мнению уполномоченного по защите прав предпринимателей, нынешние решения Министерства юстиции выглядят «очень скромно».

«На наш взгляд, декриминализация (то есть вывод за рамки УК) незначительных преступлений в экономической сфере должна идти гораздо шире. Есть целая группа составов преступлений в Уголовном кодексе и группа правонарушений в КоАП, которые описывают фактически одни и те же действия, только квалифицируют их по-разному», — заявил бизнес-омбудсмен в интервью РБК. В качестве примеров он указал на нарушения, связанные с авторскими правами и патентами, а также на «незаконное предпринимательство» и незаконное использование средств индивидуализации (чужого товарного знака).

Но вспомним Гоголя: «Да сказать Держиморде, чтобы не слишком давал воли кулакам своим; он, для порядка, всем ставит фонари под глазами — и правому и виноватому» — и признаем, что с тех пор, не без зигзагов истории, но в итоге и в целом правоприменительная практика и законодательство в основном либерализовались, и теперь есть основания надеяться на дальнейшее умеренное и целесообразное их смягчение.