Тут необходим небольшой экскурс в историю. Указ президента № 520, в пределах действия которого принято решение по «Юнипро» и «Фортум», появился в ответ на фактический арест Германией активов «Роснефти» стоимостью свыше 15 млрд долларов (именно столько стоит с нуля построить высокотехнологичный завод уровня НПЗ Шведт) и активов «Газпрома», включая вынужденный выход компании из «Газпром Германия Гмбх», на общую сумму более 7 млрд долларов.
Здесь важно, что на этот раз вопрос из области деклараций вышел в практическую плоскость. Проявленная на высшем политическом уровне воля не была в очередной раз замотана на исполнительском уровне. Примером тому служит выданное недавно Правительственной комиссией в противоход указу № 520 разрешение на выкуп российских активов немецкой компании Henkel с последующим выводом из страны средств.
По различным оценкам, сейчас на рассмотрении правкомиссии находится целый ряд подобных сделок общим объемом порядка 20 млрд долларов. При таких подходах удивляться статистике по выводу капиталов из России не приходится, хотя статистика сама по себе очень познавательная и удивительная.
По данным ЦБ России (без этого всего «тут нам подбрасывают»), средняя цифра вывода капиталов из России (норма) колеблется на уровне от 20 до 60 млрд долларов в год. В 2014 году (Майдан, украинские риски) эта цифра выросла до рекордных 152 млрд долларов. А в прошлом году (прямые боевые действия на Украине) была взята новая рекордная планка в 217 млрд долларов.
Повторюсь, это официальные цифры ЦБ РФ. Язык не поворачивается назвать это успешной политикой финансово-денежных властей России.
В этом смысле случай с «Юнипро» и «Фортум» – прецедент. Россия впервые аутентично ответила на атакующие действия Запада в необъявленной экономической войне. Необъявленная она только потому, что в международном законодательстве нет норм, фиксирующих экономическую (или гибридную, как у нас принято называть) агрессию. Санкционные действия Запада против России находятся вне легитимных международных процедур, но попадают в так называемое «пространство нормы». Пространство, где цели и задачи важнее принципов.
Норма не имеет юридического статуса, но она всегда его предвестница. То, что признается нормой, в обязательном порядке кодифицируется на юридическом уровне. В идеале, политическое право базируется на общественной морали. Запад (в первую очередь США) сегодня де-факто творит новое правовое пространство, создавая беспрецедентные (прошу прощения за парадоксальность) прецеденты.
Италия по требованию правительства США собирается пересмотреть соглашение о продаже ЛУКОЙЛом своего нефтеперерабатывающего завода на Сицилии. Повод – актив продается малоизвестному фонду на Кипре, что не мешало, однако, правительству США признать русскую приватизацию, которая вся прошла через «малоизвестные» фирмы и фонды всевозможных офшоров.
Надо понимать, что речь сегодня идет не о плохих русских или плохой России. Речь о новой норме, новом правовом статусе, новом международном порядке. Запад решает задачу по восстановлению утраченной им собственной конкурентоспособности по отношению к развивающимся странам.
Англосаксонское право носит прецедентный характер, и все решения, принимаемые против «плохих русских», с неизбежностью становятся неотъемлемой частью судебной практики Запада. Непонимание этого факта российскими чиновниками, не освобождает страну от последствий.
Остается только отметить, что указ президента не касается фундаментальных вопросов собственности и не формирует правовую базу по конфискации активов российских компаний из «недружественных» стран. Диапазон дальнейших действий с попавшими под временное управление активами очень широкий – от изъятия и принудительной их продажи до вывода из подконтрольного России состояния и снятия всех ограничений.
По факту, Россия зеркалит Запад. Конкретный сценарий будет зависеть от действий Запада по отношению к российским активам на его территории.
