«Внезапность саммита – это часть тактики»

Дробницкий: Давайте начнем с того, что будем надеяться, что 15 числа мероприятие состоится. Потому что, на самом деле, сейчас будет принято очень много попыток для того, чтобы его сорвать, а, если не удастся сорвать, то максимально обесценить, сузить повестку и все такое прочее.

Будем говорить серьезно: мероприятие возникло как, в общем-то, внезапный план, и обе стороны довольно быстро пошли на него. Здесь внезапность, очевидно, это часть тактики, чтобы у противников было поменьше возможностей, поменьше времени сорвать, помешать, изменить что-то, испортить его каким-то образом. 

Потому что либеральная элита глобальная в целом считала, что она Дональда Трампа достаточно уже плотно, надежно зафиксировала, связала, спеленала, лишила его собственной внешней политики. Это произошло в Шотландии, где Трамп разбрасывался ультиматумами, даже говорил, что у него нет никакого настроения с Путиным больше разговаривать и так далее. 

Прошло совсем немного времени и возникла ситуация, в которой саммит и логичен, и необходим. И надо было быстро к этому готовиться.

Монокль: Как отмечал помощник российского лидера Юрий Ушаков, подготовка к саммиту России и США на Аляске будет непростым процессом, но стороны будут активно над этим работать. На что можно надеяться, если результаты их работы увенчаются успехом?

Дробницкий: Ожидать такого прямо суперпрорыва, наверное, от этого саммита не стоит. Но то, что на нынешнем фоне, когда, надо сказать, враги нормализации отношений между Вашингтоном и Москвой поработали очень грамотно, сам факт проведения такого саммита уже является большим-большим событием.
 
Хотя, конечно, саммит ради саммита – это физкультура не слишком оздоравливающая. Нужна какая-то программа, что обсуждать и что делать. Потому что, действительно, даже если сейчас не брать Украину – конфликт, о котором больше всего сейчас говорят, потому что это очевидная такая вещь – на самом деле общая архитектура безопасности в мире находится в ужасном состоянии, в запущенном. 

И, кстати говоря, не очень понятно, как ее выстраивать, потому что предыдущая выстраивалась под совершенно другой миропорядок, которого сейчас просто нет. Поэтому, я думаю, есть о чем поговорить лидерам. 

Я сомневаюсь, что будет найдена некая формула, которая действительно разрешит украинский конфликт. А если такая формула и будет согласована, то она не будет принята Европой и Киевом, не будет принята Британией, они сделают все для того, чтобы, как говорила Кая Каллас, «имплементации грязной сделки не было». 

Но, тем не менее, это может повлиять на дальнейший, что называется, ход разборок между Вашингтоном и Брюсселем, Вашингтоном и Лондоном. И это тоже важно, потому что задача первостепенная и Брюсселя, и Лондона оставить Соединенные Штаты как игрока в украинском конфликте, в сдерживании России. 

Если Вашингтон сможет дистанцироваться от этого процесса, это, конечно, очень многое изменит и в перспективе может означать, в том числе, сотрудничество Москвы и Вашингтона, поскольку они перестанут быть горячими врагами. И вообще международная конфигурация будет по-другому выглядеть. Это оптимистические ожидания.

Монокль: Но, как говорится, уповая на лучшее, стоит помнить, что возможны и не столь радостные сценарии?

Дробницкий: Что касается пессимистических прогнозов, их много всяких, вплоть до того, что саммит может быть запросто сорван. Это, увы, еще не исключено.  Впереди еще несколько дней, и за это время постараются сделать всякие разные гадости. 

Поскольку, судя по всему, прорваться на Аляску ни у кого из европейских лидеров, уж тем более ни у кого из Киева не получится, во всяком случае на собственно переговорное мероприятие, то, еще раз, будут стараться сделать так, чтобы встреча либо не состоялась, либо была бы максимально обесценена, там не удалось бы обсудить ничего существенного. 

Монокль: Если же все пройдет, как запланировано, можно ли будет говорить о быстром прогрессе?

Дробницкий: Я бы так хотел сказать: в целом дело-то хорошее, но надо понимать, что процесс этот крайне долгий. Мы сейчас, опять же, разговариваем точно совершенно не с главным человеком на объединенном Западе. Там идет борьба очень серьезная, и, кстати, не в пользу Трампа складывалось все в последнее время. 

И мы даже сейчас ведем разговор не с, так сказать, единоличным правителем Соединенных Штатов, потому что ему тоже мешают делать все, что Трамп захотел бы. Даже во внешней политике, что, казалось бы, всегда было прерогативой президента. В сентябре вернется Конгресс, там начнется своя песня, работа лоббистов, попытка отобрать у Трампа штурвал внешнеполитических решений.

Поэтому все это крайне непросто, и за одну итерацию этого не сделаешь. Велика вероятность, увы, велика вероятность того, что это будет очередное Хельсинки, очень позитивный саммит, который обеими сторонами будет оцениваться как чрезвычайно эффективный, что нужно продолжать, что вот мы наметили, как мы теперь продолжим, а если мы продолжим, то все будет хорошо. А потом не происходит ничего. И не происходит, прежде всего, с американской стороны. Это уже было, да? 

Увы, к сожалению, вероятность этого тоже велика. Ну, посмотрим. Есть отчаянное желание Трампа все-таки вырваться из того захвата, которым его удерживает мировая элита. Есть желание со стороны России налаживать отношения с Соединенными Штатами, если это не идет вразрез с национальными интересами России, интересами ее безопасности. Так что взаимный интерес тут есть. 

А получится ли этот взаимный интерес превратить в нечто большее? Ну, вот, собственно говоря, и посмотрим. Встречаются два очень творческих человека, на это и надежда.