Задача трёх тел

Шпенглер в свое время сделал элементом дискурса мысль о «Закате (гибели) Европы». Тогда, да и позже, это казалось нелепостью. Но исторический процесс показал, что Шпенглер был в общем-то прав. Ничто не длится вечно и 500 лет доминирования Европейской цивилизации подходит к концу, а в будущем ей придется жить наравне со всеми.

Этот самый закат начался с Первой Мировой войны и окончательно оформился 9 мая 1945-го года. Но это верно только отчасти, поскольку мы наблюдаем истощение той части Европы, которая физически входила в Римскую Империю, во всех ее проявлениях, если конкретнее, то исчерпание именно латинской ее части. И лебединой песней Европы было формирование немецкой Геттингенской школы физики. С той поры, как ее загубили фашисты, все идеи носили прикладной характер. Тем временем, такие инструменты, как научный метод познания и логика, стали достоянием всех.

В то же время надо понимать, что, хотя территория России никаким образом не входила административно в состав Римской империи, мы тем не менее, все равно являемся большой (если не большей) частью Европы, культурно мы сформированы христианством, в основе нашего описания мира и образа человека лежат христианские идеи, Нагорная проповедь и проповедь апостолов.

Но сегодня мучительно происходит изменил вектора восприятия: если мы со времен Петра Первого и до 90-х годов 20-го века с вожделением стояли у «окна порубленного в Европу», ловя запахи, звуки, и обрывки мыслей оттуда, то сегодня кончилось это время. Мы многому научились, и видится, что спор западников и славянофилов уже не актуален, учиться можно всегда, учиться можно у Запада, Востока, даже Юга, но не следует впадать в прелесть.

Хотя мы, как русская культура, вроде и не совсем сродни Западу, но с нашей точки зрения мы, тем не менее, являемся одной из трех составляющих Европы. Трех, а не двух, это важно. В Европе этого не видят, привыкнув оперировать двоичной логикой. Наша цивилизация относится к европейской, или, скажем так, к христианской, но надо иметь в виду, что западноевропейская культура является преимущественно католической и производной от неё протестантской. В отличие от них, в нашем мировосприятии гораздо большую роль играет диалектическое, не двойственное восприятие, выраженное в представлении о Троице, о троичности мироздания. В то время как западному миру, скорее, все-таки присуще дуалистическое представление и диалектика имеет преимущественно теоретическое значение.

Так совпало, что философия троичности хорошо иллюстрируется самой Европой и нашим местом в ней.

Мы можем рассматривать Европу как триединство, не сводимое к общему знаменателю. Если совсем схематично, то Европа это Ватикан, Протестантский мир и Православие.

Но, осознав себя значительной частью Европы, пусть и с оговорками и своими особенностями, мы обнаруживаем рядом с собой другую великую цивилизацию, с которой нам придется не только сотрудничать, но и постигать её. Она нам пока что мало понятна. Но как сами китайцы говорят: «Путь в тысячу Ли начинается с первых шагов». Сделаем, кстати, первый шаг уже сейчас: «Ли» равно пятистам метров.

В одном из романов Лескова, о народовольцах, был персонаж-китаец, каким-то образом затесавшийся в среду этих революционеров. Ну так вот — китаец спрашивал, чего они хотят, за что борются? Получив ответ, он сказал, что у них такое же движение уже было на излете эпохи Хань (200-е годы н.э.). Но конечно же «прогрессивная молодежь» сочла китайца за невежественного и ничего не понимающего иностранца. Не подозревая о том, что такое и правда было в Китае, и не раз, поскольку за тысячи лет истории в Поднебесной было все, что только мы можем себе вообразить, и даже то, что нам и в голову не придет.

От империи к трем царствам. И снова к единству

Итак, у нас рядом огромная древняя цивилизация – Китай. Удивительно, что мы, имея соседом одну из великих цивилизаций, практически ничего не знаем о ней (как и прочие европейцы). Конечно есть специалисты, но они почти не отражены в общественном сознании.

И конечно же в Китае есть своя социология с политологией, но нам она практически неизвестна. На то много причин, как политических, так и культурно-исторических. Представляется, что это большое упущение, поскольку при столь древней и многомерной истории, в Китае случалось почти всё: все формы правления, государственного устройства и форм собственности, которые только можно себе вообразить. Но даже не в этом суть, дело в том, что китайское государство проходило несколько циклов развития и достижения самого благополучного общества в мире, и несколько циклов деградации и распада, с тем, чтобы вновь собираться с силами и находить ресурсы для объединения и созидания.

Когда касаешься китайских источников по истории, социологии и государственному управлению, то оторопь берёт, ты застываешь в недоумении перед океаном документов. Достаточно сказать, что только стихотворений из эпохи Тан (VII-X века нашей эры) до нас дошло около 80 тысяч. А институт государственного управления, готовивший чиновников, появился за 1300 лет до монгольского завоевания, начиная от эпохи Хань. В этой вселенной немудрено потеряться навсегда. Но не всё так плохо, поскольку существует в китайской культуре роман, который является ключом к пониманию истории социума этой цивилизации: это роман «Троецарствие».

Он был создан на рубеже XIV-XV веков н.э., в тот период, когда распалась монгольская династия Юань и власть переходила к династии Мин. А в самом романе описаны события, которые потрясли Китай еще за 1200 лет до этого: деградация великолепной империи Хань и начало страшных междоусобиц, когда на обломках государства возникали три царства: Шу, Вэй и У.

Чтобы не влезать в совсем уж подробности, достаточно отметить, что всего за несколько лет население Китая уменьшилось с 50 миллионов человек, до 11 миллионов. Наверно более страшной катастрофы в истории не случалось. Даже Вторая мировая война сравнима по жертвам, и это при совершенно другом технологическом укладе и не сравнимом населении.

Для Китая этот роман является более, чем культовым, это один из стержней самой цивилизации, нет в Китае такого политического деятеля, для которого эта книга не была бы настольной. Эта книга во многом определяла деятельность даже такого, доктринально далеко отошедшего от традиции деятеля, как Мао Цзе Дун.

Фабула романа такова: в процессе деградации династии Хань за восстановление империи, на фоне совершенно выродившейся, ни на что не способной имперской элиты, боролись три силы. Три политика пытались изо всех сил восстановить управление.

Один, это премьер министр Цао Цао — циничный, прагматичный, для него цель оправдывала любые средства. Второй — идеалист, родственник последнего императора Лю Бэй, который руководствовался конфуцианской этикой и пытался заботиться о благополучии народа. И третья сила, можно сказать, нейтральная. Все дело закончилось тем, что на обломках империи Хань, несмотря на попытки каждой из сторон восстановить государство в целостности, образовались три царства. Но их существование было очень зыбким и в конце концов, через еще триста лет смуты и войны всех со всеми, всё вернулось — в форме империи Тан, которая до сих пор считается, пожалуй, наибольшим расцветом Китайской цивилизации.

Можно отметить определенные положения романа, которые заключаются в том, что, когда успокоение, коррупция и паразитизм правящей элиты переходит определенную грань, уже невозможно ничего исправить и пока ситуация не дойдёт до дна, восстановление тоже невозможно; надо, чтобы все испили чашу до дна, поскольку сами ежедневные привычки и практики невозможно поменять, нет социальных слоев, которым было бы присуще созидательный импульс. Должно измениться восприятие мира и должны сформироваться новые социальные группы, способные к развитию, к восприятию творческого импульса. 

Мы в нашей истории тоже сталкивались с подобными явлениями — вспомним Смутное время, боярская спесь и эгоизм загнали страну в тупик, и только полное переформатирование общества позволило покончить с этой позорной страницей. Или, ближе к нам — события начала ХХ века, когда, начиная с Русско-Японской войны, элита показала свою полную неспособность решать острые задачи. В дальнейшем то же Временное правительство и политические партии потонули в болтовне и дождались в конце концов матроса Железняка, когда все политические деятели и их, казалось бы, серьезные планы, программы, интриги были сметены ветром истории и мнения видных деятелей — Милюковых, Гучковых и прочих превратились в ничто.

Что касается Китая, то там возникла практика, которая позволяла, даже после политических катастроф восстанавливать государство, это система отбора на государственную службу, система экзаменов для чиновников, которая  создавала меритократию, хотя бы на этапах строительства и укрепления государственной власти, что позволяло, во первых, восстанавливать систему управления, во-вторых — адаптироваться к новым обстоятельствам, и в третьих — даже завоевателей ассимилировать и подводить к пониманию сложной конфигурации китайской системы, которая сводилась тоже к трем составляющим: конфуцианству — идеологии служения обществу, семье и власти, даосизму — идеологии следования Пути Неба, познания природных сил и влияний, и буддизму — практике познания и реализации метафизических принципов.

И конечно, это триединство всегда было дышащим, динамичным и довольно нестабильным в политическом измерении, поскольку оно было очень трудно формализуемым, это всегда было «задачей трех тел». Решение которой никогда не может быть полным, но может быть приближающимся к таковому с высокой точностью.

Постараемся найти такое решение для всех трёх названных в статье частей евразийского пространства, с учетом присущего истории этого пространства многообразия возможностей и форм организации.

«Решение трёх форм»

1. Между Россией и Китаем официально и сущностно установлены отношения всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия, дополненные стратегической координацией на международной арене. Это одна из тех форм, что подразумеваются выше. И тут решение найдено.

2. Россия. Историческая Россия существует сейчас в форме: а) Российской Федерации; б) системы союзов на пространстве, неофициально называемом постсоветским по имени предыдущей и наивысшей на данный момент формы своей организации — Советского Союза; в) тех из западной и юго-западной его частей, что нынче так или иначе конфликтуют с РФ.

Идея воссоздания СССР воспринимается сейчас многими как максимально консервативная, в то время как эта страна существовала в форме федерации. Те, кто называет данную идею имперской с отрицательной коннотацией, забывают, что обширным территориям их собственных былых империй — колониальных, принцип федеративности мог только сниться, а метрополиям были присущи расизм, эксплуатация народов и насаждение политического и экономического неравенства (и присущи по сей день). То есть всё то, в отношении чего и Советский Союз, и предшествовавшая ему Российская империя дали противоположные, положительные примеры.

Решение для этого, исторически единого пространства, физико-географически и логистически унитарного, представляющего собой естественный общий рынок, а  в основе фундаментально единую сущность со многими ипостасями, со смысловым и политическим центром в Москве, ищется именно сейчас. Логически рассуждая, максимальное приближение к идеальному итогу этого поиска дает ту или иную форму общей государственности. Это форма, по порядку перечисления, вторая, а по своему месту дня нас центральная.

И можно добавить, что нечто подобное СССР, как пространство политического, экономического и культурного сотрудничества, если хотите - пространство империи, это не консервативный, а напротив, весьма прогрессивный формат.

3. Россия и Европа. Это и разделение, и единство, как говорилось в начале. И о том, и другом очень много написано в рамках разных подходов, а некоего общего, «канонического» взгляда, пожалуй, нет. Примечательно, что одновременно и объединяют, и разделяют нас одни и те же категории: и христианство, и география, и этнография. Это не дает совсем разрушать единство даже в моменты максимального разделения.

Фактор времени тут и важен. В иные периоды что-то умаляется, что-то преобладает. Наше решение «задачи трёх тел», приобретающее вид «решения трёх форм» (для самой Исторической России и ее внешних взаимодействий), таково: нынешний период, когда Европу потрошат бывшие Британские колонии в Северной Америке — нынешние Штаты, а вместе с ними и её собственные элиты — недолог. 

Эти элиты, наследники бывших колониальных элит, но оставшиеся без наследства-колоний, обращают эксплуататорский раж на собственное население, а также хищно тянут когтистые руки к России, распаляемые, при всей своей аморфности, жаждой поживиться богатствами, созданными ее многонациональным народом. В нашей стране они видят вторые — Индию, Индокитай, Индонезию, страны Африки, континенты обеих Америк...

Но все это, как говорили в советское время, и правильно говорили, исторически обречено. До нас им не дотянуться (безуспешно пробовали уже не раз), а без внешней подпитки — напротив, раздираемые на части всеми, кто к этому расположен, а таких много, европейцы долго в нынешнем состоянии вряд ли протянут.

Что потом? Ответ уже дан: единое гуманитарное, экономическое пространство и пространство безопасности от Владивостока до Лиссабона (В. Путин, 27 октября 2022 года на клубе «Валдай»).

Первенственство без подавления — такое место России на этом пространстве следует из всего вышесказанного, наверное, достаточно явно. И это третья искомая форма.