«Нет судьбы, кроме той, что мы сами себе выбираем». Эти слова Сары Коннор из фильма «Терминатор» сейчас как никогда применимы к украинскому народу, чье государство умирает. Да, состояние Украины ухудшалось с самого момента создания этого государства в начале 1990-х, однако последние три года, начиная с госпереворота в феврале 2014-го, Украина не покидает палаты реанимации. В ближайшее время ситуация будет только усугубляться. Виной тому и разочарование Запада в украинском проекте, и истощение внутренних ресурсов, и, наконец, усталость от бессмысленных действий у самого главного (а по мнению некоторых, единственного) игрока, заинтересованного в сохранении территориальной целостности посткрымской Украины, — России. Де-факто легализация паспортов ДНР и ЛНР на территории РФ наглядно показывает, что Кремль готов рассматривать другие варианты будущего для своего юго-западного соседа.

Украина — государство, полное внутренних противоречий. Оно было соткано из кусков, веками развивавшихся в составе конкурирующих друг с другом цивилизационных проектов: российского, польского, турецкого и австрийского, — и при этом после обретения независимости менее чем тридцать лет назад выбрало унитарный путь развития. В этой ситуации элиты страны были обязаны создать единую национальную идею, которая объединяла бы украинцев в общество. Как, например, поступили в Иране после революции, создав концепцию Исламской республики.

Трагедия Украины в том, что эти элиты были: а) недостаточно квалифицированы и б) слишком заняты разграблением советского наследия, чтобы придумывать эффективную идею. Поэтому они пошли по простому пути, консолидируя нацию через ненависть к соседу. «Украина не Россия» — таков был их лозунг. Поэтому латентная русофобия присутствовала почти у всей новой украинской интеллигенции, и майдан лишь позволил ей раскрыться. Правда, Украине это не помогло, ведь избавление в конце февраля 2014-го от России и ее «марионетки Януковича» не принесло стране светлого будущего, а ввергло в еще более безнадежное настоящее.

Три одиночества

«Поймите нас. Задолбало» — гласила надпись на одной из майданных растяжек. И мир по-человечески понимал, что население Украины устало и от проворовавшегося президента Виктора Януковича, и от ощущения тотальной безнадеги, витавшей тогда над страной. Ситуация усугублялась тем, что президент сам дал населению мечту о светлом будущем, а потом сам же ее и отнял. Речь идет о «пути в Европу». Сначала украинцев убеждали в том, что соглашение об ассоциации с ЕС станет решением всех проблем страны — не только экономических, но и социально-политических (например, исчезнет тотальная коррупция), а затем Янукович отнял эту мечту, на время отказавшись подписывать соглашение об ассоциации с ЕС, после того как Владимир Путин согласился выдать Украине кредит в 15 млрд долларов. И тогда люди вышли на майдан, требуя вернуть им мечту вместо денег и продолжить поход в Евросоюз.

Собственно, начавшийся в ноябре 2013-го майдан должен был тогда же и закончиться. 28–29 ноября в Вильнюсе прошел саммит Восточного партнерства, на котором соглашение об ассоциации с Украиной подписано не было, и люди вроде как начали расходиться. Однако тут сошлись интересы трех одиночеств. Во-первых, части правящей элиты. Приведшие Януковича к власти олигархи были крайне недовольны политикой украинского президента, который начал изымать у них собственность, отгонять от бюджетной кормушки и концентрировать всю власть и финансовые потоки в руках своего ближайшего окружения (в том числе собственного сына). Поэтому по приказу этих людей (включая главу администрации президента Сергея Левочкина) майдану не дали спокойно разойтись — в ночь с 29 на 30 ноября подразделения «Беркута» получили приказ на силовой разгон, после чего разгромили палатки и избили находящихся там студентов. Тогда люди снова вышли на улицы, но с куда более радикальными требованиями.

Вторым одиночеством стали сочувствующие силы на Западе. В майдане они увидели способ отыграться, поэтому вложили все имеющиеся ресурсы в раскрутку уличных протестов. Прежде всего информационных (через подключение международных СМИ) и агентурных. Все те силы, которые Запад пестовал на Украине, — политические, медийные, общественные — получили команду «фас!», а чиновники с Западной Украины (в том числе главы администраций) публично поддержали протест. Наконец, именно Запад не дал Януковичу в январе–феврале 2014-го разогнать радикалов, угрожая заморозить счета президента и его окружения в европейских банках.

Ну и, наконец, третьим одиночеством стала украинская оппозиция, которая увидела в протестах возможность захватить власть. Против Януковича объединились все силы, начиная с либералов и заканчивая выпестованными им же самим ультранационалистами (которые, по расчетам власти, должны были отнимать у «оранжевых» голоса на Западной Украине).

Именно с декабря у майдана появилась та самая жесткая повестка дня, предполагавшая не только отставку действующей власти, но и новый рецепт спасения страны. Речь пошла уже не только о пути в Европу, но и об одновременном отказе от всего российского. Сделать это было несложно, ведь русофобию украинскому населению прививали все двадцать с лишним лет независимости.

Не лучше и не веселее

Изгнание «кровавого тирана» Януковича и избавление от «пророссийских коррупционеров» не очистило страну от коррупции и не дало ей вменяемой власти. Произошла лишь ротация олигархов, а немногие новые «майданные» лица, допущенные до властной кормушки, очень быстро освоили правила личного обогащения. Не удивительно, что в рейтинге «Индекс экономической свободы — 2017», подготовленном консервативным американским Heritage Foundation, Украина опустилась на 166-е место из 180, пропустив вперед такие страны, как Судан и Афганистан. По оценкам украинского Центра Разумкова, в октябре 2016 года президенту Украины доверяли лишь 24,4% респондентов, правительству — 17,5%, Верховной раде — 13,1%, а чиновникам в целом — 8,4%.

Это и немудрено, ведь произошло фактически обрушение национальной экономики. «Валовой внутренний продукт страны в долларовом исчислении упал более чем в два раза. У нас было в 2013 году где-то 184 миллиарда долларов, сейчас около восьмидесяти… Был курс восемь гривен за доллар, а сейчас он приближается к 28, скоро будет и 30. Заработная заплата и доходы населения упали в три раза, Украина стала беднейшей страной в Европе», — резюмировал итоги трех последних лет бывший премьер-министр Украины Николай Азаров. Инфляция, которой практически не было в 2013 году, скакнула до 25% в 2014-м, взлетела до 43% в 2015-м и лишь в прошлом году опустилась до 12% (для сравнения: в России — 5,4%).

Просел и экспорт: с 2013 по 2016 год в долларовом исчислении он сократился вдвое (с 77 млрд до 32,7 млрд долларов), причем наиболее серьезное падение пришлось на промышленность. Экспорт минеральной продукции со времен переворота сократился с 7,5 млрд долларов менее чем до 2 млрд, товаров химической промышленности — с 4,3 млрд до 1,5 млрд, а черных металлов — с 17,6 млрд до 7,6 млрд долларов.

Собственно, идеологи украинского национализма и мечтали о деиндустриализации — они видели будущую Украину аграрной страной. Однако до реализации этой мечты тоже далеко, ведь разворот к Европе не привел к той самой беспошлинной продаже украинской сельхозпродукции в ЕС, о которой людям говорили на майдане. Беспошлинные квоты оказались настолько малы, что за первые десять дней 2017 года они были полностью выбраны на мед, более чем наполовину — на ряд соков, кукурузу и сахар; полностью была выбрана квота первого квартала 2017-го на мясо птицы. К середине февраля 2017 года Украина уже поставила в ЕС 80% всей «беспошлинной» пшеницы. А все, что поставляется сверх квоты, облагается защитными пошлинами, в результате чего эта продукция становится неконкурентоспособной.

Наконец, «поворот задом» ко всему русскому и раскол общества на светлых эльфов майдана и орков юго-востока привел к гражданскому конфликту. Крым ушел в Россию, а на Донбассе началась гражданская война, уже унесшая десятки тысяч жизней. И вместо решения проблемы этой гражданской войны власть лишь ее усугубляет, пытаясь консолидировать общество за счет образа внешнего врага и его пятой колонны внутри страны. В результате военный бюджет Украины составляет 5% ВВП (и, как обычно, разворовывается), а раскол общества усугубляется русофобской пропагандой. Причем чем сложнее становится ситуация, тем сильнее накал.

Не удивительно, что жители страны победившего майдана голосуют «против» ногами. На момент переворота на Украине проживало 45 млн человек. Затем Украина потеряла 2,3 млн жителей Крыма. По ДНР и ЛНР подсчеты сложнее — население обеих республик к середине 2016 года составляло 3,8 млн человек (почти половину довоенной численности населения Луганской и Донецкой областей). Сколько украинцев вообще уехало с Украины после майдана, сказать трудно: политик Юлия Тимошенко говорит о миллионе человек, но это без учета трудовых мигрантов. В целом же эксперты оценивают нынешнее население Украины примерно в 35 млн, а кто-то говорит даже о 30 млн человек.

ТАСС

Пути в никуда

Почти три четверти населения Украины, согласно опросам, считает, что ситуация в стране изменилась со времен Евромайдана в худшую сторону.

Какое же будущее ждет Украину? Можно выделить четыре разнличных варианта: грузинский; третий майдан; диктатура; переформатирование украинского государства как такового.

Грузинский вариант предполагает эволюцию режима, переход власти от революционных популистов к прагматичным технократам, которые, не отказываясь от евроатлантического пути развития, начнут поднимать экономику и исподволь, постепенно нащупывать способы восстановления нормальных отношений с северным соседом. Однако в случае с Украиной есть несколько сложностей.

Во-первых, отсутствие украинского Бидзины Иванишвили — некоего всеми уважаемого, влиятельного и богатого человека, который мог бы консолидировать протрезвевший электорат и повести его на выборы. На Украине, в принципе, всегда было очень низкое качество элиты, а после майдана ситуация лишь усугубилась.

Во-вторых, накал пропаганды в ходе продолжающейся гражданской войны, жестко делящей общество по принципу «свой–чужой». Любой политик, который высказывает контрреволюционные идеи (хотя бы признает факт потери Крыма, не говоря уже о словах «Путин не во всем виноват»), подвергается не только словесному, но и силовому остракизму. Наконец, фактор времени. У Украины попросту нет десятилетия на отрезвление и на рост вменяемой элиты — учитывая нынешние темпы экономической и социально-политической деградации.

По мнению некоторых горячих голов, выходом из ситуации может быть третий майдан. Столь низкий рейтинг поддержки (24% у президента и 13% у Рады) в приличной стране однозначно влечет за собой досрочные выборы, однако президент Петр Порошенко не собирается ни распускать Раду, ни уходить в отставку, ни исправлять свой политический курс (то есть начинать заниматься реформами и европеизацией страны). Поэтому единственный способ его убрать — снова выйти на улицы.

Конечно, стратегически третий майдан лишь ухудшит ситуацию. Перевороты уничтожают правовое сознание, убеждают людей в том, что власть можно и нужно валить на улицах, а не на избирательных участках. Ни о каком устойчивом развитии без правового сознания говорить не приходится. Кроме того, третий майдан имеет все шансы стать не либеральным, а коричневым. Ведь сами стояния на площади — это не просто компания единомышленников, но и серьезная подготовка. Туалеты, еда, охрана — все это требует денег, воли и организации, которая сейчас есть только у националистических и неофашистских движений. Вряд ли приход этих сил к власти на Украине изменит ситуацию к лучшему.

Есть, конечно, другой вариант — стабилизация ситуации в стране через диктатуру Порошенко и проведение им реформ с использованием силового принуждения. Возможно, в случае с другой страной это было бы выходом: история знает примеры, когда авторитаризм прекращал махновщину и вел к прогрессу. Однако на Украине такой сценарий маловероятен.

Прежде всего потому, что оба майдана резко подняли для простых украинцев важность ощущения личной свободы (часто граничащей с вседозволенностью). Население может стерпеть экономические неурядицы и даже гражданскую войну, но покушение на личную свободу будет рассматриваться как угроза утраты единственного, по сути, реального достижения майданов.

Кроме того, для установления режима личной диктатуры Порошенко нужен тотальный контроль над силовиками и сферой безопасности в целом, а его нет. Очень показательна в данном контексте нынешняя блокада Донбасса — группа ряженых с автоматами взяла под контроль территорию вопреки позиции власти (против блокады выступают и кабинет министров, и администрация президента), бьет физиономии правоохранителям и угрожает вооруженным восстанием в стране.

Наконец, Петр Порошенко лишился возможности и внешнего силового влияния, каковым раньше была угроза «позвонить Байдену». Бывший вице-президент США Джо Байден сейчас не у дел, а новый хозяин Белого дома относится к украинскому президенту с пренебрежением. И помогать ему пока не собирается. Так что вопрос стоит сейчас даже не о усилении власти Порошенко, а хотя бы о сохранении тех позиций, которые тот занимает сейчас.

Альтернатива русофобскому проекту

По сути, самым правильным (а многие считают, что и единственным) реальным выходом Украины из постмайданной реанимации считается переформатирование страны в федерацию. Например, через выполнение Минских соглашений, которые обеспечивают интеграцию Донбасса, гарантируют прекращение конфликта с Россией и закладывают основы внутренней стабильности на Украине через широкое местное самоуправление. Однако пока что Киев категорически отказывается от реализации такого сценария, поскольку это предполагает отказ от положенной в основу государственности русофобской идеи, которая хоть как-то легитимирует нынешнюю власть. В результате страна уже четвертый год продолжает упорно грести к водопаду, а главный вопрос меняется с «как украинцам спасти Украину?» на «кто будет Украину спасать и надо ли?».

В Киеве упорно верят, что страну спасет Европа. Премьер-министр Владимир Гройсман уверяет, что ведет переговоры с Брюсселем о «плане Маршалла» для Украины. Однако вряд ли Евросоюз готов вкладывать серьезные средства в политически нестабильную страну. Более того, во властных кругах ЕС постепенно усиливается мнение, что украинский пассив нужно сбрасывать. «ЕС должен твердо настаивать на том, чтобы украинская элита действительно участвовала в строительстве государства, выступая против коррупции, которая систематически подрывает основы государства. И если власти не отреагируют соответствующим образом, ЕС должен быть готов прекратить поддержку Украине на более ранней стадии, чем это было сделано в случае с Молдавией», — говорят эксперты брюссельского Центра европейских политических исследований (CEPS). Напомним, что в случае с Молдавией Брюссель очнулся лишь тогда, когда молдавские евроатлантисты украли из банковской системы страны миллиард долларов — более 10% ВВП страны, серьезно дискредитировав своих идейных спонсоров.

Таким образом, задача спасения Украины, как обычно, возлагается на Россию. И Москве, вопреки желанию, придется ее спасать, ведь последствия дезинтеграции соседнего государства с населением тридцать с лишним миллионов человек и атомными электростанциями могут быть непредсказуемыми. Весь вопрос в том, как спасать.

Речь о включении Украины в состав России может идти только в умах совершенно оторванных от реальности российских идеалистов. Как, в общем, и речь о широкомасштабном субсидировании русофобского проекта в умах украинских. Некоторые предлагают не мешать расчленению страны и включить в состав России наиболее здоровые области юго-востока (по их мнению, признание Кремлем паспортов ДНР и ЛНР стало первым шагом в этом направлении), однако это тоже не выход — по крайней мере, не оптимальный. И дело даже не в неизбежных новых санкциях Запада, а в сохранении на западных границах России нищего русофобского образования.

Более предпочтительный вариант — заняться переформатированием украинской государственности по минскому плану с одновременным излечением страны от русофобии. Задача крайне сложна, но все-таки выполнима, и для ее выполнения нужно сначала признать реалии существования украинской нации. Вопрос болезненный для многих россиян и сторонников идеи о соборном русском народе, однако иллюзии не должны вставать поперек реальности. Каждый человек имеет право на самоидентификацию, и если даже половина тридцатимиллионного народа соседней страны считает себя украинцами, навязать им нечто иное невозможно. Отказ от признания этого факта повлечет за собой лишь агрессию и еще более жесткое дистанцирование от русского мира. Бороться с «антироссийским украинством» можно лишь так, как украинство в свое время и насаждалось — через информационное и культурное влияние, образование и иные инструменты так называемой мягкой силы. Украинцам нужно предложить проект, альтернативный нынешнему русофобскому.