Чарльз Уиллер Тейер начинает свои воспоминания с пребывания в военной академии в Вест-Пойнте, куда попал, как он пишет, потому что не хотел играть в футбол — а на это он был бы обречен, если бы пошел по стопам отца и поступил в Пенсильванский университет. Ведь его отец, дядя и брат прославили свою семью в университете именно тем, что классно играли в футбол. Тейер вообще не любил спорт, что противоречит привычному образу американца, но в академии ему пришлось все-таки выбрать вид спорта для занятий. И он выбрал конное поло, что помогло ему на службе в посольстве, а нам подарило несколько остроумных заметок о советских нравах.
Но вообще-то Тейер все детство мечтал о государственной службе и перед поступлением в Вест-Пойнт решил, что станет дипломатом. Военное образование, которое во многом состояло из шагистики, не давалось неуклюжему молодому человеку. В результате Тейер вынужден был проводить на плацу гораздо больше времени, чем остальные кадеты. Это привело к типично военному казусу, напоминающему читателю сцены из «Похождений бравого солдата Швейка». Когда пришло время получать диплом, обнаружилось, что кадет Тейер «задолжал академии семь часов строевой подготовки». От «дохаживания» удалось отвертеться, но запись о недостаче осталась в личном деле.
Но чтобы осуществить свою мечту и стать дипломатом, требовалось уволиться из армии. И это удалось, потому что командиру части, куда Тейер прибыл на службу, очень не понравился цивильный настрой молодого офицера. Тейер явился в Госдепартамент и попросил взять его на работу. Ему объяснили, что для этого надо обладать соответствующей квалификацией. Но шел 1933 год, президент Рузвельт объявил о желании признать Советский Союз, и молодой нахал спросил, будет ли считаться квалификацией, если он выучит русский язык. Русистов было еще мало, и он понял, что это может оказаться перспективным. И Тейер направляется в страну Советов на свой страх и риск. Времена еще были буколические и особых трудностей, кроме логистических и языковых, это не представляло.
В Москве ему удалось снять квартиру частным образом — возможность, которая исчезла через пару лет, когда под влиянием нарастающих репрессий возросли и страхи москвичей перед иностранцами. Частная квартира освободила путешественника от внимания «Интуриста», гиды которого не давали ему и шага сделать самостоятельно. И тут Тейер столкнулся со многими особенностями жизни в молодом советском государстве, которые озадачили американца, — начиная с реакции аборигенов на иностранца и заканчивая просьбой школьного комсомольского вожака, которая переросла в требование, поприветствовать собравшихся учеников обещанием устроить революцию в Америке. Но вскоре в Москву прибыл посол и согласился взять Тейера на работу, прельщенный его способностью пересказать ему содержание пьесы «Дни Турбиных». Фактически Тейер стал личным секретарем посла, но часто выступал в роли завхоза и делопроизводителя, отвечая, в частности, за организацию и проведение приемов и праздников. Благодаря этому он сумел познакомиться со многими сторонами советской хозяйственной жизни. Один из таких приемов прославил Булгаков в романе «Мастер и Маргарита», изобразив его как бал у сатаны.
Тейер с удивлением обнаружил, что в Москве нельзя сделать выбор между различными фирмами по перевозке грузов или ремонту. Все было в единственном числе — только «Главгрузперевозка» или «Главремонт». Это оказалось практически невозможно объяснить и в Госдепартаменте, где настаивали на проведении конкурсов и торгов.
Тейер сумел познакомиться и со многими советскими партийными и военными лидерами, которые вначале регулярно посещали посольство США, а потом стали пропадать один за другим: Радеком, Бухариным, Тухачевским. Но были и те, кто остался и оставил автору незабываемые воспоминания об их менее официальных встречах. В первую очередь — Ворошилов и Буденный, воспоминаниям о встречах с которым посвящены самые яркие страницы мемуаров. Во время одного из визитов Буденного в посольство Тейер рассказал знаменитому кавалеристу о конном поло и предложил обучить красных конников этой игре. Буденный увлекся этой идеей, и через несколько дней Тейер прибыл на ипподром, где было уже все готово, хотя для этого пришлось заказывать и везти экипировку из Америки. Но к этому Тейер уже привык, потому что многое, от еды до одежды, приходилось доставлять из-за океана. Когда игра началась, выяснилось, что остановить ее невозможно. Красные офицеры настолько увлеклись, что совершенно не слушали никаких свистков судей — Тейера и самого посла. Когда после нескольких самоотверженных попыток Тейера удалось остановить игру, кавалеристы выглядели так, будто они только что вышли из кровопролитных боев Гражданской воны: окровавленные, в разорванном обмундировании. Но Буденный был доволен. С тех пор до начала войны эти сечи проводились регулярно.
В 1942 году Тейер получил повышение и стал временным поверенным США в Кабуле, о чем он так же остроумно рассказывает в своей книге. Казалось, что его карьера шла в гору, но дипломат поссорился со всесильным главой ФБР Гувером, который через какое-то время завел против Тейера дело: ему инкриминировались коммунистические симпатии, теплые отзывы о России и гомосексуализм. Последнее было просто бессмыслицей, потому что Тейер был счастливо женат. После нескольких лет борьбы с этими обвинениями он под давлением еще и комиссии Маккарти вынужден был уйти в отставку и уехать из Штатов в Европу, где умер в 1969 году, написав перед этим несколько книг, включая и эту, которая выдержала бесчисленное число переизданий.
Тейер Ч. У. Медведи в икре. — М.: Весь мир, 2016. — 328 с. Тираж 1500 экз.
