Освоение Арктики часто называют таким же вызовом для человечества, каким в свое время стал выход человека в околоземное пространство. При этом под вызовом чаще всего понимается масштабность этого проекта либо появление новых технологий, которые, как и освоение космоса, резко расширят возможности нашей цивилизации.
Все это так. Но человечество не получит ни масштабов, ни технологий в Арктике, если не справится с главной задачей — кадровым обеспечением новой волны индустриализации Заполярья. Сделать это возможно только одним способом — усилить поддержку живущих здесь людей и создать условия для привлечения на Север молодых энтузиастов
Расплата за Север
Крайний Север не знает жалости. Зима на территориях восточнее Архангельска длится девять-десять месяцев в году с морозами до минус 50 и ниже и ветром до 25–30 метров в секунду. Уже на Полярном круге солнце в декабре встает на полтора часа в день, зато летом два месяца не заходит за горизонт. Весной суточные перепады температуры достигают 30 градусов. Плюс повышенная радиация, магнитные бури, дефицит кислорода, «гнилая» вода и однообразный рацион питания, построенный на жирах и белках. Летом — гнус, от которого не спасают ни сетки, ни репелленты.
Для жизни в этих условиях идеально приспособлены только коренные малочисленные народы Севера (КМНС). Энергетический обмен в их организме построен преимущественно на жирах, а не на углеводах, как у большинства жителей более южных территорий планеты. И для них картошка или тем более бананы — это изначально чуждый продукт. Зато сырая рыба, сырое мясо, свежая оленья кровь прекрасно усваиваются их органами пищеварения. И коренных северян не пугает жизнь в маленьких замкнутых коллективах посреди бескрайних заснеженных пространств. Наоборот, они чувствуют себя здесь куда более комфортно, чем в городах.
Поэтому, когда уроженец Самары, Уфы, Краснодара, Винницы, Махачкалы или даже Новосибирска попадает в Воркуту, Салехард, Норильск или Анадырь, его организм испытывает колоссальный стресс, который со временем только усугубляется. На эту тему за последнюю сотню лет написан не один десяток докторских диссертаций, так что вряд ли стоит перечислять все последствия воздействия на организм человека европеоидного типа условий Крайнего Севера, среди которых резкое возрастание риска сердечно-сосудистых заболеваний, увеличение частоты половых дисфункций, возникновение дезадаптивных нарушений высшей нервной деятельности с развитием невротических состояний. Но есть одно «но». «Высокие энергетические затраты организма в условиях северных районов обусловливают адаптационное торможение углеводного обмена и резкое усиление жиромобилизиpующего эффекта с переключением энергетического обмена с углеводного на жировой», — подчеркивают в своей статье «Проблемы адаптации человека к условиям Крайнего Севера» профессор, заведующий кафедрой Военно-медицинской академии им. С. М. Кирова Василий Цыган и старший научный сотрудник этой академии, участник 14-й Советской антарктической экспедиции Михаил Богословский. То есть, несмотря на повышенную уязвимость, организм человека-мигранта европеоидного типа все же «подстраивается» под условия жизни на Крайнем Севере и со временем даже начинает походить на организм коренного северянина. В народе это называется «северный организм». Понятие, конечно, не научное, но точно отражающее суть происходящих внутри человека изменений.
Два пути
Сказанное имеет самое непосредственное отношение к вопросу о том, каким путем осваивать Арктику дальше — вахтовым, как это делают в США, или условно-оседлым, как в Северной Европе.
Убивая на корню интригу, сразу скажем, что ни тот ни другой способ в чистом виде России не подходит. В районе разработки самого северного европейского газового месторождения — Снёвит — настолько тепло (по арктическим меркам), что в январе даже море не замерзает. Поэтому и жизнь людей, населяющих расположенный недалеко от Снёвита норвежский Хаммерфест, не сильно отличается от жизни большинства обитателей Северной Европы.
Самое известное месторождение на Аляске — Prudhoe Bay — расположено на той же широте, что и Снёвит. Но условия его эксплуатации такие же, как и российского Бованенково на Ямале: минус 50 с ветром и весь остальной набор «прелестей» жестких арктических природно-климатических условий. Поэтому в одноименном с месторождением городке живут практически одни вахтовики, а все население Аляски составляет чуть более 700 тыс. человек, половина которых живет на юге штата в Анкоридже.
Наша страна изначально заселяла Заполярье на постоянной основе. Этот процесс начался еще в 1950-е годы, когда на Крайнем Севере после смерти Сталина остались жить многие бывшие заключенные. Продолжился он в 1970–1980-е годы, когда со всего Советского Союза сюда поехали за комсомольской романтикой и «длинным рублем». Продолжается и сейчас, когда в Арктике родилось уже третье-четвертое поколение «покорителей Севера». За вторую половину ХХ века население Воркуты, например, увеличилось в 15 раз, Норильска — в 12 раз, Ямало-Ненецкого автономного округа, где до этого вообще крупных городов не было, — в 10 раз.
Сейчас в российской Арктике постоянно проживают более 2,5 млн человек. И большинство из них, а также их дети и внуки имеют те самые «северные организмы». Поэтому именно эти люди, как наиболее адаптированные к условиям жизни в Заполярье, могут и должны стать основным кадровым резервом дальнейшего освоения Севера. А арктические города, в которых они живут, — «точками опоры» для индустриальных и транспортных проектов в российской Арктике, базами, транспортными хабами и т. д. Только тогда можно будет говорить, что Арктика как часть территории Российской Федерации действительно развивается комплексно и в рамках единой долговременной стратегии развития нашего государства.
Обживание Арктики
«Арктику нужно не покорять, а обживать», — не устает повторять губернатор ЯНАО Дмитрий Кобылкин. «Арктика — это не точка, где нужно просверлить дырку и выкачать газ или нефть, это место жизни людей, где нужно создавать условия для дальнейшей жизнедеятельности на высоком уровне», — подчеркивает губернатор Архангельской области Игорь Орлов. «Арктика — это тяжелые климатические условия, это большая ресурсная база и люди, которым нужна особая социальная поддержка. Увязать все интересы воедино очень сложно, но это необходимо сделать», — солидарен со своими коллегами губернатор Ненецкого автономного округа Игорь Кошин.
К сожалению, российское правительство со времен Егора Гайдара последние четверть века руководствовалось противоположной точкой зрения. Оно фактически самоустранилось от дальнейшего развития социальной инфраструктуры на Севере и системы социальной поддержки живущего здесь населения. Для северян это, конечно, был шок. Численность, например, населения Чукотки, по данным Росстата, за это время упала втрое — со 162 тыс. человек (1990 год) до 50 тыс. человек (2016 год).
Сейчас Север, в том числе социальная поддержка его жителей, фактически держится на плечах властей арктических регионов и компаний-недропользователей. «Норникель», например, за свои деньги (3 млрд рублей) сейчас тянет в Норильск из ЯНАО 960 км оптоволоконной линии связи. «Раньше в “Норникель” и вообще в Норильск ехали за “длинным рублем”. Но сейчас мы поняли, что без улучшения качества жизни мы людей сюда на работу не привлечем. С этим связано и решение экологических проблем, и то, что мы тянем оптоволоконную линию связи для ликвидации в регионе цифровой неграмотности», — откровенно говорит глава компании Владимир Потанин. Власти Ямала, в свою очередь, с опережением графика на средства окружного бюджета переселяют жителей из бараков и балков в новое благоустроенное жилье и строят на вечной мерзлоте теплицы, коровники и птичники, чтобы, как в советские времена, на столах у жителей самого газоносного региона были свежие овощи и молоко. При этом знаменитые «северные» зарплаты в основном выплачиваются тоже из консолидированных бюджетов арктических регионов или предприятий добывающей сферы. А зарплата работника федерального учреждения, расположенного на Полярном круге, может составить всего 16 тыс. рублей в месяц вместе со всеми надбавками…
Диспропорции, накопившиеся в постсоветском развитии Крайнего Севера, очевидны. Богатым регионам центральной части Арктики, хоть и не без труда, еще удается поддерживать уровень социальной обеспеченности северян, адекватный условиям, в которых они живут. Но отток жителей из менее обеспеченных регионов Арктики, как и отсутствие желания у молодого населения остальной части страны туда мигрировать, как в 1970-е годы, также очевидны.
Поэтому нужна специальная государственная программа развития на средства федерального бюджета транспортной инфраструктуры и комфортной среды в северных городах, системы социальной защиты постоянно живущего там населения (в том числе полная компенсация северному населению расходов на оплату энергоресурсов), системы стимулирования миграции на Север молодых трудовых ресурсов. Север не Дальний Восток. «Свободные гектары» в тундре никому не нужны. Но само Заполярье очень нужно России. Значит, необходимо найти другие действенные механизмы, которые позволили бы на новой волне индустриального развития Арктики заселить эти исконно российские территории.
