Уже совсем скоро, в мае, главы двадцати государств соберутся в Пекине на саммит «Один пояс — один путь». На протяжении последних трех лет политики, бизнесмены и дипломаты разных стран повторяют эти четыре слова как заклинание, а в самом Китае выражение «и тай и лу» (一带一路) приобрело характер мини-религии. Это словосочетание стало самым упоминаемым за 2016 год в главной китайской газете «Женьминь Жибао». В ежегодном обращении к парламенту руководитель Гонконга Лян Чженьин произнес его 48 раз (чем вызвал бурные эмоции у гонконгцев, еще не привыкших к чеканным лозунгам метрополии). Что такое Пояс и Путь, зачем они Китаю, что они значат для мира, а главное, какие возможности представляют для России?

Президент Китая Си Цзинпин впервые изложил видение Пояса и Пути осенью 2013 года, предложив международному сообществу совместно поработать над масштабной программой инфраструктурного обновления на пространстве от Пекина до Лиссабона. Примечательно, что Поясом Китай назвал сухопутные пути из Китая в Европу, а Путем — маршруты по морю. Прагматичный наблюдатель мог решить, что Китай просто объединил в один термин усилия по продвижению интересов своих строительных, энергетических и финансовых компаний в Евразии.

Мотивация Китая заслуживает внимания. На протяжении пятитысячелетней истории Срединное государство концентрировалось на внутренних делах и взаимодействовало с внешним миром исключительно по необходимости. Однако за последние тридцать лет картина кардинально изменилась: КНР стала «фабрикой мира» (25% мирового промышленного производства и 14% мирового экспорта), основным покупателем сырьевых товаров и накопила крупнейший в мире финансовый капитал (активы банковской системы Китая достигли 33 трлн долларов — вдвое больше, чем в США, и в 25 раз больше, чем в России). Все время, пока вершилось китайское экономическое чудо, не прекращалась самая большая в истории человечества стройка. За один только 2016 год инвестиции в основной капитал в Китае составили 9 трлн долларов. При таком бурном росте неизбежны деформации. По данным Оксфордской школы бизнеса, объем задолженности, сформировавшейся из-за удорожания инфраструктурных проектов, достиг 10 трлн долларов. Доходность вновь созданной инфраструктуры часто разочаровывала: у двух из трех платных дорог трафик оказался на 41% ниже ожидаемого. Налицо признаки, что всекитайский инфраструктурный бум достиг своего пика. Стране необходимо переварить уже построенное и остановить раскручивание кредитной спирали. Но уменьшение объемов внутренних инвестиций неизбежно скажется на бизнесе. Компаниям станет тяжело не только обслуживать долг, но и платить зарплату: на кону социальный баланс 1,4 млрд человек. Необходимо выдвигать избыточные производственные силы за рубеж, благо есть деньги.

Китай взялся за реализацию провозглашенного курса методично и с размахом. Передовым отрядом Пояса и Пути стали новые институты — Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (капитал 100 млрд долларов, 57 стран-участников), Новый банк развития (он же «банк БРИКС», 50 млрд долларов), Фонд Шелкового пути (40 млрд долларов). Эти силы пришли на уже распаханное поле: за последние восемь лет одни только Госбанк развития и Эксимбанк Китая профинансировали по всему миру сделок более чем на 800 млрд долларов, сопровождая зарубежные торговые, энергетические и строительные проекты китайских компаний (как правило, государственных). Были начаты такие мегапроекты, как строительство «нового Каира» (45 млрд долларов), Транскенийская железная дорога (14 млрд долларов) и наша ВСМ Москва—Казань (16 млрд долларов). Отдельного упоминания заслуживают поглощения зарубежных компаний китайскими. В 2016 году Китай потратил на это 247 млрд долларов — рост в четыре с половиной раза к 2013 году. Особенностью китайского менталитета является опора на модельные решения. Крайне важно сначала найти и протестировать верную модель, которую затем можно повторять из раза в раз. Кратный рост зарубежных поглощений можно объяснить успехом первых знаковых сделок, например приобретения гонконгской Lenovo в 2005 году подразделения персональных компьютеров IBM за 1,8 млрд долларов. С тех пор в копилку китайских покупателей попали многие национальные иконы: шведская Volvo, итальянская Pirelli, гостиница Waldorf Astoria в Нью-Йорке, а также швейцарский химический концерн Syngenta, приобретенный ChemChina за 44 млрд долларов.

Какую реакцию вызывает марш китайского капитала, теперь под знаменем Пояса и Пути, в странах, куда он направлен? На международном форуме в Боао бывший премьер-министр Франции Жан-Пьер Рафарен восклицает: «Пояс и Путь — это крупнейший интеграционный проект со времен Второй мировой. Он не только об экономическом росте, он о большем. Этот проект касается сохранения мира. Он включает в себя гуманитарные, культурные, политические связи». Три миллиардера из Юго-Восточной Азии одобрительно обсуждают между собой Пояс и Путь — на китайском языке. Это напоминание о том, что бизнес-элиты Индонезии, Малайзии, Таиланда и, конечно, Сингапура — этнические китайцы. Регион АСЕАН с населением 625 млн человек на сегодня представляет собой четвертую крупнейшую экономику мира и является первоочередной — и самой доступной — целью зарубежных инвестиций Китая.

Я сознательно не анализирую географию Пояса и Пути. На многочисленных инфографиках изображены линии и коридоры, связывающие Китай с Европой, которые извиваются достаточно причудливо — зацепляют Австралию, Кению, Финляндию и Москву. Но очевидно, что Пояс и Путь не ограничены ни 60 странами, указанными в Википедии, ни даже Восточным полушарием. Министр экономики Португалии с энтузиазмом говорит о роли его страны как форпоста Пояса и Пути на Атлантике, а затем рассказывает о китайско-португальских инвестициях в португалоязычных Бразилии, Анголе и Мозамбике, включая, таким образом, в орбиту проекта Латинскую Америку и юг Африки. И конечно, наивно полагать, что подобная инициатива может не касаться Соединенных Штатов Америки. Протекционистская риторика нового президента США Дональда Трампа способствовала превращению Пояса и Пути из звонкого слогана в главную внешнеполитическую доктрину Си Цзинпина. В резонансной речи в Давосе в январе 2017 года китайский лидер выступил в защиту глобализации и свободы международной торговли. Впервые в истории Китай примерил на себя роль глобального лидера с твердо выраженной позицией по фундаментальному вопросу мироустройства. Считать, что таким образом Поднебесная только защищает свои интересы, — близоруко: за год Китай покупает у других стран товаров и услуг на 1,6 трлн долларов. Спрос со стороны КНР обеспечивает миллионы рабочих мест во всем мире, а также определяет цену на основные статьи экспорта России. Если китайская экономика споткнется, мировой экономике будет грозить тяжелый шок.

Существует мнение, что Россия «приделана» к проекту Пояса и Пути искусственно, благодаря хорошим личным отношениям президентов Владимира Путина и Си Цзинпина. Действительно, на ранних картах проекта Россия примечательна своим отсутствием. На РФ приходится всего 1,8% объема внешней торговли КНР. Китай же для России — крупнейший торговый партнер, на которого приходится 14% внешней торговли (товарооборот РФ и КНР в 2016 году составил 66 млрд долларов, обе страны декларируют стремление довести его до 200 млрд). Россия и Китай имеют общие интересы в сферах безопасности, международных отношений, приграничного сотрудничества (сухопутная граница между нами составляет 4200 км), но в области торговли и инвестиций сохраняются барьеры как объективного, так и психологического свойства. Россия не желает роли «сырьевого придатка» и придерживает друзей из Поднебесной на уважительном расстоянии от недр, а Китай в свою очередь не прилагает усилий для развенчания стереотипа о бесцеремонном поведении своего бизнеса за границей. Несмотря на оптимистичную риторику дипломатов о «всеобъемлющем партнерстве и стратегическом взаимодействии», большое количество совместных начинаний буксует.

Стоит отметить одно важное сходство между экономиками России и Китая. Обе страны занимают особое место в мировой экономике благодаря избытку ресурсов: сырьевых в России, трудовых в Китае. Но все отчетливее проступают контуры будущего, в котором вместо нефти силу движения обеспечит электричество, вместо стали будут использоваться композиты, массовое производство будет заменено 3D-печатью «под клиента», а вместо контейнеров будут отправляться данные. Технологический прогресс сделает бесполезными как российские минералы, так и тысячи китайских фабрик. В Китае внимательно относятся к истории, и хорошо помнят, как страна опоздала с модернизацией в эпоху промышленной революции, что привело к двум столетиям упадка и потрясений. Поэтому истинное предназначение Пояса и Пути не просто экспорт избыточных производственных сил, а укрепление позиций Китая в мировой экономике в постиндустриальную эру. Именно об этом стоит помнить России при выстраивании собственной политики по отношению к Поясу и Пути. Когда речь заходит о совместных проектах с Китаем, многие в России беспокоятся, что вслед за китайским капиталом придут их подрядные организации, похожие по своему устройству и названиям на регулярную армию (обычное название — «Шандунская компания энергетического строительства № 5»). Но они всего лишь «пехота», войска экономики прошлого. Авангард — это Alibaba (электронная коммерция), Huawei (телекоммуникационное оборудование), Haier (бытовая техника) и другие компании мирового уровня, обладающие передовыми технологиями и мощным брендом. Они завоевывают рынки и без связанных кредитов. Если к стройкам «Газпрома» не пустить китайцев легко, то к кошелькам потребителей — уже сложнее: например, пришедший в Россию в 2012 году Aliexpress (электронный магазин Alibaba) уже продает россиянам товаров на два миллиарда долларов в год. Рыночная капитализация Alibaba достигает 265 млрд долларов. Для сравнения: лидер российского интернета «Яндекс» стоит 7 млрд долларов, а капитализация всех компаний на Московской бирже составляет 450 млрд долларов. России, как и всем остальным странам мира, нужно готовиться к тому, что не только Alibaba, но и множество других китайских компаний утроят усилия по экспансии вне Китая, следуя призыву Си Цзинпина двигаться по Поясу и Пути. Сила «сигналов-заклинаний» в Китае очень велика: достаточно слова Дэн Сяопина «богатеть — это хорошо» и «не важно какого цвета кошка, лишь бы ловила мышей». Пояс и Путь не будут разворачиваться только по утвержденным Политбюро планам, а проявятся в возросшем стремлении китайского бизнеса выходить на новые рынки и инвестировать за рубеж.

Итак, перегруппировка сил на международной арене, триллионы долларов потенциальных инвестиций, перспектива появления сильных конкурентов — Пояс и Путь создали новое мощное гравитационное поле в мировой экономике и политике. Россия должна определиться со своей стратегией и подходами в связи с наступающим глобализмом по-китайски. На мой взгляд, политика России в отношении Пояса и Пути должна включать в себя следующие семь компонентов.

1. Детально понять собственные сильные и слабые стороны и определить приоритетные сектора для инвестирования. Для реализации проектов континентального масштаба России стоит задуматься о реинкарнации современной версии Госплана — квалифицированного проектного офиса, который описал бы состояние российской экономики в терминах SWOT-анализа и на основе этого анализа предложил перечень «низко висящих фруктов» — объектов для инвестиций, которые в наибольшей мере используют локальные преимущества и создадут максимум добавленной стоимости. Такая работа необходима и без Пояса и Пути, но в контексте этой инициативы позволит привлечь значительный капитал и ускорить реализацию проектов.

2. Умное взаимодействие, а не глухая оборона. На примере с бурным ростом продаж Aliexpress, когда российские онлайн-продавцы возмутились и потребовали защиты у государства (в виде обложения пришельца налогом), проявляются единство и борьба сил рынка и протекционизма, которые неизбежно усилятся в результате развертывания Пояса и Пути. В случае с Aliexpress возможным подходом государства могли быть переговоры с многомиллиардной Alibaba об инвестициях в России, предложение акционировать российскую «дочку» и иные позитивные меры, которые вели бы к росту благосостояния России, а не к уменьшению покупательной способности россиян. Необходимо предложить иностранным инвесторам, в том числе китайским, прозрачные правила игры, которые концептуально должны сводиться к тому, что российский рынок нельзя просто доить — в него нужно инвестировать, но тогда государство приложит все усилия, чтобы инвестор зарабатывал надежный долгосрочный доход. Важно помнить, что модельные проекты служат ориентирами для последователей. Первые в своих отраслях, географиях и прочем проекты следует опекать в «ручном режиме». Недавние встречи вице-премьера Юрия Трутнева с китайским бизнесом на Дальнем Востоке произвели впечатление на китайских инвесторов, так как соответствовали их пониманию конфуцианской модели, когда мудрый руководитель решает проблемы.

3. Обеспечить России расширенный доступ к финансовым рынкам Азии. Российская экономика хронически недоинвестирована. Последние двадцать лет доля инвестиций в ВВП составляла около 20%, в то время как в Китае превышала 45%. Существует прямая зависимость между темпами экономического роста и долей инвестиций в ВВП. Чтобы инвестировать 30% ВВП следующие десять лет, России необходимо изыскать дополнительно 1,5 трлн долларов — больше, чем активы всей банковской системы страны. Российский финансовый рынок неглубокий: при населении и ВВП около 2% от мирового, на Россию приходится 0,6% капитализации мирового фондового рынка и 0,3% облигационного. Капитализация фондового рынка Китая выше в 25 раз и составляет 11 трлн долларов. При этом коэффициенты оценки бизнеса на азиатских фондовых биржах выше российских. Один миллиард прибыли в России стоит на рынке 8–10 млрд, а в Китае — 15–20 млрд. Аналогично оцениваются запасы полезных ископаемых, будущие денежные потоки и так далее. Разумно предложить Китаю допустить ценные бумаги ключевых проектов Пояса и Пути к обращению на китайских биржевых площадках. Это даст азиатским инвесторам доступ к новым выгодным проектам, а России — значительный финансовый ресурс фактически авансом.

4. Запустить масштабную программу модернизации инфраструктуры трансконтинентальной логистики. Россия — гигантская страна с низкой плотностью населения, а в основе нашей транспортной инфраструктуры остаются технологии XIX века — железные дороги и двигатель внутреннего сгорания. Развитие логистики XXI века с использованием информационных и беспилотных технологий, а также новых источников движения (СПГ, электричество, маглев) должно стать национальным приоритетом. Россия сама определится с технологическими решениями и маршрутами, выгодными для внутрироссийских перевозок и учитывающих трансъевразийские пути, и предложит Китаю совместные инвестиции в детально проработанные проекты. Первые 10 млрд долларов для запуска пилотных проектов будет необходимо инвестировать самим, чтобы привлечь следующие 100 млрд на развертывание сети на финансовых рынках Пояса и Пути.

5. Успеть капитализировать ресурсное наследие страны. Один заслуженный геолог в Магадане сказал об инновационном развитии: «Мы все этого очень хотим. Но оставить в земле все, что мы разведали за несколько поколений, — преступление перед людьми, которые здесь живут». Рынки многих металлов и углеводородов двигаются в направлении снижения в следующие двадцать-тридцать лет. Это меньше, чем срок отработки одного месторождения. Многие залежи с поэтичными названиями так и останутся навсегда в земле. Тем не менее на настоящий момент открытые месторождения — это все еще ценные активы и их нужно успеть вовлечь в экономический оборот. Практика Норвегии, Аляски и даже ближневосточных монархий применима и для России: нужно максимизировать сегодняшнюю сырьевую ренту, чтобы обеспечить благополучие будущих поколений в меняющемся мире. Как было сказано выше, можно задействовать механизмы финансовых рынков: например, разрешить иностранным компаниям упрощенный доступ к месторождениям при условии листинга акций на ведущих биржах и выделения Российской Федерации пакета размером, например, 20%. Для инвесторов государство в партнерах — это не нагрузка, а привилегия. Благодаря участию государства премия к рыночной капитализации более чем компенсирует те 20%, которыми придется поделиться с казной. Ведь покупатели акций будут видеть государство партнером с общим интересом в росте рыночной капитализации. Кроме того, целесообразно установить требования по глубине переработки выпускаемой продукции: как минимум три передела. Таким образом будет стимулироваться появление новых промышленных кластеров в металлургии, химии и других отраслях, увязанных с общими направлениями промышленной политики России и направленных на импортозамещение и увеличение создаваемой в стране добавленной стоимости.

6. Государству надо делить риски с частным капиталом. По словам Эли Гронера, руководителя администрации премьера Израиля и председателя израильско-китайского совета, проекты ГЧП — сверхсложные, они долго не удавались даже Израилю. Правильно разделить риск между государством и бизнесом — задача, требующая квалификации, терпения и даже мужества с обеих сторон. Возможным выходом является «предквалификация» частных партнеров и финансовых институтов, вместе с которыми государство готово разделить финансовый риск в виде соинвестиций или госгарантий. Если в консорциум входят деньгами крупные, уважаемые в мире компании, то они рискуют не только капиталом, но и репутацией, что служит наилучшей страховкой государственного участия. Еще один фактор участия государства — престиж. Не стоит забывать о феноменальной популярности Путина в Китае (президент России, возможно, самый популярный человек в Китае после Си Цзинпина). Патронаж ключевых проектов Пояса и Пути на уровне лидеров ускорит реализацию инвестиций.

7. Наращивать инвестиции в человеческий капитал и сектора постиндустриального развития. Если бы в СССР в конце 1950-х был фондовый рынок, то после запуска спутника в 1957 году его капитализация удвоилась бы, а инвесторы со всего мира ринулись вкладывать деньги в советские проекты. Престиж страны и аппетит инвесторов к ней определяют ее лучшие люди и передовые достижения. Как когда-то атом, космос и балет были визитными карточками Советского Союза за рубежом, России пришло время сконцентрироваться на создании новых легенд — квантовых компьютеров, искусственного интеллекта, робототехники, генной инженерии и других прорывных технологий. Подобно эксклюзивным университетским сообществам, интеграционные клубы XXI века ожидают от своих участников схожих интересов и усердия в их реализации.  

Продвигаемая Пекином новая глобальная инициатива заставила десятки стран с новым энтузиазмом искать рецепты более активного взаимодействия с Китаем. При этом Пояс и Путь — это дорога с двусторонним движением. Чтобы план Си Цзинпина стал новым планом Маршалла, Китаю нужно научиться подходу Coca-Cola: «Думай глобально, действуй локально».

У России есть возможность получить значительные преимущества от участия в Поясе и Пути в случае, если подходить к этому прагматично и ставить во главу угла собственную долгосрочную стратегию по переходу от сырьевой экономики к постиндустриальной. В таком случае масштабные совместные инвестиции в инфраструктуру, логистику, добычу и переработку природных ресурсов в следующие десять лет сформируют финансовый фундамент для развития человеческого капитала и создания в России новых отраслей экономики до середины XXI века.