Мировая экономика скоро вступит во второе десятилетие кризиса, начавшегося в далеком 2008 году. Экономисты все чаще говорят не о циклическом, а о системном кризисе, который требует коренной перестройки экономической модели современного мира. Однако прогнозы алармистов о скором крахе капитализма хороши только для фантастических романов. Более реалистичный вариант — так называемое устойчивое развитие, ответственный и согласованный подход к использованию в глобальном масштабе природных и человеческих ресурсов. В начале этого года руководители 35 крупных мировых компаний, приверженных принципу устойчивого развития, представили совместно с ООН доклад «Лучший бизнес, лучший мир». Они считают, что основанные на этом принципе бизнес-модели могут до 2030 года дополнительно принести 12 трлн долларов ВВП (это около 10% от сегодняшнего мирового ВВП) и создать 380 млн новых рабочих мест по всему миру. В бизнес-среде все более широкую поддержку получает идея, что именно устойчивое развитие способно придать мировой экономике новый импульс для прогресса, сделать ее более «справедливой» — а значит, более жизнеспособной. Представители таких компаний в разговоре с «Экспертом» утверждают, что, как это ни парадоксально звучит, связанный с большими инвестициями «устойчивый» подход в итоге приносит больше прибыли.
Приказано выжить
Что такое устойчивое развитие? Это цивилизационное развитие — экономическое, социальное, технологическое, — которое не противоречит задачам долгосрочного выживания человечества и сохранения базовых стандартов его существования. Оно позволяет избегать разрушительных кризисов в той или иной области, способных повернуть вспять ход истории. Официальное определение устойчивого развития — «процесс экономических и социальных изменений, при котором использование природных ресурсов, процесс инвестирования, направление научно-технического прогресса, развитие личности и институциональные изменения согласованы друг с другом и укрепляют потенциал для удовлетворения человеческих потребностей в будущем». Если сформулировать более коротко и эмоционально, речь идет о выживании человечества.
Ни для кого не секрет, что большинство футурологических прогнозов на ближайшие двадцать-тридцать лет, основанных на вполне серьезных расчетах, имеют мрачный, зачастую даже апокалиптический оттенок. Многие современные реалии способны не просто ухудшить качество жизни значительной части человечества, но и вообще поставить под вопрос его существование в сегодняшнем виде. Например, банальная нехватка пресной воды. С этой проблемой, весьма актуальной в ряде регионов уже сейчас, к 2050 году могут столкнуться даже Германия и США. Через тридцать лет на Земле исчезнут по разным причинам треть мировых рек. Если сегодня проблемы с водой испытывает миллиард человек, то к 2050 году их число может вырасти до пяти миллиардов — к тому времени это будет почти две трети населения планеты. Дальше запускается цепочка взаимосвязей: нехватка воды приведет к массовым эпидемиям и голоду из-за сокращения обрабатываемых посевных площадей. Производство зерна сократится на 10%, а цены на него из-за роста населения удвоятся. Соответственно, речь идет о серьезном ухудшении экономического благосостояния. Между тем главная причина обостряющихся проблем с питьевой водой — дисбалансы глобального экономического развития, следствием которых стал целый ряд последствий, от изменения климата до резко возросшей нагрузки на источники пресной воды.
Идея, что экономическая деятельность человека имеет свои пределы, не нова. Точкой отсчета здесь можно считать известный научный доклад «Пределы роста», опубликованный в 1972 году. Авторы впервые созданных на основе математических моделей базовых прогнозов исходили из двух простых предпосылок: природные ресурсы планеты ограничены, а мировое население продолжает расти. В какой-то точке в будущем неизбежно произойдет кризис. Из двенадцати представленных тогда моделей пять, включая базовую, предсказывали рост населения Земли до 10-12 млрд человек, затем жесткий ресурсный кризис и последующее сокращение человеческой популяции до 1–3 млрд. Конечно, эти прогнозы во многом не учитывали адаптивности цивилизации к подобным вызовам с помощью достижений научно-технического прогресса, тем не менее вопрос был поставлен весьма адекватно. Нужен общий, согласованный подход к глобальной экономической деятельности, иначе придется решать те же проблемы, но уже в авральном режиме и с гораздо более серьезными усилиями.
«Во-первых, количество доступных ресурсов и динамика, с которой они тратятся экономическими субъектами, перестали состыковываться, — поясняет «Эксперту» Наталья Зайцева, руководитель центра устойчивого развития бизнеса бизнес-школы “Сколково”. — Во-вторых, последствия вмешательства человека в окружающую среду стали очевидны: риски уже материализовались в финансовые последствия на уровне стран, городов, компаний — например, ущерб от разного рода стихийных бедствий, загрязнения воды и воздуха и так далее. То есть риски стали очевидны не только для академической среды, которая просчитывала это достаточно давно. Как следствие, пришло понимание, что решение столь масштабных проблем возможно только при общей координации усилий».
После публикации «Пределов роста» проблема разумного подхода к ресурсной базе планеты, экологическим угрозам стала центральной для мировых организаций, в первую очередь для ООН. Сам термин «устойчивое развитие» был введен в обращение Всемирной комиссией по окружающей среде и развитию (WCED), созванной ООН в 1983 году. Комиссия, также известная по имени ее руководителя Гру Харлем Брутланд как «комиссия Брутланд» была создана ООН «в связи с быстрым ухудшением состояния окружающей среды, человека и природных ресурсов и последствиями ухудшения экономического и социального развития». Вскоре пришло понимание, что необходимы скоординированные действия, прежде всего на уровне государств, главных регуляторов экономической деятельности, чтобы перейти от разговоров к делу и достичь хоть каких-то результатов. В 1992 году в Рио-де-Жанейро прошла первая масштабная встреча мировых лидеров, Конференция ООН по окружающей среде и развитию, где была принята декларация, гласившая, что «для достижения устойчивого развития защита окружающей среды должна составлять неотъемлемую часть процесса развития и не может рассматриваться в отрыве от него». Она включала в себя 27 принципов, определявших некие обязательства стран на данном направлении.
Интересно, что если поначалу упор делался именно на экологическую и ресурсную составляющие устойчивого развития, то постепенно равное значение приобретали вопросы социальной стабильности. В 2001 году 193 государствами — членами ООН были приняты так называемые «Цели развития тысячелетия» на 2015 год, которые уже включали в себя сокращение масштабов крайней нищеты, снижение детской смертности, борьбу со СПИДом. И наконец, в конце 2015 года на Генеральной ассамблее ООН были сформулированы именно «Цели устойчивого развития» (Sustainable Development Goals, SDGs) в рамках программы «Преобразование нашего мира: повестка дня в области устойчивого развития на период до 2030 года» — всего 17 глобальных целей и 169 соответствующих задач. Среди указанных целей можно выделить повсеместную ликвидацию нищеты, голода, обеспечение продовольственной безопасности и содействие устойчивому развитию сельского хозяйства, обеспечение всеохватного и справедливого качественного образования, гендерного равенства, наличия и рационального использования водных ресурсов и санитарии, обеспечение доступа к недорогостоящим и надежным источникам энергии.
Без бизнеса планету не спасти
Необходимость перехода к модели устойчивого развития поначалу обсуждалась на межгосударственном уровне, но вскоре стало понятно, что без участия крупных международных компаний не обойтись. Это обусловлено, конечно же, степенью их влияния на мировые экономические процессы. Есть расхожий пример: объем продаж Apple (около 300 млрд долларов в год) превышает годовой бюджет России. Кроме того, крупная компания сегодня имеет производственные мощности в десятках стран. Таким образом, любая транснациональная корпорация, адаптируя те или иные стандарты в экологии или, например, в социальной сфере, способна оказать влияние на процессы в глобальном масштабе. Учитывая, что к началу столетия в мире работало более 63 тыс. транснациональных компаний, постепенное вовлечение их в процесс устойчивого развития может привести к чудесному апгрейду мировой экономической модели.
Например, не секрет, что в СССР не были актуальными вопросы экологии, заботливого отношения к природе и человеку. «В 1942 году надо было дать первый никель фронту — вот его и дали», — рассказывает в интервью агентству Bloomberg президент «Норникеля» Владимир Потанин. По его словам, в советские времена «стоимость жизни была не так велика». «Главное было дать определенное количество металла, неважно как», — говорит Потанин. Сейчас горно-металлургический гигант тратит огромные средства, чтобы избавиться от накопленного в советский период экологического ущерба. То же приходится делать и большинству российских корпораций.
«Да, исторически существовали компании, которые с самого начала выстраивали свой бренд в логике устойчивого развития, — рассказывает Наталья Зайцева из бизнес-школы “Сколково”. — Например, американская компания по производству одежды и спортивного снаряжения Patagonia, основанная в 1973 году. Ее главный принцип — создавать продукцию, не причиняя ненужного вреда окружающему миру. Однако тогда такие компании воспринимались как экзотика. Это скорее была личная история. У той же Patagonia основатель бизнеса сам ходил в походы, любил природу, ему были близки идеи защиты окружающей среды. Что касается крупных транснациональных корпораций, то какие-то системные подвижки начали происходить в девяностые годы. Например, одна из первых инициатив — это когда компания Unilever совместно с Фондом дикой природы предприняла шаги, направленные на добровольную экологическую сертификацию рыбного промысла и ограничение вылова». Развитию тренда в те годы способствовало возросшее влияние глобальных природоохранных организаций, таких как Фонд дикой природы (WWF) и Greenpeace и локальных активистов, которые активно выступали за внедрение устойчивых практик крупными корпорациями и привлекали внимание общественности. Яркий пример — опыт компании Nike: в 1990-е годы она публично обвинялась в занижении заработной платы и плохих условиях труда на фабриках в Азии. Повсеместно начались протесты против потогонных практик на производственных площадках, что привело к оттоку потребителей. Руководство компании пересмотрело эти практики и внедрило корпоративные стандарты в области условий труда, систему мониторинга и отчетности.
Однако, по мнению эксперта, переломным моментом с точки зрения привлечения широкого бизнес-сообщества к процессам устойчивого развития стало именно принятие в 2015 году «Целей устойчивого развития». «“Цели развития тысячелетия” были скорее направлены на развивающиеся страны, а решение системных вопросов там планировалось именно силами правительств и наднациональных институтов, — говорит Наталья Зайцева. — А вот новые “Цели устойчивого развития” дали более широкую повестку и задали четкие ориентиры для участия бизнеса. Там уже зафиксирована, например, цель ответственного потребления и производства и другие, и бизнес может участвовать здесь в самых разных формах — и как поставщик услуг, и как компании, которые сами реализуют какие-то цели. За прошедшие полтора года стало очевидно, что компании уже четко соотносят свои программы устойчивого развития с глобальными целями устойчивого развития».
Сегодня взаимодействие бизнеса в целях устойчивого развития строится в рамках разнообразных инициатив или платформ, как отраслевых, так и созданных в сотрудничестве с различными международными организациями. Например, вышеупомянутый доклад «Лучший бизнес, лучший мир» подготовлен платформой Global Compact, которая координирует стратегию ООН в сфере устойчивого развития более чем с 9000 компаний в 170 странах. Функционируют также World Business Council for Sustainable Development — основанная еще в 1995 году межотраслевая платформа, объединяющая крупнейшие компании, индустриальная инициатива Sustainable Apparel Coalition, инициатива WWF — TED и т. д. «Организационно это может быть оформлено очень по-разному, — поясняет Наталья Зайцева. — Например, инициатива нескольких компаний, которые подписывают соглашение и говорят: мы берем на себя обязательства к такому-то году на столько-то сократить выбросы углекислого газа или полностью перейти на использование сертифицированного сырья. Или, например, как инициатива WWF, который привлекает бизнесы, производящие основной объем товаров, оказывающих влияние на окружающую среду, и предлагает им принять добровольные обязательства по повышению прозрачности цепочек поставок, улучшению условий труда фермеров и так далее. При этом важно, чтобы участники инициативы могли подтвердить, что предприняли заявленные действия на данном направлении. Площадок много, и это хорошо, потому что компании могут выбирать себе наиболее подходящие, инвестировать в проекты, которые им интересны и соответствуют целям бизнеса. Главное, что “Цели устойчивого развития” стали своего рода общим языком, на котором начинает говорить бизнес, правительства стран, некоммерческий сектор и вовлеченная общественность».
Те, кто начал говорить на этом языке раньше других, утверждают, что получили не только позитивный имидж в глазах инвесторов, но и реальную прибыль. Как рассказала «Эксперту» Ирина Бахтина, вице-президент по устойчивому развитию бизнеса и корпоративным отношениям Unilever в России, решение о внедрении производственных практик, соответствующих задачам устойчивого развития, было принято вместе с новой глобальной стратегией еще в 2010 году. Причем задачу сформулировали следующим образом: удвоение темпов роста к 2020 году при одновременном снижении негативного воздействия на окружающую среду вдвое и увеличении положительного влияния на жизнь общества. «Мы хотели показать, что можем расти без увеличения негативного воздействия на окружающую среду. Иными словами, что, производя и продавая на рынке больше единиц продукции, не обязательно выбрасывать в атмосферу больше CO2, генерировать больше отходов или загрязнять больше воды в производственных центрах», — говорит Ирина Бахтина.
Тогда многие компании, работающие в одном секторе рынке с Unilever, отнеслись к этому во многом как к «пиару». Однако сегодня они вынуждены идти по стопам этой транснациональной компании, продукцию которой ежедневно потребляют около 2 млрд человек по всему миру. Например, заявлять о планах перевода производств на полный отказ от отправки отходов на захоронение к 2020 году. «Мы этой цели достигли еще в начале 2015 года, — говорит Ирина Бахтина. — И не только на фабриках — по всей своей логистической цепочке, на складах, в офисах. Все отходы сортируются отдельно, отправляются на переработку во вторсырье для других секторов экономики. У нас нулевые отходы для захоронения на полигонах, в том числе в России».
По ее словам, пример Unilever доказывает, что «невозможное возможно»: «Можно вести прибыльный бизнес, следуя ответственным принципам устойчивого развития. По итогам 2015 года на наши бренды, которые производятся устойчивым образом и транслируют большую социальную миссию, в том числе на Knorr, Dove, Lipton и Hellmann’s, приходится уже половина роста нашего бизнеса и они растут на 30 процентов быстрее, чем остальные бренды. Это говорит о том, что потребители сегодня готовы очень положительно воспринимать историю устойчивого развития. Следование принципам устойчивого развития помогает нам снижать риски, связанные с изменением климата и нестабильностью сырьевых рынков. Раньше мы из-за них теряли до 300 миллионов евро в год. В настоящее время более 600 тысяч малых фермеров подключены к нашим программам улучшения методов ведения сельского хозяйства».
Тезис, что компаниям в конечном итоге выгодно внедрять у себя ответственные практики производства, подтверждает и Ирина Жукова, директор по коммуникациям «Филип Моррис Сэйлз энд Маркетинг». «Мы сократили потребление воды (снижение потребления на четверть за 2010–2015 годы) и электроэнергии (более 200 проектов по всему миру по сохранению энергии за 2014–2015 годы). В итоге экономия позволила обеспечить энергией около 100 тысяч домохозяйств, — сообщила она «Эксперту».
Российский бизнес в теме
«Мы в бизнес-школе как раз стремимся популяризовать практики устойчивого развития, объяснять, что это не исключение из правил, а естественный ход эволюции современного бизнеса, — поясняет Наталья Зайцева. — Что это дает реальную финансовую отдачу за счет сокращения потребления электроэнергии, воды, отходов, повышения лояльности потребителей и партнеров, выхода на новые рынки».
Однако флагманы отечественного бизнеса становятся участниками ключевых глобальных инициатив по устойчивому развитию как раз в силу того, что сегодня именно это нужно их бизнесу. «Принципы устойчивого развития являются неотъемлемой частью нашей долгосрочной корпоративной стратегии», — прокомментировал Владимир Потанин, президент «Норникеля», тот факт, что горно-металлургический гигант присоединился к существующей под патронажем ООН платформе Global Compact («Глобальный договор ООН»). Это крупнейшая инициатива Организации Объединенных Наций в сфере корпоративной социальной ответственности и устойчивого развития, которая объединяет более 13 тысяч компаний и организаций более чем из 160 стран мира.
«Норникель» традиционно много вкладывает в различные социальные и экологические программы, прежде всего в Заполярье, где расположены основные производственные активы компании. Самый масштабный проект на сегодня — закрытие в сентябре 2016 года Никелевого завода в Норильске, введенного в строй еще в 1942 году. «Единственная причина, по которой мы решили закрыть завод, — экологическая, — рассказывает Светлана Ивченко, директор департамента социальной политики “Норникеля”. — Компания поставила перед собой задачу радикально снизить нагрузку на окружающую среду. Сегодня это одна из ключевых бизнес-целей». В результате закрытия завода выбросы диоксида серы в атмосферу сократились в черте города примерно на 30%. В ближайшие годы компания планирует снизить эти выбросы до минимума и готова потратить на мероприятия экологической направленности около 250 млрд рублей.
«Те цели, которые ставятся в рамках инициативы UN Global Compact — в сфере экологии, социальной политики и так далее, — уже довольно давно успешно решаются в нашей компании, — говорит Светлана Ивченко. — Сам факт присоединения — скорее символический, имиджевый шаг, который позволяет аналитическому сообществу, инвесторам сделать определенные выводы о нашей компании. Кроме того, мы получаем здесь и немалые конкретные выгоды. Результатом эффективной социальной политики становится прежде всего привлечение к нам лучших кадров, которые есть сегодня на рынке. Кроме того, это создание качественной среды, в которой живут и работают сотрудники “Норникеля”. Все это инвестиции в человеческий капитал, который является главным залогом успешной работы нашей компании».
Московская школа управления «Сколково» опубликовала недавно подробный отчет о месте России на «глобальной карте» устойчивого развития. На шкале из 142 стран Россия с индексом 0,6 оказалась примерно посередине списка (50-е место) — у лидера, Норвегии, индекс приближается к единице. Это композитный индекс устойчивого развития IEMS, который рассчитывается по четырем измерениям устойчивого развития — экономическому, социальному, экологическому и управленческому. Одновременно в «Сколково» проанализировали опыт 30 крупнейших транснациональных корпораций, работающих в России, и пришли к выводу, что именно их деятельность во многом способствовала внедрению практик устойчивого развития в России — «посредством обучения поставщиков, содействия развитию систем добровольной сертификации, участия в коллективном лоббировании интересов в составе промышленных ассоциаций».
Но Наталья Зайцева отмечает и другой, не менее позитивный момент: принципы устойчивого развития все чаще внедряет в своей работе российский малый и средний бизнес. «У крупного бизнеса есть возможности и ресурсы, они исторически участвуют во многих социальных проектах, — говорит она. — Но мы сейчас с интересом смотрим на более мелкие российские компании, которые тоже начинают внедрять устойчивые практики производства или же производить какие-то ответственные продукты. Например, группа компаний “ОптиКом” — они занимаются поставкой экологичной упаковки и активно работают с ритейлом, чтобы заменять пластиковые пакеты. Кроме того, у них есть «Академия зеленого клининга», где учат, как экологично проводить очистку крупных помещений. Дело в том, что к руководству бизнесом приходит новое поколение, которое росло в среде, где уже активно обсуждались эти вопросы. В какой-то момент должен произойти качественный прорыв».
