Чуда не случилось. Новым президентом Франции избран 39-летний Эммануэль Макрон, лидер движения «В путь!». Во втором туре он набрал 66% голосов избирателей, опередив лидера «Национального фронта» (НФ) Марин Ле Пен в два раза (20 млн голосов против 10 млн). Антиглобалистский поворот, который стартовал с брекзита в Великобритании, продолжился чередой побед национально ориентированных европейских политиков и завершился триумфом Дональда Трампа в США, повернут вспять. В этом году в Старом Свете побеждают центристы, евроатлантисты и ставленники традиционных финансово-промышленных элит. Сентябрьские выборы в Германии тоже не предвещают сюрпризов. Тем не менее тектонические движения в политической ориентации человека Запада очевидны: традиционные партийные размежевания по линии «правые — левые» уходят в прошлое, а социальные дилеммы о справедливом распределении общественных благ, отношениях между капиталом и наемными работниками, а также миграционные и антитеррористические споры уложены в новую линию — глобализм и антиглобализм. И здесь первую скрипку в политтехнологической партии начинают играть популизм и умение оседлать волну, подстроиться под запрос любого избирателя, мимикрировать под любую идеологию. Главное — обладать поддержкой правящих элит и ведущих СМИ. Таков рецепт победы Макрона.
Марин Ле Пен теперь не «фашист»
Чуда не случилось, однако выборы показали ряд интересных результатов для французской политической системы. Несмотря на проигрыш, «Национальный фронт» Марин Ле Пен вполне может быть доволен электоральным итогом — самым успешным за всю свою историю. Партия из маргинального движения трансформировалась в серьезную политическую силу, опередила и социалистов, и республиканцев, стала главным оппозиционером в стране. Недалекие комментаторы будут по-прежнему жонглировать эпитетами «фашисты» и «экстремисты», однако для большинства французов полный разрыв Марин Ле Пен с радикализмом ее отца очевиден, а декларируемые лозунги лежат в востребованном и, главное, легитимном политическом поле. Эта «дедемонизация» «Национального фронта» ощутима уже сейчас: да, победу Макрона во многом обеспечили голоса персональных противников Ле Пен, но столь монолитного антагонизма, как раньше, не наблюдалось. Миллионы французов проголосовали против обоих кандидатов либо ногами (явка ниже, чем в первом туре, — невероятный показатель), либо «белыми» бюллетенями («против всех»). К лозунгу «ни Макрон, ни Ле Пен» присоединились и политические элиты, например часть республиканцев. А некоторые правые политики и вовсе поддержали НФ. Раньше партия не могла похвастаться такой «рукопожатностью». В целом же Марин Ле Пен сделала весомую заявку на президентские выборы 2022 года — к тому времени ее имидж еще больше «очистится», а миграционные и экономические проблемы Франции усугубятся. Тем более что у Макрона есть все шансы провалить работу в Елисейском дворце и поспорить со своим бывшим патроном Франсуа Олландом за звание самого непопулярного президента Пятой республики.
Макрон — это «брак по расчету», который может оказаться противен обоим супругам. По данным исследовательского центра BVA, только 26% тех, кто планировал голосовать за Макрона во втором туре, разделяли его идеи (у Марин Ле Пен — 56%). 32% назвали его меньшим из двух зол. Центр СЕVIPOF свидетельствовал, что почти половина французов не доверяет новому президенту. Такая нелюбовь может дорого обойтись стране. Уже в июне должны состояться парламентские выборы, на которых шансы на победу делегатов от движения «В путь!» неочевидны. Если оппозиция возьмет реванш, она займет не только парламент, но и ключевые кабинеты правительства, включая должность премьер-министра. Это сильно притормозит возможности Макрона проводить самостоятельную политику и реализовать хотя бы часть своей (впрочем, весьма расплывчатой) программы. Тем более что у нового президента нулевой политический опыт. И именно Макрона назначат виновным за гипотетический политический кризис.
Кроме того, молодой французский лидер очевидно потеряется на глобальной геополитической арене, где сейчас разворачиваются схватки куда более опытных тяжеловесов. Причем речь идет не только о «большой семерке» плюс Россия, но и о куда более скромной брюссельской песочнице. Скромная роль политика второго ряда способна нанести по имиджу Макрона сокрушительный удар, и в этом поможет не только язвительная критика со стороны Марин ле Пен («Францией будет руководить женщина — либо я, либо Меркель»). Запрос на проведение президентом самостоятельной внешней политики и отстаивание национальных интересов хотя бы в Старом Свете давно растет как у простых французов, так и среди элит. Само собой, не тех глобалистских, которые стоят за спиной Макрона.
Надежда на бизнес
Для России французские выборы на первый взгляд разрешились наихудшим образом. Эммануэль Макрон — единственный из четырех кандидатов — лидеров первого тура, который никоим образом не выступал за сближение с Москвой. Более того, медийные скандалы с очередным «вмешательством России в выборы» и якобы «очернительную» кампанию пророссийских СМИ (RT и Sputnik) против победителя должны настроить нового хозяина Елисейского дворца соответствующим образом. Однако мизерное влияние Франции на геополитические мировые процессы скорее говорит о том, что наши отношения не претерпят существенных изменений и станут производными от берлинской и вашингтонской линий.
Есть мнение, что и в этом можно найти плюсы. Мол, Франция с Макроном не разрешит внутренних проблем и не наберет вистов на внешнеполитическом фронте, следуя в фарватере атлантистских интересов и оставаясь верным вассалом США и Германии. То есть у России будет на одного сильного врага меньше. Но такой подход близорукий и совсем не соответствует идее Владимира Путина о формировании многих независимых мировых центров силы, которые и созидают разносторонний подход к разрешению глобальных проблем. Поздравляя Макрона с победой, российский президент заметил, что Франции и России необходимо избавиться от «взаимного недоверия» друг к другу и «объединить усилия для обеспечения международной стабильности и безопасности». Сам же Макрон неоднократно подчеркивал, что не «очарован Путиным», в отличие от оппонентов. В интервью изданию Jeune Afrique французский президент пообещал «заставить Путина относиться к нему с уважением». А в интервью каналу RFI заявил: «Мы не разделаем с Владимиром Путиным одни и те же ценности. Я не из тех кандидатов, которых впечатляет сила».
Многое в отношениях президентов традиционно будет зависеть от первой личной встречи. Стоит напомнить, что осенью минувшего года визит Владимира Путина в Париж сорвался с громким скандалом. Предполагалось, что российский лидер примет участие в нескольких мероприятиях — откроет Русский духовный центр, выставку, а также встретится с представителями бизнеса. Однако затем в Кремле заявили, что из программы выпали запланированные встречи, и предложили обратиться за разъяснениями в Елисейский дворец. По некоторым данным, французы предложили ограничиться переговорами по сирийской проблематике, а тогда вовсю разворачивались битва за Алеппо и медийное давление на Россию в связи с «гуманитарным кризисом». Но, скорее всего, сыграло свою роль неосторожное заявление Франсуа Олланда, который заметил, что сомневается в целесообразности переговоров с Путиным: «Можем ли мы остановить то, что Россия делает вместе с сирийским режимом? То есть оказание поддержки военно-воздушным силам режима, который сбрасывает бомбы на жителей Алеппо. Навряд ли», — откровенничал экс-президент в интервью телеканалу TMC.
В отношении Сирии Эммануэль Макрон придерживается той же линии: он не только поддерживает усилия «мирового сообщества, направленные против правительства Башара Асада», а также одобряет одностороннее решение США нанести ракетный удар по сирийскому аэродрому, но и надеется, что его позовут поучаствовать в военной интервенции. «Я полностью готов к тому, чтобы взять на себя ответственность, вероятно в рамках коалиции, для нанесения точечных ударов с целью уничтожения запасов химического оружия режима Башара Асада», — сказал Макрон в ходе теледебатов.
Не стоит ждать от нового французского президента и прорывных предложений по антироссийским санкциям. Он увязывает этот процесс с «выполнением Россией своих обязательств в отношении конфликтов на Украине и в Сирии», а также требует от Москвы исполнить Минские договоренности. Кроме того, Макрон придерживается жесткой позиции по вопросу воссоединения России с Крымом.
Стоит обратить внимание, что, несмотря на антироссийскую позицию предыдущих и новых властей Франции, местный бизнес давно ведет свою игру на российском рынке и постепенно восстанавливает позиции после санкционных потерь, а ведь за последние четыре года наш товарооборот сократился вдвое — до 10 млрд евро. Однако с 2015 года французские инвестиции в российскую экономику постоянно растут (4,4 млрд евро в 2015 году, 4,9 млрд евро в 2016-м). По объему портфельных инвестиций Франция занимает второе место после Германии, причем чаще всего речь идет о сфере высоких технологий (ядерная энергетика и оборудование, авиационно-космическая промышленность, фармацевтический и косметический секторы). В 2016 году был зафиксирован показательный скачок: французский экспорт в Россию вырос на 8%, доля Франции во внешней торговле России увеличилась на 4,9%. За счет этого Франция поднялась на пятое место в списке внешнеторговых партнеров России, обогнав Италию и Японию.
Европейский бизнес давно выработал свои линии диалога с Москвой в обход брюссельской бюрократии и национальных властей, скованных антироссийской риторикой, атлантистским псевдопартнерством и древними фобиями. Похоже, в ближайшие годы именно бизнес-процессы будут оставаться фундаментом добрососедских отношений России со странами второго западного эшелона, граждане которых по инерции ставят на глобалистский популизм, жертвуя национальными интересами.
