Рубль находится выше своих фундаментально обоснованных значений, отметил руководитель миссии МВФ по России Эрнесто Рамирес Риго. «Более важным было бы постепенное возвращение рубля к своим фундаментально обоснованным значениям в среднесрочной перспективе, и мы не видим причин для того, чтобы этого не произошло», — сказал представитель МВФ в интервью ТАСС, фактически предрекая постепенную девальвацию российской валюты.
Волатильность рубля серьезно беспокоит граждан и российский бизнес, который постоянно сидит на пороховой бочке серьезных курсовых изменений. Когда рубль стремительно пикировал после снижения цен на нефть и введения санкционного режима в 2014–2015 годах, в стране начали появляться импортозамещающие производства — для них открывались отличные перспективы. Поставщики же импортных товаров впали в уныние: из-за девальвации их товары пользовались все меньшим спросом, импорт сжимался. Но вскоре начался другой этап. На фоне стабилизации нефтяных цен в 2016 году стал укрепляться и рубль. Российская национальная валюта по итогам прошлого года показала лучшую динамику среди всех мировых валют, подорожав почти на 22% к доллару. Импорт начал стремительно расти, ожили рынки — потребительские, туристический, автомобильный, — но теперь забеспокоились производители, вложившие миллиарды рублей в новые мощности: сроки окупаемости их проектов подорожавший рубль отодвинул за горизонт.
Укрепление национальной валюты вызвало обеспокоенность и в правительстве. В начале апреля 2017 года министр экономического развития Максим Орешкин заявил: «Курс значительно отклоняется от модельного уровня. Причем курс рубля сейчас даже крепче, чем должен был бы быть в случае отсутствия операций Министерства финансов».
По мнению министра, в ближайшее время курс рубля должен серьезно снизиться и на конец года составить 68 рублей за доллар. Во всяком случае, на такой базовый сценарии рассчитывает Минэкономразвития при снижении цен на нефть к концу года до 40 долларов за баррель. Предположения о слабом рубле положены в основу программы действий по ускорению экономического роста до 2025 года, которую готовит Минэкономразвития.
Той же идеи придерживается Минфин. «Считаю, что рубль переукреплен от фундаментальных значений где-то на 10–12 процентов», — заявил министр финансов Антон Силуанов в конце марта. По его словам, Минфин уже в течение марта приобрел у ЦБ для погашения платежей по внешним займам 500 млн долларов и готов продолжить скупку валюты, пока курс рубля остается завышенным.
Но пока ни словесные, ни валютные интервенции Минфина (ЦБ, как известно, в регулировании курса с ноября 2014 года не участвует) к заметному результату не привели. На момент написания этой статьи курс национальной валюты по-прежнему составляет около 56,8 рубля за доллар — операции carry trade, предполагающие вложение капитала, полученного по низким ставкам, в активы с более высокой доходностью, не дают рублю ни малейшего шанса на ослабление.
Из коридора — на свободу
Дорогой рубль несет определенные проблемы не только бизнесу, взявшемуся за импортозамещение.
«Укрепление рубля для Центробанка и Минфина имеет ряд отрицательных моментов, поскольку очевидно, что уменьшаются доходы от экспорта нефти, номинированные в рублях, — отмечает заместитель начальника Центра экономического прогнозирования Максим Петроневич. — Для Минфина укрепление рубля, по сути, нивелирует повышение цен на нефть и возможные доходы сверх плана. Но сказать, что кто-то заинтересован в снижении рубля, нельзя. Можно признать, что курс рубля находится на более крепких позициях, чем планировали ЦБ и Минфин».
Вообще, режим плавающего курса, который сейчас применяется в России, обычно способствует ослаблению курса национальной валюты. Правда, в современной ситуации он выглядит не менее парадоксально, чем динамика курса рубля. В мировой практике на плавающий курс переходят страны с сильной экономикой и довольно крепкой национальной валютой — как раз для того, чтобы немного понизить ее курс. Ситуация в России далека от таких условий.
Нет у наших монетарных властей и ответа на вопрос, какой курс все же полезнее нашей экономике — этот вопрос вынесен за пределы интересов ЦБ.
В принципе, курс национальной валюты, конечно, может быть любым: будут ли давать за один доллар 30 рублей, 60 или 100 — в значительной мере условность. Влияние на экономику конкретной страны оказывает соотношение ее валюты с другими мировыми валютами и изменения этого соотношения.
Напомним, с середины прошлого века определение валютных курсов было отдано на волю рынка, государства вводили так называемые плавающие валютные курсы. В этом случае реальное значение имеет конкретный объем товара, который можно купить на одну единицу валюты, на соотношение валют оказывает влияние платежный баланс. Тот объем товаров, который страна может предложить на мировом рынке, и станет определяющим, то есть фундаментальным фактором. Помимо этого влиять на курс валюты могут и спекулятивные факторы, например активная скупка какой-либо валюты игроками финансового рынка. Причем с течением времени значение спекулятивных тенденций стало усиливаться.
Сегодня курс национальной валюты оказывает серьезное влияние на экономику каждой страны. В принципе, любые колебания курсов негативно влияют на производство, поскольку предпринимателям каждый раз необходимо приспосабливаться к новому соотношению стоимости товара внутри страны и за рубежом. Желая сгладить эти колебания, государства и стали применять косвенное регулирование курса — в основном посредством проведения валютных интервенций.
В постсоветский период Россия вслед за остальным миром за небольшой срок прошла несколько этапов изменения валютного режима (см. график 1). Во время кризиса 2008–2009 годов еще действовали положения о регулируемом курсе. С 2008 года даже был введен бивалютный коридор, то есть курс рубля стал контролироваться по отношению к доллару и евро для снижения зависимости от одной валюты. В разгар кризиса Центробанк удерживал курс рубля от катастрофического падения и израсходовал на это около трети золотовалютных резервов страны.
А с 10 ноября 2014 года Центробанк отпустил рубль в свободное плавание. «В результате реализации принятого решения формирование курса рубля будет происходить под влиянием рыночных факторов, что должно способствовать усилению действенности денежно-кредитной политики Банка России и обеспечению ценовой стабильности», — говорилось в официальном заявлении Банка России. Отказ от поддержки рубля, то есть, по сути, его девальвация, в условиях низких цен на нефть, нарастающего бюджетного дефицита и экономических санкций был использован в качестве способа поддержать экономику. Переход к плавающему курсу сочетался с объявлением новой цели — теперь контролировать предполагалось не курс рубля, а инфляцию.
И вот, спустя три года, цель по инфляции достигнута. Но за внешним эффектом стали вскрываться глубинные последствия. Бьющая рекорды волатильность рубля способствовала охлаждению предпринимательской активности и снижению потребительского спроса. В условиях непредсказуемого курса рубля и снижения реальных доходов население стало сокращать текущее потребление и откладывать деньги на черный день. Но даже при том, что средства оседают на счетах в банках, экономике это не помогает — высокие, по сути заградительные, процентные ставки по кредитам существенно снизили возможности инвестирования средств в развитие производства. А непредсказуемость курса приводит к тому, что предприниматели не могу просчитать риски по новым проектам.
Поможет ли девальвация?
Заявления и аналитиков, и министров о переукреплении рубля, казалось бы, настраивают на дальнейшую девальвацию. Но некоторые эксперты предупреждают: обесценивание национальной валюты может давать лишь краткосрочный эффект стимулирования отечественной экономики. «Путь девальвации может быть бесконечным процессом. До кризиса 2008 года низким казался курс 30–35 рублей за доллар США. После 2014 года уже ставка 55–60 рублей за доллар считается высоким курсом, а 70 — низким. Если курс стабилизируется на уровне 70–75 рублей за доллар, то затем начнут желать снижения до 80 рублей. Расчет только на низкий курс приведет к стагнации экономики в долгосрочном периоде, — отмечает директор по научной работе Института экономической политики им. Е. Т. Гайдара Сергей Дробышевский. — Если постоянно нужно давать допинг в виде девальвации, чтобы подтолкнуть развитие экономики, — это ненормальная стимуляция. В таких условиях не получится провести модернизацию и повысить эффективность».
Негативные последствия текущей валютной политики фактически отмечает и сам Центробанк. В недавно опубликованной на сайте регулятора аналитической записке сделан вывод, что экономическая слабость России может законсервироваться при сохранении политики плавающего курса — то есть курса на дальнейшую постепенную девальвацию рубля.
«В современном мире глобальных производственных цепочек валютный курс перестает быть источником конкурентоспособности для растущего числа товаров. Попытки страны конкурировать только по цене в конечном итоге приведут к увеличению технологического отставания», — пишут авторы аналитической записки ЦБ.
Если упрощать, есть два варианта влияния курса национальной валюты на экономику страны. При слабой валюте преимущества получают экспортные направления экономики, поскольку могут предлагать на мировом рынке товар по более низкой цене по сравнению с иностранными производителями. Сильная валюта выгодна отраслям, продукция которых потребляется внутри страны.
Политика последовательного ослабления национальной валюты позволяет поддержать внутреннее производство и потеснить импорт, так как из-за дисбаланса цен импортные товары стоят существенно дороже отечественных. Но у такого подхода есть негативные эффекты. Во-первых, заработная плата в производстве товаров, идущих на экспорт, становится ниже в сопоставлении с другими странами. Так произошло в России в последние годы. После падения цен на нефть и обесценивания рубля, в 2014–2016 годах, годовая заработная плата в валютном выражении в российских обрабатывающих отраслях резко снизилась, оказавшись на 37% ниже китайской, приводят данные авторы аналитической записки. Рост производства должен вести к росту заработной платы, но искусственное занижение курса создает конкурентные преимущества экономике за счет снижения благосостояния населения.
Кроме того, снижение валютного курса увеличивает цены на импортные товары, в том числе на комплектующие. Сейчас в России нет полной цепочки производства фактически ни в одной отрасли, всем, от производителей ботинок до разработчиков IT-решений, приходится опираться на импорт. «Сейчас опыт середины двадцатого века неприменим. Мир стал глобальным, и выстроить производство только на внутренних ресурсах, без иностранного оборудования и инвестиций, практически невозможно», — говорит Сергей Дробышевский.
Например, в текстильной промышленности многие ткани завозятся из-за рубежа, не говоря о швейном оборудовании, нитках и красках. В результате «отечественная продукция» для потребителя оказывается фактически равной по стоимости той, что произведена за рубежом. Подобным образом в мебельной промышленности зависимость от импорта проявляется в отсутствии отечественных лаков, красок, фурнитуры, комплектующих. В сельском хозяйстве для выращивания кур, свиней или крупного рогатого скота зачастую используется импортный селекционный материал, витамины, сельхозтехника и оборудование.
«Учитывая, что в последние годы многие сложные товары производятся с большим количеством импортных комплектующих на конечных частях производственных цепочек, для таких товаров слабый курс нивелирует выгоды от удешевления рабочей силы и других факторов, позволяющих встраиваться в производственные цепочки», — указывается в аналитической записке ЦБ.
Наконец, политика слабой валюты тормозит рост производительности труда, и это тоже серьезная угроза. Трудоемкие отрасли с ориентацией на экспорт фактически дотируются за счет капиталоемких отраслей. Но при этом производительность труда в трудоемких отраслях ниже, чем в капиталоемких. Таким образом, стимулы к развитию устраняются. Слабая валюта консервирует низкую производительность труда и низкие зарплаты.
«Экспортно-ориентированные экономики заинтересованы в девальвации своих валют, поскольку для них в результате расширяются экспортные доходы и возможности бюджета. В России ослабление рубля также консервирует экспортный и сырьевой профиль экономики», — соглашается директор по финансовым исследованиям Института энергетики и финансов Михаил Ершов.
Повышение производительности труда требует модернизации средств производства. Создать в короткие сроки производственные цепочки, полностью обеспеченные отечественными средствами производства, практически невозможно. Для модернизации потребуется обращение к импортным образцам, а затем последовательное создание отечественной индустрии. К тому же работать на современном оборудовании могут квалифицированные сотрудники, которым необходимо платить достойную заработную плату. Из этого следует, что Россия заинтересована как раз в крепком рубле.
«К плюсам укрепления рубля можно отнести повышение доверия к нему и, как следствие, формирование предпосылок роста инвестиций. В результате удорожания рубля также сокращается инфляция, уменьшаются платежи по внешнему долгу. В глобальном плане увеличится вес российского ВВП в мировой экономике, а самый главный позитивный фактор от удорожания — повышение внутреннего спроса, важного стимула роста экономики. Для всех ведущих стран именно этот фактор — главный», — подчеркивает Михаил Ершов.
Таким образом, если считать, что конечной целью монетарной политики все же является создание условий для развития экономики в целом, то и валютное регулирование стоит воспринимать как один из инструментов достижения этой цели. Если тренд на дальнейшее ослабление рубля не отвечает современным задачам экономики, как вроде бы признают и в самом ЦБ, то нам необходимо укрепление — или хотя бы неослабление рубля. А для этого потребуется контролировать курс валюты.
Доплавался
В мировой практике политики плавающего курса придерживаются лишь около 30% стран, как правило, с активно растущей экономикой — для решения определенных задач. Например, абсолютный плавающий курс практикуется в некоторых странах, где государство имеет значительную долю в экспорте. Такой валютный режим используют Турция и Бразилия. Для стран, специализирующихся на добыче нефти, к которым, в сущности, относится и Россия, плавающие курсы не характерны. В целом в мире используется косвенное регулирование курса национальной валюты — регулируемый плавающий курс.
Наиболее яркий пример использования регулирования валюты для решения задач экономического развития дает Китай (см. график 2). В стране с помощью регулируемого курса национальной валюты решались задачи индустриализации. Занижение курса юаня в течение пятнадцати лет позволило обеспечить спрос на рабочую силу и стабильный рост промышленного производства. Рынки сбыта в основном находились за рубежом. Внутреннее потребление не росло, поскольку уровень благосостояния населения был низким. Зато дешевая рабочая сила была основным конкурентным преимуществом на мировом рынке.
Со временем развитие капиталоемких отраслей стало требовать ограничения спроса на труд, то есть повышения конкуренции на рынке труда для привлечения наиболее квалифицированных кадров. Когда развитие экономики КНР вошло в противоречие с политикой дешевого юаня, политика поменялась. Начиная с 2005 года стоимость юаня начала расти, разрыв между заработной платой в Китае и США стал сокращаться. Тем не менее Китай в перспективе, возможно, тоже будет вынужден перейти к плавающему курсу, отмечают эксперты. «Как только начнутся проблемы в финансовой сфере, правительство КНР будет готово перейти к плавающему курсу, чтобы компенсировать экономические шоки», — полагает Сергей Дробышевский.
Регулирование валютного курса может оказать серьезное влияние на экономику и стимулировать рост. Однако необходимо подобрать нужный инструмент и определить, на какой источник роста мы делаем ставку. Сделать это непросто. Нефть, скорее всего, уже никогда не будет стоить около 100 долларов за баррель. А население в нынешней ситуации не способно стать необходимым драйвером, как это уже было в России в 2002–2014 годах. В Китае был рост за счет населения как дешевого ресурса, а не за счет платежеспособного спроса.
«Потенциал быстрого увеличения добычи полезных ископаемых исчерпан. Расширение возможно за счет дорогих инвестиций, но быстро нарастить экспорт не получится. Внутренний спрос тоже не может быть источником экономического роста, так как доля экономически активного населения будет сокращаться. Рост средней заработной платы продолжится — на два-три процента в год в реальном выражении, но общие трудовые доходы в стране будут стагнировать, так как количество людей, занятых в качестве наемных работников, сокращается и будет сокращаться», — перечисляет ограничения Максим Петроневич.
Важным источником спроса раньше были и пенсионеры — пока государство повышало пенсии. Сейчас возможности для расширения этого источника, как и расходов государственного бюджета, ограничены. Остаются только частные инвестиции. «Нашим коньком должна быть не стоимость трудовых ресурсов. Природные ресурсы — газ, нефть — внутри страны стоят меньше, чем на мировом рынке, а уровень образования остается в целом высоким», — уточняет Максим Петроневич.
Повысить предпринимательскую активность позволит снижение процентных ставок. При этом сдержать инфляцию и спекулятивные атаки на рубль поможет регулируемый курс.
В конечном итоге главная задача российской экономики — устранение зависимости от колебаний валютного курса. Сделать это можно путем постепенного исключения рубля из связки с нефтью. Михаил Ершов обращает внимание, что в зарубежных странах действенным инструментом эмиссии национальной валюты становятся уже не сами по себе денежные знаки, привязанные к товарам, а государственные облигации. Такие ценные бумаги отражают не товар (в нашем случае нефть), а только сумму предоставленного займа, то есть представляют собой, по сути, обещания в отдаленном будущем выдать деньги в счет их погашения. В результате влияние финансовой конъюнктуры снижается, колебания курса валюты гасятся. В России этот инструмент пока используют слабо — можно сказать, что сейчас мы эмитируем рубль под экспортную выручку наших компаний, тогда как эмиссия под внутренние займы значительно ослабила бы связь рубля с нефтью Brent и сделала бы курс более управляемым.
«Различия в подходах очень наглядно проявляются в структуре эмиссии, то есть в денежной базе рубля и ведущих мировых валют. В США и Японии на национальные госбумаги приходится 85–95 процентов эмиссии их валют. А у нас на российские госбумаги приходится менее пяти процентов эмиссии рублей, вся остальная часть обеспечивается в первую очередь экспортной выручкой и внешними займами», — говорит Михаил Ершов. Поэтому монетизация в России плохо связана с задачами улучшения структуры экономики, поясняет он. «Валютный курс, в свою очередь, играет у нас всеобъемлющую многофункциональную роль, одновременно замыкая на себе решение тех вопросов, которые могли бы решаться, но не решаются посредством других механизмов», — подчеркивает эксперт.
При этом валютный курс фактически отдан на откуп спекулянтам.
Как отмечают в ЦБ, спрос на валюту в апреле подскочил в полтора раза по сравнению с началом года. Скупку валюты, по оценке регулятора, ведут нерезиденты в расчете на спекулятивную прибыль, которую они получат, когда курс доллара будет расти.
При этом бездействие ЦБ в отношении курса находит своих сторонников. «В России наблюдается существенная волатильность рубля. Это как раз следствие того, что уровень доверия к национальной валюте сильно снизился в результате экономического кризиса. Но этот период необходим, его нужно пройти», — говорит Сергей Дробышевский.
