Похоже, в этом году Украина решила отметить окончание весны, пустившись во все тяжкие. Странные инициативы давно стали для наших соседей обыденностью. Однако на этот раз «евроинтеграция» феерическим образом переросла в воскрешение из небытия самых настоящих большевистских практик экспроприации собственности.
Речь идет об аресте украинской стороной принадлежащих «Газпрому» 40,2% акций компании «Газтранзит», обслуживающей транзитные газовые потоки из России на Балканы и в Турцию через Украину. Еще 40,2% этой компании принадлежат украинскому «Нафтогазу», 19,6% — турецкой Turusgas. Фактически основной актив «Газтранзита» — компрессорная станция Тарутино в Одесской области.
Все эти мероприятия проводятся в рамках еще в 2015 году затеянного антимонопольным комитетом Украины дела против «Газпрома», который якобы выступал монопольным… потребителем услуг «Нафтогаза». Как поясняют в ведомстве, российский газовый концерн пользовался своим положением, чтобы злостно снижать объемы транзита через украинскую ГТС. «Газпром» претензий украинской стороны не признал, резонно отметив, что коммерческой деятельности на территории Украины не ведет, а потому монополистом быть не может.
Напомним, что сумма претензий к «Газпрому», выставленных украинской стороной, составляет 7,1 млрд долларов, из которых примерно половина приходится на собственно «штраф» за «монопольное положение», остальное — пени за неуплату.
Отчаявшись взыскать требуемую сумму с «Газпрома», Украина решила конфисковать его собственность. До традиционного воровства газа пока не дошло, но на активы российского концерна лапа уже наложена. Помимо доли в «Газтранзите» на Украине «Газпрому» принадлежат 40% института «ЮжНИИГипрогаз».
Однако, по оценке сопредседателя украинского Фонда энергетических стратегий Дмитрия Марунича, совокупная стоимость всех этих активов не превышает 10 млн долларов. Причем компрессорная станция Тарутино становится ненужной при перенаправлении транзитных объемов российского газа в «Турецкий поток»: компания-трейдер не имеет смысла без поставщика газа. А НИИ и вовсе расположен в Донецке, где властям ДНР киевские власти уже давно не указ. В общем, прибыли от атаки на активы «Газпрома» никакой. А вот более наглядный аргумент в пользу скорейшего перевода газового транзита подальше от Украины придумать трудно.
«Арест украинскими властями акций компании “Газтранзит”, принадлежащих “Газпрому”, — ожидаемое решение в рамках абсурдного антимонопольного дела, — говорит заместитель генерального директора Фонда национальной энергетической безопасности (ФНЭБ) Алексей Гривач. — Оно чисто политическое, и естественно, что в украинских судах добиться справедливости по этому вопросу невозможно. Значит, будут иски в международные инстанции и длительное разбирательство. Гораздо интереснее вопрос, что Украина будет делать дальше и будет ли пытаться обратить взыскание на транзитный газ, который проходит через ее систему. Это уже угроза безопасности газоснабжения Европы. Кроме того, это прекрасная иллюстрация “надежности” Киева как партнера по инвестициям в поддержание и развитие украинской ГТС. “Газтранзит” был создан именно для инвестиций в расширение транзитных мощностей в направлении Турции. Большой привет европейским компаниям, которые рассматривают вариант участия в модернизации газотранспортной системы Украины».
Дело было в Стокгольме
Не будет лишним напомнить, что сами украинские антимонопольщики нисколько не скрывают, что привязывают свое «расследование» к рассмотрению в Стокгольмском арбитраже встречных исков «Газпрома» и «Нафтогаза». Отечественный газовый гигант выставил «Нафтогазу» претензий на 47,1 млрд долларов. Из них 34,5 млрд — требование выплат в соответствии с прописанными в контракте, но не соблюдаемыми украинской стороной условиями take-or-pay («бери заявленный объем или плати за недобор»). Речь шла о недоборе газа в 2012–2014 годах, в третьем квартале 2015-го и втором–четвертом кварталах 2016 года. Прочее приходится на задолженность Украины за поставленный газ, в частности на территорию ДНР и ЛНР, которые «Нафтогаз» отказывается оплачивать, а также на штрафы за просрочку платежей.
В свою очередь «Нафтогаз» выставил встречные требования в размере 30,3 млрд долларов. Из них 14,1 млрд приходятся на якобы переплату за газ, поставленный в 2011–2015 годах, еще 12,3 млрд долларов — претензии по транзиту, поскольку российская сторона якобы занижала его объемы и ставку. Остальное — штрафы и пени.
В последний день мая стало известно, что Стокгольмский арбитраж обязал «Газпром» пересмотреть цены поставок газа на Украину с 2014 года, а также отклонил требования по take-or-pay. На Украине эта новость вызвала ликование. Впрочем, заместитель начальника юридического департамента «Газпрома» Сергей Кузнец отмечает, что это лишь предварительное решение: «Оно посвящено в основном решению принципиальных юридических вопросов, не содержит в себе каких-либо цифр. Мы сейчас анализируем его содержание». Как сообщают в компании, Стокгольмский арбитраж может вынести окончательное решение не раньше конца июня.
В ФНЭБ также полагают, что особых причин для бурной радости у Киева нет. Так, требования take-or-pay изначально были слабой стороной иска «Газпрома», и здесь Стокгольмский арбитраж просто пошел на унификацию условий поставки газа на Украину с теми, что действуют для стран ЕС (в частности, отменен запрет на реэкспорт). При этом не уточнено, с какого конкретно периода отменяется этот принцип.
Украинская сторона говорит, что цена российского газа будет пересмотрена начиная с 2014 года, то есть с того момента, когда к процессу переговоров подключился ЕС. Но требования «Газпрома» простираются и на период до 2014 года, и это тоже огромная сумма. И если она превысит 5 млрд долларов, что вполне возможно, то «Нафтогаз» станет банкротом — у него нет таких средств. Следовательно, отвечать по этим требованиям придется бюджету Украины, поскольку «Нафтогаз» — компания государственная. С учетом того, что украинский бюджет в прошлом году и так был сверстан с огромным дефицитом (2,6 млрд долларов, или 2,8% ВВП), это означает банкротство и самой Украины.
Их борьба
Вообще, действия Украины в газовом вопросе выглядит довольно странно. Ее роль в транспортировке газа в Европу неуклонно снижается, только за 2010–2016 годы доля украинского транзита в экспорте «Газпрома» на Запад упала с 67 до 36–40% (см. график 1). В натуральном выражении «Нафтогаз» потерял около 35 млрд кубометров транзита в год.
Но транзитные доходы играют важнейшую роль для Украины в формировании ее валютной выручки и наполнении бюджета, что особенно актуально сейчас, когда страна фактически балансирует на грани краха. Так, ее ВВП едва превышает 93 млрд долларов. При этом Украине только до 2019 года предстоит выплатить до 12,5 млрд долларов внешних и номинированных в валюте внутренних долгов. Общий же долг страны составляет более 70 млрд долларов, в том числе 45 млрд долларов — внешний долг.
Однако попытки украинской стороны не исполнять свои обязательства и под надуманными предлогами грабить «Газпром» никак не способствуют сохранению этой страной своего транзитного потенциала. Благо альтернативы есть.
Например, Россию с Турцией свяжет напрямую газопровод «Турецкий поток», а потом, вероятно, появится и обходной маршрут на Балканы (см. «Один строим, два в уме», «Эксперт» № 13 за 2017 год). Еще в 2011 году был запущен «Северный поток», на 2018–2019 годы намечено строительство газопровода «Северный поток — 2». В результате появляется серьезный профицит мощностей газопроводной инфраструктуры, и уже не Украина будет диктовать условия, а «Газпром» станет выбирать лучший для себя вариант.
Ранее глава «Газпрома» Алексей Миллер указывал, что транзит газа через Украину после 2019 года может сохраниться, но совсем в других объемах: «Мы готовы к переговорам. Однако мы можем говорить о гораздо меньших объемах. Возможно, около пятнадцати миллиардов кубометров в год для стран, которые граничат с Украиной».
Понятно, что Киеву это не нравится. Как не нравится Словакии, Чехии и Венгрии — восточноевропейским странам, которые «сидели» на продолжении украинской ГТС и таким образом сами выступали в качестве транзитеров для потребителей, расположенных западнее. Они рассчитывают на сохранение как можно больших объемов украинского транзита.
Против новых российских газовых проектов выступает и Еврокомиссия. Так, Брюссель, надавив на Болгарию, остановил реализацию проекта «Южный поток». Прямо сейчас нездоровая возня затеяна брюссельскими комиссарами вокруг перспективного газопровода «Северный поток — 2». Дело в том, что Брюссель хочет навязать этой магистрали обязанность соблюдения внутреннего законодательства ЕС, включая нормы третьего энергопакета, требующего разведения функций добычи и транспортировки газа. Как говорится в совместном письме еврокомиссара Мигеля Ариаса Каньеты и вице-президента Еврокомиссии Мароша Шефчовича министрам энергетики Дании и Швеции, «Еврокомиссия будет просить мандат на переговоры у Совета ЕС для достижения соглашения с Российской Федерацией касательно <…> ключевых принципов. Будет необходимо создать специальный юридический режим для морской части трубопровода, такой режим должен включать в себя некоторые фундаментальные принципы, вытекающие из законодательства ЕС в области энергетики».
К числу этих принципов отнесены «надлежащая прозрачность работы трубопровода, недискриминационное установление тарифов, надлежащий уровень доступа третьих сторон, а также уровень разделения деятельности по продаже и транспортировке газа» — фактически это тот же третий энергопакет.
Впрочем, как отмечают в компании Nord Stream 2 AG (оператор строительства «Северного потока — 2», при реализации проекта уже учтен ряд международных правил. Переговоры же о применении норм ЕС к газопроводу, лежащему вне территории ЕС, в компании не считают целесообразными. Да и юридических оснований препятствовать проекту, как признавался сам Марош Шефчович, у Брюсселя нет.
«С технической, технологической, ресурсной, экологической, финансовой сторон никаких препятствий для реализации этого проекта в намеченные сроки нет, — объясняет Алексей Гривач. — С юридической стороны идет процесс получения разрешений от стран, через юрисдикции которых труба проходит. На политическом уровне есть серьезное противодействие со стороны сил, которые в принципе выступают против развития энергетического сотрудничества России и Европы, но это идет в разрез и с интересами создания единого конкурентного рынка ЕС, и с нормами европейского права, и с нуждами энергетической безопасности Европы».
Цена транзита
Атака на «Северный поток — 2» шла и в финансовой плоскости. Так, на тропу войны с газопроводом вышла Польша, которая все еще лелеет надежду окупить СПГ-терминал в Свиноуйсьце, что возможно только при существенном расширении его загрузки, в том числе для экспорта. В прошлом году под давлением польского антимонопольного ведомства европейские партнеры «Газпрома», которые должны были войти в капитал оператора газопровода и разделить с отечественным газовым гигантом расходы на его строительство (компании Uniper, Wintershall, Shell, OMV и Engie), не стали этого делать. Более того, в сентябре прошлого года поляки объявили, что намереваются оставить «Газпром» без дивидендов компании EuRoPolGaz. Эта компания управляет польским участком магистрального газопровода Ямал—Европа, 48% ее акций принадлежат «Газпрому», 52% — польской нефтегазовой компании PGNiG. Цель — чтобы полученные средства, а это порядка 200 млн долларов, не пошли на строительство «Северного потока — 2».
Впрочем, уже в апреле 2017 года Nord Stream 2 AG подписала с Engie, OMV, Shell, Uniper и Wintershall соглашения о финансировании газопровода «Северный поток — 2». Пять европейских компаний предоставят долгосрочное финансирование в объеме 50% общей стоимости проекта. Таким образом, затея лишить «Северный поток — 2» финансирования провалилась. Зато Варшава из-за своей активности начинает вызывать все большее раздражение у западноевропейского бизнеса. Так, руководитель немецкой нефтегазовой компании Wintershall Марио Мерен обвинил Польшу в политизации проекта, из-за чего его компания уже несет убытки. «Польша пыталась срывать “Северный поток — 1” и пытается делать это далее — прямо дежавю. Это привело к тому, что мы предоставляли свои мощности из Западной Европы в Польшу, чтобы устранить их [поляков] опасения, что те могут быть оторваны от газоснабжения. Но они оказались почти невостребованными».
Интересно, что украинская сторона тоже не обошла стороной вопрос финансирования проекта «Северный поток — 2». Столкнувшись с реальной угрозой потери транзита и безрезультатностью своих попыток торпедировать все альтернативные маршруты транзита политически, Киев приступил к уговорам. Но в своем неподражаемом украинском стиле — с шантажом и встречными требованиями.
По словам директора по развитию бизнеса «Нафтогаза» Юрия Витренко, после 2019 года Украина обещает снизить плату за транзит на 10%. Правда, только при условии предоставления гарантий прокачки через украинскую ГТС не менее 110 млрд кубометров транзитного газа.
«С украинской стороны звучат очень странные предложения, — комментирует Алексей Гривач. — Речь даже шла не о десяти процентах, а [о снижении] в десять раз, но с 2020 года. А сейчас они хотят увеличить тариф в полтора раза от и так не самого маленького, действующего по контракту. Это лишь дополнительное свидетельство слабой договороспособности украинских властей. Поэтому переговоры о продлении транзитного соглашения, о готовности к которым заявил российский концерн по просьбе европейских партнеров, для которых тема сохранения украинского транзита политически очень чувствительна, будут крайне сложными и потребуют как больших дипломатических усилий с российской стороны, так и давления на Киев со стороны европейцев».
Отметим, что, по словам Алексея Миллера, транспортный тариф «Северного потока — 2» составит 2,1 доллара за тысячу кубометров на 100 км, причем часть прибыли вернется «Газпрому» в качестве дивидендов. Эта сумма за двадцать пять лет при полной загрузке составит до 7 млрд долларов после уплаты налогов. А тариф украинской ГТС в настоящее время составляет 2,5 доллара, что уже более чем на 20% выше, причем здесь «Газпром» не получает никакого возврата средств.
Необходимость затрат на строительство новых газопроводов в обход Украины также не является контраргументом, поскольку украинская ГТС сильно изношена и нуждается в крупных инвестициях для поддержания работоспособности. Сумма необходимых вложений, по разным оценкам, может составить до 20 млрд долларов. По оценкам экспертов ФНЭБ, только для поддержания возможности транзита на уровне 60 млрд кубометров в год, что примерно соответствует мощности «Северного потока — 2», Украине необходимо отремонтировать до 2500 км трубопроводов и 20 компрессорных станций. Такая модернизация может стоить порядка 10–12 млрд долларов — даже дороже прокладки труб в Балтийском море (см. график 2).
Отметим, что «Газпром» сейчас имеет обязательства по поставкам газа австрийским, немецким и итальянским компаниям по меньшей мере до 2035 года. Собственная добыча газа в странах ЕС быстро снижается, упав за десять лет почти вдвое (см. график 3). А вот столь же резкого снижения потребления не происходит (см. график 4). Так что потребность во внешних источниках газа будет только расти. И это делает ЕС куда сговорчивее в отношении своих ограничительных мер.
Так, по тому же «Северному потоку — 1» среднегодовая загрузка выросла с 70% в 2015 году до 80% в 2016-м и достигла примерно 100% в этом году, с возможностью использования 90% мощности газопровода PAL (см. график 5).
Расширение газопровода NEL и строительство газопровода EUGAL, которые нужны для подачи в европейские сети газа из «Северного потока — 2», как отмечает Алексей Гривач, изначально планируются европейскими газотранспортными операторами на базе европейского законодательства о строительстве новых мощностей.
А мораль у этой истории такова: политические истерики — плохое подспорье для транзитного государства.
