Конец Халифата близок. Запрещенная в России организация «Исламское государство» (ИГ) уже к концу года перестанет напоминать ту пародию на государство, которую исламисты выстроили на землях Сирии и Ирака. «Черные» практически лишились контроля над крупными городами — иракцы дожимают Мосул, а курды окружают Ракку и готовятся к штурму этой так называемой столицы ИГ. В центральной и южной Сирии и на севере Ирака регулярные войска и ополчение успешно выдавливают боевиков в пустыню.
Лидер Халифата призвал террористов готовиться к партизанской войне, которая, вероятно, затянется еще надолго, если международное сообщество не найдет консолидированного решения. В конце концов, оплоты исламистов прекрасно себя чувствуют и в Ливии, и в Египте, и в Афганистане, находят сторонников в Африке и Юго-Восточной Азии. Недавно появился новый очаг на Филиппинах. Казалось бы, просто местные бандиты с черными тряпками, но почерк знаком: публичные казни мирных жителей за незнание молитвы, смертники.
В сирийской войне очевиден перелом. Все ее участники наперегонки пытаются занять как можно больше пустынной территории, которую с легкостью оставляет Халифат. «Черных» опять недооценивают, а они наверняка еще дадут пару генеральных сражений. Американцы пытаются не допустить формирования двухсоттысячной проиранской шиитской армии под своим носом. Курды мечтают о независимости. Турки — о сохранении буферной зоны в Сирии. А о чем мечтает Россия?
Из глобальных целей, похоже, ни о чем. В самом деле, мы достигли всего, что намечали осенью 2015 года, причем с минимальными потерями и затратами. Именно благодаря России сейчас додавливают «Исламское государство». (Хотите поспорить? Вспомните мощный и сытый Халифат двухлетней давности с нефтевозами, которые бегали в Турцию и обратно под недремлющим оком западной коалиции.) Мы сохранили государственность Сирии, а отставка Башара Асада больше не является условием нормализации жизни в стране. Мы сформатировали переговорный процесс о будущем Сирии по нашим правилам. Мы основали военные базы на Ближнем Востоке. «Перепрошили» свои вооруженные силы. Испытали и продали свое оружие. Перебили массу русскоязычных террористов. Щелкнули по носу англосаксонскую дипломатию и сориентировали на свой подход кучу стран третьего мира. Цена всему этому добру — копейки. Для России совершенно не принципиально, как будет дальше развиваться ситуации в Сирии и Ираке, тем более что никаких обязательств перед партнерами (не союзниками!) мы не несем. Сегодня наши позиции столь сильны, что мы готовы использовать любое развитие событий себе на благо. А будет война идти дольше — что ж, это нам на руку: меньше «воинов Аллаха» достанется нашему Кавказу и Средней Азии. Беспринципно? Нет, дешево и прагматично. Привыкаем к новой внешнеполитической стратегии России.
Восточный фронт
Но для начала — краткое содержание предыдущей «серии» за полгода после возвращения Алеппо и оценка перспектив летней кампании в Сирии. Судя по всему, именно алеппская операция была ключевой в стратегическом и тактическом смысле для всех сирийских фронтов. Благодаря возвращению этого крупного города Асаду удалось окончательно восстановить оперативную логистическую линию Север—Юг в обжитой западной части страны и улучшить маневренность немногочисленных войск. Это позволило оперативно решать задачи в разных частях Сирии, воевать и против так называемой зеленой оппозиции, и против Халифата, затыкать прорехи фронтов и накапливать силы для прорыва.
«Зеленый» оппозиционный блок в Идлибе (северо-запад) оформился в виде крупного анклава, который с внешним миром имеет лишь одну связь — турецкую границу. Сегодня сюда свозят боевиков со всей Сирии из анклавов поменьше. Речь идет об идейных оппозиционерах, которые годами воевали с Асадом, не выходя из родных городских кварталов (при этом получая от правительства соцвыплаты, коммунальные услуги, продовольствие). Сегодня они уступают территории в обмен на жизнь для себя и семей. «Зеленые автобусы» сотнями привозят боевиков в мятежный Идлиб, который напоминает большую банку с пауками.
Приезжим соратникам здесь никто не рад. Небольшая сельскохозяйственная провинция не способна прокормить всех террористов, «крышуемый» бизнес (локальный и контрабандный) давно поделен между местными бандами, граница с Турцией закрыта на выход. Куда податься революционеру? Либо отжать блага у слабого, либо идти на войну. А предложений на этом рынке хватает: наемников приглашает и Турция для операций на сирийском севере, и местные группировки с различной идеологией. Эта своего рода конкуренция за пушечное мясо и спонсоров уже привела к долгожданному размежеванию. На первом месте в «рейтинге отмороженности» находится «Ан-Нусра», филиал «Аль-Каиды» (они требуют ультрарелигиозного государства); следом идет «Ахрар-аш-Шам», объединившая джихадистов, которые считают «Ан-Нусру» слишком радикальной или бесперспективной, но при этом не готовы договариваться с Асадом (все перечисленные организации запрещены в России). Внизу этой пирамиды — Свободная сирийская армия (ССА), сиречь светские оппозиционеры, ориентирующиеся на Турцию. Вместе с откровенно криминальными отрядами эти группировки вот уже несколько месяцев ведут друг с другом полноценные сражения с применением бронетехники и крупнокалиберных вооружений за оружие и скудеющие ресурсы. Такова картина сегодняшнего Идлиба. Этих вот ребят Запад и мечтал привести к власти вместо Асада. Избыточный пар «зеленым» пришлось выпускать в наступлении на позиции армии в Северной Хаме в конце марта, где боевиков блокировали, а затем проредили их ряды авиаударами.
Второй «зеленый» анклав — на севере — находится под контролем турецких властей. Сирийские наемники, по сути, прикрывают интервенцию Анкары. Турки четко исполнили свою часть обязательств перед российской коалицией: выжали Халифат, утилизировали часть сирийской «оппозиции» и встали буфером между двумя курдскими анклавами со столицами в Африне и Рожаве, после долгих и кровопролитных боев за город Эль-Баб не продвинувшись дальше линий, которые обозначили Россия и США. Турецкий лидер Реджеп Тайип Эрдоган порывался расширить территорию за счет курдов и просился в союзники американцам для наступления на Ракку, но был поставлен на место. Сегодня на этой сирийской земле разместились несколько военных баз Турции и лагерей подготовки «зеленых» боевиков, которых турецкие военные обычно бросают первыми на амбразуры. Изредка случаются перестрелки с курдами, но линия северного фронта устоялась.
Зато с северо-востока продолжается стремительное наступление курдских отрядов на позиции «черных». Буквально за полгода курдам удалось практически окружить столицу ИГ Ракку, выйти на ближайшие подступы к городу, пересечь Евфрат и захватить важный плацдарм — три плотины и авиабазу Табка. Конечно, «черные» особо не сопротивлялись, предпочитая организовать плотную оборону в жилой застройке и на подготовленных рубежах Ракки. Но помимо прочего курды обязаны своим успехам усиленным авианалетам коалиции и серьезной поддержке американской стороны. И не только в виде ресурсного обеспечения — в этом районе серьезно нарастили свое присутствие отряды спецназа США, а местные племена скупаются за доллары американских налогоплательщиков. Сейчас курдскую пехоту оснащают новейшим вооружением и тяжелой бронетехникой, со дня на день ожидается штурм Ракки. Легкой прогулки ждать не стоит — перед глазами пример все еще не взятого Мосула, а ведь у курдов нет опыта штурма больших городов, координации действий с различными родами войск, противодействия шахид-мобилям и чрезвычайно эффективным в городских условиях «тройкам» боевиков с гранатометчиком и снайпером в составе. Впрочем, поговаривают, что игиловцы могут сдать Ракку за солидное вознаграждение. Такой сценарий уже опробовали в Мосуле — правда, неудачно: предателей расстреляли идейные коллеги. Но сейчас дела у боевиков с финансами будут еще хуже. Вот и бегут конвои «черных» из Ракки в сторону Пальмиры — один из них недавно уничтожила российская авиация.
Что получат курды в обмен на лояльность Вашингтону, пока непонятно. США промолчали, когда турки ставили буфер между Рожавой и Африном, но операций против сирийских курдов не допустили. Речь вряд ли идет о независимом Курдистане, скорее о широкой автономии, на манер иракской. А потому курды стараются прихватить побольше земли, которую в спешке бросает Халифат, кое-где даже выходя наперерез армии (например, возле Табки). Готовятся к диалогу с Асадом, который пока не согласен даже на особые права для курдского народа. Россия — за широкую автономию.
Активность турок на севере и курдов вокруг Ракки, а также точечное давление правительственных сил привели к обрушению фронта «черных» в восточной части провинции Алеппо в районе озера Джаббуль. Кроме того, после наступления «зеленых» в Северной Хаме России удалось добиться в Астане временного перемирия и согласовать четыре зоны деэскалации. Получив некоторые гарантии спокойствия на западе, сирийская армия смогла сосредоточить значительные силы на востоке, против Халифата. И весьма вовремя. САА (Сирийская арабская армия, подконтрольная Асаду) наступает стремительно, выжимая боевиков в пустыню или вдавливая в оборонительные порядки вокруг Ракки. Больше исламистам податься некуда — в центре страны реет сирийский флаг над Пальмирой, которую вернули еще в начале марта. Надо отметить, что Дамаск учел ошибки предыдущего периода: сегодня древний город со столицей связывает не просто тонкая ниточка магистрали с редкими блокпостами, а полноценная контролируемая зона, расширенная за счет близлежащих холмов и поселений. Теперь боевикам будет непросто повторить внезапное наступление из пустыни, вновь застать врасплох армию и отобрать Пальмиру. Обрушился фронт «черных» и на юге от этого города. Здесь под контроль правительства всего за пару недель также перешла огромная часть страны.
Таким образом можно говорить о формировании полноценного Восточного фронта, который в ближайшее время должен быть спрямлен за счет ликвидации нескольких полукотлов. Пустынная местность и отсутствие укреплений всячески способствуют отходу боевиков. Перспективная и самая желанная цель последних лет — Дэйр-эз-Зор, город в многолетнем окружении, который за полгода перетерпел десятки сильнейших атак террористов, был разделен надвое, но чудом продолжает сопротивление, ожидая подмоги. Проложить к нему дорогу теперь кажется не такой уж и сложной задачей, но вот удержать пуповину, расширить зону контроля в пустыне, отбросить «черных» еще дальше, к самой границе с Ираком — задача не из простых. Во многом это будет зависит от интригующей развязки на сирийском юге.
Иранская армия за рубежом
Отдельных слов заслуживает южный фронт, где западные союзники пытаются всеми силами предотвратить еще одну послевоенную данность, а именно формирование мощной группировки шиитских проиранских ополченцев на территории Сирии, и, что важно, Ирака. Пожалуй, эта ситуация требует отдельного объяснения.
Начнем с того, что южный фронт в Сирии несколько лет оставался наиболее стабильным. Наиболее активно свои претензии на пограничную территорию заявляли особые формирования боевиков, подготовленные в иорданских лагерях американскими и британскими спецслужбами. С момента отхода Халифата в глубь страны интервенция обозначилась особенно явно: сформирована условная 55-мильная зона, куда были введены боевики условной оппозиции под защитой западного спецназа. Интервенция, само собой, ни с кем не согласована. Центром операции стал пограничный Аль-Танф, где сегодня базируются силовики не только англосаксов, но и самых разных стран НАТО. Вокруг города разбрасываются листовки с требованием немедленно покинуть зону деэскалации, в противном случае западная коалиция оставляет за собой право нанести удары по любым войскам. Но именно на этом направлении наступают проправительственные отряды ополчения (и они уже получили американский авиаудар). Говорят, замечены и российские советники. На сегодняшний день боевая встреча русских и американцев в Аль-Танфе — главная интрига сирийской кампании.
По удивительному совпадению именно в этом регионе находятся неразработанные месторождения углеводородов, самые заманчивые для правительства Сирии. Казалось бы, все банально, но нет, задача этого американского буфера другая — не допустить выхода проиранских формирований к границе с Ираком. Дело в том, что с другой стороны границы, но с северной части уже вовсю стучатся иракские ополченцы «Хашд-аль-Шааби», которые на днях также продавили «черных» и вышли к заветному рубежу. На данный момент они не планируют пересекать границу и рассчитывают двинуться на юг, отсекая иракский Халифат от сирийской земли. Проблема в том, что западная коалиция никак не заинтересована во встрече иракского и сирийского ополчений — скорее наоборот, для Штатов и союзников важно сохранить границу под полным контролем ИГ. И вот почему.
Позволим небольшое отступление в историю сирийской войны, а точнее, в ту ее часть, которая касается формирования боеспособных частей, воюющих на стороне Башара Асада. Основу Сирийской арабской армии составляли тяжелые бронетанковые и механизированные дивизии с громоздкой штатной структурой. После начала революции и массового дезертирства армия оказалась абсолютно не готовой к внутреннему конфликту, попросту развалилась и оставила боеспособными пару-тройку дивизий и Республиканскую гвардию. Этим объясняются не только победы так называемой оппозиции, но и беспроблемная интервенция Халифата, а также потеря сотен бронемашин, которые впоследствии воевали против регулярной армии.
Главная проблема для Асада того времени — отсутствие пехоты любого качества (в этом конфликте ее безусловную необходимость внезапно осознали все, кто раньше делал ставку на высокотехнологичные войны нового поколения). Вначале Дамаск разрешил формировать отряды любым лояльным группам, партиям и общественным движениям. Этим, конечно же, воспользовался криминал, но чаще речь шла о районных или городских отрядах ополчения. Позже большинство таких формирований было сведено в «Национальные силы обороны» под контролем иранских военных советников. В 2013–2014 годах в Сирии появляются также иностранные боевики различных шиитских организаций из соседних стран (Ливана, Ирака, Афганистана) с общим спонсором — Ираном. Самая известная — ливанская «Хезболла». «Иностранцы» довольно быстро обрастали дочерними структурами, состоящими из шиитов-сирийцев. Сегодня, по некоторым подсчетам, общая численность всех формирований в Сирии, связанных с Ираном, составляет 150 тысяч человек. Из них 30 тысяч — это иностранные шиитские боевики, 120 тысяч — собственно сирийские шиитские группировки, или ополченцы-сунниты, или алавиты под финансовым и оперативным контролем иранцев.
С другой стороны границы, в Ираке, уже несколько лет назад сформирована и воюет стотысячная группировка шиитского ополчения, лишь условно подконтрольная Багдаду и лишь условно действующая в коалиции с США и НАТО, а по сути — точно так же подконтрольная Тегерану. Надо ли описывать, что случится, если 230 тысяч солдат, подконтрольных Ирану, займут часть Сирии и Ирака, соединятся на границе? По меньшей мере это позволит Ирану создать логистический сухопутный коридор от своих границ до Средиземного моря, который облегчит экспорт оружия и солдат до самых израильских границ. А уж о мере амбиций Тегерана геополитического характера в тех же Ираке и Сирии остается лишь догадываться.
Самое интересное, что на сегодня совершенно не видно ресурсов, которые могли бы быть задействованы Западом и союзниками, чтобы предотвратить соединение проиранских группировок на сирийско-иракской границе. И теперь совсем по-иному выглядит актуализация переговоров о создании «арабского НАТО» под руководством Саудовской Аравии — этот план был озвучен во время визита президента США Дональда Трампа в Эр-Рияд. Иран вырвался из-под политического давления и теперь обладает возросшим военным потенциалом. В эпоху гибридных войн иметь 200 тысяч пехотинцев, усиленных бронетехникой и современным вооружением, под прикрытием собственных ракет и ядерной программы, — значит сделать весомую заявку на лидерство в арабском мире. Саудиты, не сумевшие обуздать даже йеменские племена зейдитов-хуситов, пока в роли догоняющих.
Разумная достаточность
Россия, влезая в этот арабский междусобойчик, умело избежала всех подводных камней. И преследовала лишь свои узкие цели. Не занималась советской благотворительностью и не делилась идеологией. Не сбивала союзы (только партнеры). Не объявляла врагов (только терроризм). Не оккупировала территории. Не присылала армии. Ставила на дипломатию, а не на силу. В общем, поступала нестандартно для наследницы Советского Союза.
Что это за цели? Их можно перечислить десятка два, причем большинство будут иметь прочную связь со внутренней проблематикой. Но выделить главную просто — это уничтожение Халифата, отрыжку недальновидной политики Запада на Ближнем Востоке, который расцвел после «арабской весны» и был призван уничтожить Башара Асада со всей Сирией прежде чем получил бы военный окрик от западной коалиции. США явно не контролировали стремительный рост Исламского государства, европейцы радушно встречали мигрантов из разоренной ими Ливии, и лишь Россия взвалила на себя тяжелое бремя. После терактов в Санкт-Петербурге сомнений в целесообразности такого решения не должно было остаться даже у самых недалеких, усыпленных бдительностью наших спецслужб и двумя годами без кровопролитных взрывов. Средняя Азия давно «ждет» «черных» эмиссаров.
Но как искусно и последовательно Россия решает эту задачу! Сперва мы нанесли удар по экономике Халифата, военным и дипломатическим путем прервав комфортные логистические потоки с Турцией, уничтожили транспортную и нефтедобывающую инфраструктуру, придушили финансовые связи с аравийскими спонсорами. По данным Международного центра по изучению радикализации и политического насилия (ICSR) и аудиторской фирмы EY, в 2016 году доходы ИГ от налогов, нефтеторговли, работорговли, поступлений от спонсоров и прочего снизились вдвое по сравнению с пиком в 1,9 млрд долларов в 2014 году и продолжают падать (см. таблицу).
Попутно Россия спасла от разгрома армию Асада, перевооружила ее, создала два подконтрольных корпуса, наладила логистику по коридору Север—Юг и вишенкой на торте определила штурм Алеппо. Дипломатическим способом провела реальное размежевание боевиков в несколько этапов — сначала выведя ИГ в абсолютное зло, затем отсеяла городские и сельские отряды самозащиты, сегодня же в Идлибе практически завершается процесс отделения умеренной оппозиции от неумеренной.
Реально перспективные мирные переговоры переехали из Женевы в Астану. Все это под аккомпанемент переговоров о размежевании со Штатами, которые были не сильно нужны, но позволяли Вашингтону спасти лицо. Осенью лицо ушло, и новый хозяин Белого дома принял уже российские правила игры, готовясь к послевоенному диалогу. В результате всех этих действий Халифат не на словах, а на деле оказался противником всех коалиций под номером один, будет бит и удален с шахматной доски. Остальные результаты российской победы можно считать сопутствующим успехом.
Цена успеха? Как вы понимаете, точных данных нет. По некоторым оценкам, Россия тратит на сирийскую кампанию от одного до трех миллиардов долларов в год (разброс цифр также объясняется разной интенсивностью поддержки на этапах войны). Причем часть средств закладывается в бюджет Минобороны на проведение учений. Для сравнения: затраты США на войну только с Халифатом с 2014 по 2016 год составили 11 млрд долларов. При этом ранее Штаты вложили в ближневосточные войны шесть триллионов долларов за 17 лет, так сказал Трамп. То есть уже подготовили всю инфраструктуру, оснастили и обучили иракскую армию. Россия же начала с нуля. И еще планирует отбить вложения — сумма потенциальных экспортных контрактов на отечественное оружие оценивается в шесть-семь миллиардов долларов в ближайшие годы. К слову, российская техника показала отличное качество, а всего за два года войны Россия потеряла один бомбардировщик, вероломно сбитый турками, два неисправных самолета с авианосца, пять подбитых вертолетов и несколько беспилотников.
Оценить число жертв невозможно — данные стараются не афишировать, информация о работниках спецслужб и ЧВК вообще засекречена (это обычная практика и для американских войск), однако известно, что речь идет о нескольких десятках погибших. За первые два года войны в Ираке США потеряли полторы тысячи человек. Данные на первый взгляд плохо коррелируют, если принять во внимание то количество солдат, которое американцы прислали на войну, но ведь о том и речь — Россия добилась своих целей значительно меньшими усилиями.
Дозированно участвуя в сирийской кампании, Россия тем не менее оказывала решающее влияние на ход истории, но при этом никогда не выходила на передний план. Более того, несколько раз «выводила» войска исходя скорее из внутриполитических соображений (население не должно уставать от многолетнего конфликта). На местах все делалось руками сирийцев, иракцев, иранцев, ливанцев. Частые остановки военных действий и перемирия, которые сильно злили диванных экспертов, на деле оказывались просто необходимы по тактическим и геополитическим соображениям, а нарушения договоренностей оборачивались еще более жесткими последствиями для оппонентов.
Но ведь что-то подобное мы наблюдали и в Крыму, и на Украине во время активной фазы войны в Донбассе. То есть речь идет об устоявшейся внешнеполитической стратегии России.
Вот как ее описывает Майкл Кофман, аналитик Центра военно-морского анализа и стипендиат Института Кеннана в Центре Вудро Вильсона: «Россия принципиально рассматривает военную силу лишь как элемент более широкого силового торга. От Украины до Сирии Москва использовала ровно столько насилия, сколько необходимо для достижения политических целей, и не более того. То есть эту стратегию можно назвать “разумно достаточной” для достижения результатов с минимальным приложением силы. Русские считают, что силу нужно применять дешево, при необходимости отрицать это, сохранять гибкость и значительную часть сил всегда держать в резерве. Военные цели появляются спонтанно и подчинены политической и дипломатической стратегии, а сила предназначена для принуждения, а не для завоевания. Это позволяет избежать перенапряжения и увязания, но всегда приглашает оппонентов проявить себя. Такой подход избран осознанно, так как Россия понимает свои ограничения по экономическим и человеческим ресурсам, а также возможности существенного давления международного сообщества, в частности США и их союзников».
Говоря о том, что Россия достигла в Сирии всех основных задач, не стоит ожидать ни скорого завершения сирийского конфликта, ни сворачивания нашего участия в войне, ни тем более ухода с Ближнего Востока, где сегодня многие равняются на Кремль. Это косвенно доказал Дональд Трамп, впервые со времен президента Рейгана посвятивший свое стартовое иностранное турне не соседям, северным или южным, а ближневосточным союзникам.
Халифат терпит болезненное поражение, но не уничтожен. Мировой терроризм не побежден, если это сегодня возможно в принципе. А для Владимира Путина именно терроризм — главная угроза и для России, и для всего мира. Решить проблему возможно лишь консолидированным усилием мировых держав. Такова цель, а стратегию уже можно угадать: дозированно приложить силу, чтобы дать шанс дипломатии. Но аккуратно, дешево и прагматично.
