Реальный курс рубля к валютам стран — основных торговых партнеров снизился по итогам мая на 2,9%. Это самое значительное месячное ослабление национальной валюты после декабря 2015 года. В апреле рубль перестал укрепляться по номиналу, теперь зафиксировано реальное удешевление. Кажется, фаза интенсивного укрепления рубля — с марта 2016-го по март 2017-го, когда наша валюта потяжелела почти на треть, закончена. Хотя, если рассуждать формально, рубль в реальном выражении все еще примерно на четверть легче своего «докрымского» уровня, однако ни из чего не следует, что он должен туда вернуться. Куда и насколько валютные качели качнутся дальше, гадать непродуктивно. Ключевые факторы неопределенности — цена на нефть и «навес» из примерно 20 млрд долларов спекулятивных портфелей нерезидентов, привлеченных высокой доходностью и дорожающим рублем в госбумаги.
Замечание руководителя ЦБ Эльвиры Набиуллиной, сделанное ею в интервью месяц назад, что регулятор при определенных условиях готов вернуться к покупкам валюты до достижения золотовалютными резервами страны 500 млрд долларов, в принципе могло быть понято как готовность ЦБ внять хору голосов, требующих от денежных властей каких-нибудь действий по ликвидации текущей «переукрепленности» рубля.
Практически единственным защитником «тяжелого» рубля является ЦБ. Регулятор считает, что ценовой демпинг за счет снижения трудовых издержек, достигаемый таким способом, как правило, смещает производственную структуру в пользу более низкой технологии, трудоемких отраслей. Россия, являясь давно и сильно урбанизированной страной, имеет и относительно развитую производственную базу, и относительно дефицитные трудовые ресурсы. Втягиваясь в гонку на понижение заработных плат и стандартов потребления с бедными странами, мы обречены на неизбежное поражение в ней. Второй аргумент регулятора заключается в том, что сегодня замыкание производства в национальных границах — нонсенс. Устойчивый рост благосостояния страны требует встраивания в глобальные производственные цепочки на все более высоком уровне создания добавленной стоимости, где уровень курса национальной валюты имеет второстепенное значение. Более высокие реальные обменные курсы в передовых странах поддерживаются более высоким уровнем производительности труда в них, обусловленным занятием соответствующего места в технологических цепочках (дизайн, исследования и разработки, а не фабрично-заводской труд, являющийся уделом бедных и, соответственно, трудоизбыточных наций).
На прошлой неделе полку приверженцев тяжелого рубля прибыло. Институт экономической политики обнародовал результаты мартовского опроса промышленных предприятий о предпочтительном для промышленников курсе рубля. Средний названный курс составил 52 рубля за доллар. Вопреки словесным интервенциям Минфина и Минэкономразвития о переукрепленности рубля производственники в среднем считали бы приемлемым еще более дорогой рубль. При этом результаты по отраслям демонстрируют совершенно
логичные различия. Самый крепкий рубль (42 рубля за доллар) нужен фармацевтической промышленности, что отражает ее зависимость от импортного сырья и оборудования. На другом полюсе находятся отрасли-экспортеры — металлурги (61 рубль за доллар) и химики (59 рублей за доллар), успешно реализовавшие инвестиционные программы в додевальвационный период.
