Лучшим хореографом по версии Международного балетного приза Benois de la Danse в этом году стала Кристал Пайт (балет Парижской оперы). В номинации «Лучшая танцовщица» Приз Бенуа достался Марии Рикетто (Национальный балет Уругвая) и Людмиле Пальеро (балет Парижской национальной оперы). Лучшие танцовщики — Уго Маршан (балет Парижской национальной оперы) и Денис Родькин (Большой театр России). Почетный приз «За жизнь в искусстве» получила балерина и актриса Марсия Хайде. С первого дня существования Benois de la Danse, которому в этом году исполнилось четверть века, его художественным руководителем является Юрий Григорович. Он же — председатель жюри. В этом году в его состав вошла прима-балерина «Ла Скала» и Большого театра Светлана Захарова, которая согласилась ответить на вопросы «Эксперта».

— Можно ли премию Benois de la danse сравнивать с кинематографическим «Оскаром»?

— Когда я доросла до того уровня, когда меня начали выдвигать на эту премию, первое, что влетело в мой слух, — это балетный «Оскар». Войдя в этом году в состав жюри, я оказалась среди великих исполнителей, я не имею в виду себя. Я не могу сказать про жюри, что оно суровое, но оно справедливое и очень свободное.

— Какие еще центры балетного искусства помимо общепринятых, включая Большой театр, вы для себя открыли в этом году на Benois de la Danse?

— Уругвай. Танцовщица Мария Ричетто из Национального балета Уругвая стала для меня большой неожиданностью. Все остальные театры я прекрасно знаю. Я в них неоднократно выступала и знакома со многими артистами.

— Какие мировые балетные сцены для вас наиболее значимы?

— Есть несколько сцен, которые были и остаются для меня очень важными. Это Большой театр, Мариинский и Гранд-опера, куда я впервые попала как приглашенная звезда. Возглавлявшая ее Брижит Лефевр очень сильно повлияла на мою творческую судьбу, пригласив меня — тогда еще совсем юную балерину. Я станцевала там «Баядерку», и после этого выступления моя мировая карьера стала очень быстро развиваться. Меня стали приглашать в разные города, в разные страны, в лучшие театры мира. Но Гранд-опера мне по-прежнему очень дорог, и я очень благодарна Брижит. Она меня полюбила. Я приезжала в Гранд-опера на протяжении многих лет и танцевала там. По-моему, я стала первой русской балериной после Нуриева, которую пригласил этот театр к себе на гастроли. Не могу не сказать о «Ла Скала» — я очень люблю этот театр. Люблю выступать в Венской опере.

— Постоянная смена сцен осложняет жизнь или, наоборот, обогащает?

— Гастроли меня только обогащают. Приезжая в разные страны и города, я только набираюсь там опыта. Я все время чему-то учусь. Для меня очень важно выступать по всему миру. И в «Ла Скала», и в Большом я знаю свой репертуар надолго вперед и могу планировать свои выступления так, чтобы и миланская, и московская публика могла меня видеть в равной степени.

— Когда вы танцуете, вы чувствуете разницу между публикой этих двух городов?

— Я только сейчас вернулась из «Ла Скала», где танцевала премьеру — Мауро Бегонзетти поставил новый балет, — и слышала из зрительного зала русские «спасибо». Сейчас вся публика смешалась: в России много иностранцев, в других странах много русских, которые приходят на мои выступления, ездят за мной по всему миру.

— «Ла Скала» можно сравнить с Большим театром?

— Театры не нужно сравнивать, как и города: Москва и Санкт-Петербург — две столицы, но при этом совершенно разные, с разной энергетикой с разным настроением. То же самое с театрами.

— Как в вашем репертуаре соотносятся классический и современный танец? Как они влияют друг на друга?

— Современный танец очень развивает и дает попробовать новые возможности. К классике мы привыкли с детства, а современная хореография входила в нашу жизнь постепенно. Сегодня невероятно интересно пробовать что-то новое. При этом я стараюсь не оставлять надолго классический балет. Сейчас месяц работала над современной хореографией, а послезавтра улетаю с Большим театром в Японию танцевать «Лебединое озеро» и «Жизель». Сложно переключаться, но мне это очень нравится. Даже в своем сольном проекте Amore я использую разные направления танца: от приближенных к классическому до очень современных. Все это происходит в один вечер.

— Что дается труднее?

— Классику все равно танцевать тяжелее. Над классикой всегда нужно много работать. Современную хореографию подготовил один раз, станцевал премьеру — и с тех пор она в тебе уже живет. Вернуться к ней через какое-то время не составляет большого труда. Ты делаешь это с интересом и даже находишь в своей пластике какие-то новые краски. А классические балеты надо все время отрабатывать — и технику, и эмоции — изо дня в день. Это все очень непросто. Это отнимает гораздо больше сил, чем современная хореография.

— Вы сами выбираете хореографов или они что-то могут вам предложить?

— На данный момент я выбираю хореографов.

— Как это происходит? Как вы выбрали, например, Мауро Бегонзетти?

— Мауро Бегонзетти уже ставил какие-то балеты в «Ла Скала», но я в них не участвовала, потому что была параллельно занята в других спектаклях, и очень об этом жалела. И когда я узнала, что Мауро снова будет ставить в «Ла Скала» современный балет, я изъявила желание в нем участвовать. Сказала: «Я буду танцевать. Хочу работать с Мауро». И, естественно, никто не смог мне отказать. И с самим Мауро, несмотря на то что мы очень давно знакомы — еще по Мариинскому театру, я никогда с ним не работала. Сейчас я узнала этого потрясающего хореографа, который имеет свой неповторимый почерк.

— Какое значение для вас имеет музыка?

— Я не буду танцевать под некрасивую музыку. От музыки я очень зависима. С одной стороны — к сожалению, с другой — к счастью. Я даже зависима от уровня исполнения музыки. Когда я слышу красивую, прекрасно исполненную музыку, мое тело двигается по-другому. Я не могу ничего с этим сделать. Возможно, это только мои личные ощущения и со стороны это не заметно, но либо я растворяюсь в музыке и происходит мое слияние с ней, либо я танцую, но я не получаю от этого удовольствия.