Цзинань по китайским меркам город небольшой, вместе с пригородами недотягивает и до семи миллионов человек. Это центр торговли сельхозпродукцией, а заодно поставщик трудовых ресурсов для Цзинаньского металлургического комбината. Хотя, как и у многих китайских городов, его история насчитывает свыше двух тысяч лет, почти весь Цзинань — новострой. Да, кое-где есть панельные трех- и пятиэтажки, сохранился старый квартал, но в основном город отстроен абсолютно заново. Помпезный центр сплошь в огнях, широкие проспекты, жилые двадцатиэтажки. В центре — магазины ведущих мировых брендов: Louis Vuitton, Cartier и т.д. Китайцы строят по плану, как строили мы в 1930–1950-е годы, — с запасом, с достаточной шириной улиц, многоэтажки здесь не давят, а воспринимаются как органичная часть города. И это портрет не только Цзинаня, но и всего Китая: по дороге из Шанхая на север встречаешь множество городов и микрорайонов, многие стоят еще темными — они не заселены. Сам Шанхай можно представить как тысячу московских Сити — на порядок интереснее спроектированных, с зеленью и тротуарами, выложенными каменными плитами. Страна более чем с миллиардным населением, почти половина которого до сих пор живет в деревнях (56% — в городах), активно застраивается. Ипотека дешевая (4–5% годовых), при инфляции 2–3% и росте экономики около 7% в год — не удивительно, что китайцы активно покупают новые квартиры, а жилье за последние пять-шесть лет подорожало в два-три раза. Замедление Китая в таком контексте выглядит какой-то насмешкой — даже если его экономика замедлится вдвое, нам все равно будет далеко до таких темпов роста. Да и само это замедление все больше похоже на миф, которым западные аналитики пугают публику, — пока китайская экономика продолжает развиваться.
Почему замедление Китая вообще всех беспокоит? Тут налицо некая подмена понятий. Китай — крупный торговый партнер многих стран мира (в последние восемь лет и России, доля КНР в нашем внешнеторговом обороте достигла уже 14%) и потребитель значительного числа товаров — начиная с сырья и заканчивая товарами люксовых брендов и американскими государственными облигациями. В связи с этим замедление Китая уже давно описывается как главный риск для всего мира. В действительности экономика Китая растет уже много лет подряд, не опускаясь к нулевым и тем более отрицательным темпам. Но инвесторы любят линейную перспективу и не любят естественных изменений. Быстрый рост середины 2000-х до сих пор отзывается в сердцах финансистов, и нынешние темпы в 6–7% кажутся им слишком низкими, хотя для такой экономической махины и это очень серьезные цифры. Очевидно, что чем больше будет становиться ВВП Китая, тем медленнее он будет расти, и это нормально — это прямо указывается и в официальных планах самого Китая. Опрошенные эксперты и компании, которые плотно работают с Китаем, в один голос говорят, что ситуация далека от критической, правительство спокойно и последовательно подстраивает свою политику под замедление роста. Более того, в этом году мы можем увидеть новый всплеск динамики китайского ВВП.
Три года до средней зажиточности
В конце мая практически незамеченным прошло беспрецедентное решение — рейтинговое агентство Moody’s впервые почти за три десятилетия (!) понизило кредитный рейтинг Китая, причем сразу на несколько ступеней, с Aa3 до A1. Пойти на такой серьезный шаг аналитиков агентства заставили торможение экономического роста страны и слишком большой долг, накопленный китайскими компаниями и правительством.
Китайский ВВП действительно показывает меньшие темпы роста, чем раньше (см. график 1), но даже если в этом году он вырастет «всего лишь» на 6,5%, это все равно будет почти вдвое выше среднемировых темпов роста.
Кстати, по итогам первого квартала 2017 года темп роста ВВП составил 6,9% к аналогичному периоду прошлого года — это первое ускорение за семь лет. И есть шанс, что сейчас китайская экономика еще немного разгонится — по крайней мере, именно такие выводы делает Bloomberg. В КНР растет объем инвестиций и кредитования, розничные продажи, промышленное производство и рынок недвижимости. Так, инвестиции в основные средства без учета сельских районах выросли за первый квартал 2017-го на 9,2% в годовом выражении, розничные продажи — на 10,9%, а объем промышленного производства — на 7,6%, и все эти цифры существенно выше показателей начала 2016 года (см. график 2). Правда, уже в апреле показатели немного снизились, так что оптимизм аналитиков скоро может снова пошатнуться, но в целом китайский колосс не вызывает особых опасений. Главное, что такой более медленный, чем раньше, рост вполне устраивает самих китайцев: в 13-й пятилетке (2016–2020 годы) экономика страны и должна расти в среднем на 6,5% в год.
«Говорить, что китайская экономика снова начала расти, не совсем корректно: темпы прироста ВВП постоянно положительные, а в отдельные годы, особенно после вступления Китая в ВТО в 2001 году, показатели в течение несколько лет были двузначными за счет резкого роста экспорта, — уточняет заместитель директора Института Дальнего Востока РАН Андрей Островский. — За прошлый год темпы прироста ВВП КНР составили 6,7 процента (второе место в мире после Индии), в первом квартале 2017-го — 6,8 процента (6,9% по уточненным данным. — “Эксперт”). Так что можно говорить только о снижении темпов прироста ВВП — как и по всему миру».
Компании, тесно работающие с Китаем, тоже не видят особых проблем с перспективами экономики. «В марте 2017 года руководство КНР заявило, что в 13-ю пятилетку темпы экономического роста Китая должны быть не ниже 6,5 процента, и пока нет оснований полагать, что эти показатели не будут достигнуты, — сказали “Эксперту” в компании “Русал”. — Китайские власти предпринимают достаточно энергичные последовательные шаги для стабилизации темпов экономического роста».
Новые намеченные показатели прироста ВВП на 2016–2020 годы в Китае называют «новой нормальностью», добавляет Островский. В целом, как представляется, к 2020 году Китай выполнит намеченные показатели — это означает объем ВВП примерно на уровне 80 трлн юаней (около 12 трлн долларов по текущему курсу, в 2016 году ВВП Китая составил 11,3 трлн долларов), что позволит в большей части провинций Китая построить общество «сяокан» (малого благоденствия) и стать ближе к осуществлению «китайской мечты», заключает эксперт. То есть для китайцев, в отличие от глобальных инвесторов, темпы роста ВВП важны не сами по себе, а в привязке к цели — построению общества средней зажиточности «сяокан» как промежуточного шага на пути к полному равенству и свободе. В 1984 году Дэн Сяопин определил, что «сяокан» наступит, когда ВВП на душу населения достигнет 800 долларов США, потом планка была поднята до 2000 долларов. Сейчас ВВП Китая на душу населения составляет 8200 долларов (это чуть меньше российского показателя 8768 долларов, хотя по уровню средней зарплаты в городах в долларовом эквиваленте Китай сейчас заметно опережает Россию), но «сяокан» пока не наступил — впрочем, понятие средней зажиточности включает в себя не только материальный эквивалент.
Вообще, если говорить о влиянии китайской экономики на мировую, то иностранным партнерам Китая стоит готовиться к тому, что торговые обороты с Поднебесной будут расти в перспективе даже медленнее ВВП Китая. Это связано с тем, что Китай обращает взор внутрь себя — поднявшись на торговле с миром, он нарастил достаточный внутренний рынок, чтобы теперь от мира не зависеть. «Изменение экономической стратегии Китая было объявлено в 2012 году на XVIII съезде компартии страны, на котором председателем КНР вместо Ху Цзиньтао был избран Си Цзиньпин, и последующих пленумах, — напоминает профессор РАНХиГС Константин Корищенко. — Власти КНР объявили об опоре на внутренний рынок как источник роста национальной экономики. От экспортно ориентированной модели Китай перешел к новой политике с ориентацией на внутреннее потребление. Это было связано также с тем, что страна достигла определенного уровня развития и по мере накопления внутренних доходов начала рассматривать возможность продавать производимые товары собственному населению. С середины 2014 года экспорт в Китае начал постепенно, но уверенно снижаться. Целью Китая является обеспечение экономического роста и при этом снижение зависимости от потребления в США или других странах. КНР переходит от экономики, ориентированной на внешние рынки, к экономике, ориентированной на внутренние резервы».
Великое китайское переселение
Значительную часть трафика в Цзинане составляют велосипеды и мопеды — тысячи людей едут на них по выделенным полосам, по ширине не уступающим полосам для автомобильного потока. Лица большинства закрыты платками и масками: жить вблизи меткомбината — это постоянно дышать грязным воздухом. Но скоро комбинат будет перенесен на существенное расстояние от Цзинаня, как и многие металлургические производства в других крупных городах. В Китае развернута борьба за экологию — а заодно и за эффективность металлургических, угольных и других промышленных производств.
Цели вполне конкретные: в 2017 году выбросы двуокиси серы и оксида азота должны упасть на три процента, есть цели и по другим выбросам, а удельная энергоемкость китайского ВВП должна снизиться на 3,4%. КНР на ходу перестраивает свою промышленность, модернизируя ее в соответствии с современными природоохранными требованиями, и снижение производства металлов, например, в связи с этим будет временным, хотя и может негативно сказаться на ВВП и вызвать новые страшилки о замедлении.
«Структурные реформы нацелены на сокращение избыточных производственных мощностей и, что немаловажно, на решение экологических последствий стремительной индустриализации, — напоминают в компании “Русал”. — Сейчас руководство КНР ужесточает контроль за выбросами загрязняющих веществ в атмосферу в рамках борьбы со смогом. Четыре провинции, расположенные вокруг Пекина, — Хэбэй, Шаньдун, Хэнань, Шаньси — занимают всего семь процентов территории Китая, однако в них сосредоточено 43 процента китайского производства стали (340 миллионов тонн в год), 47 процентов — кокса, 38 процентов — алюминия (12 миллионов тонн в год), 19 процентов — цемента (460 миллионов тонн в год), а также 27 процентов угольных электростанций. Такой высокий уровень промышленного загрязнения на сравнительно небольшой территории оказывает существенное негативное влияние на окружающую среду и здоровье людей. Согласно новому плану борьбы с загрязнением окружающей среды, разработанному профильным министерством и одобренному правительством, около 30 процентов алюминиевых мощностей региона обязаны остановить производство в период с ноября 2017-го по март 2018 года. Ограничения только в первый год своего действия должны привести к сокращению производства алюминия на 1,2 миллиона тонн. В апреле в качестве дополнительной регулирующей меры ряд профильных министерств и ведомств Китая совместно выпустили постановление “О работе по упорядочению ситуации с незаконными проектами в промышленности первичного алюминия”. В преамбуле документа говорится о необходимости стандартизации инвестиций в строительство алюминиевых мощностей и строгого контроля за перепроизводством. Правительство уезда Чанцзи (Синьцзян-Уйгурский автономный район) впоследствии выпустило уведомление о незаконности строительства трех алюминиевых заводов суммарной мощностью два миллиона тонн алюминия в год и необходимости немедленной остановки строительства данных проектов. Риск остановки или прекращения работы сохраняется в отношении ряда других проектов и производственных мощностей. Аналогичное постановление выпущено в провинции Шандунь, где, по оценке китайской ассоциации СНИА, в ближайшие месяцы могут закрыть мощности от двух до пяти миллионов тонн».
Как будет выглядеть переселение того же Цзинаньского меткомбината и как город будет жить после его вывода? «Часть коллектива переедет на новое место работы в город Жичжао, это на юго-восток от Цзинаня, на побережье Желтого моря, там уже есть меткомбинат, с ним и сольется часть работников Цзинаньского МК, — рассказал “Эксперту” Вячеслав Кузнецов, глава представительства ПАО “Криогенмаш” в Пекине. — Туда же переместят и оборудование. В результате из-за слияния это предприятие увеличит мощности. Часть пожилых работников уйдет на пенсию, остальных переквалифицируют. Цзинань — это огромный городской конгломерат, крупнейший промышленный центр, здесь огромное количество предприятий, и работа найдется. Возможно, в районе выводимого меткомбината жизнь немного изменится, но в масштабе города Цзинань это не будет так заметно».
Вопрос в том, насколько жесткая посадка в связи с «переселением» промышленных производств ожидает китайский рынок недвижимости, которому предрекают крах уже несколько лет подряд. Однако и этот мрачный прогноз, похоже, далек от реальности.
Одна семья — одна квартира
Вопрос, нужно ли быть членом компартии Китая, чтобы получить ипотеку, ставит китайцев в тупик. Шутки шутками, а средняя ставка по ипотечным кредитам в Поднебесной — около 4,5% (напомним, что уровень инфляции в стране — 2–3% в год), и госслужащие имеют право на льготные ипотечные кредиты. Для страны, которая еще совсем недавно ставила своей целью одеть и накормить многочисленное население, теперь не менее важная цель — обеспечить людей приемлемым жильем. Тем более что КНР по-прежнему делает ставку на урбанизацию.
В Китае, кстати, идет своя реновация — реконструируется жилье барачного типа, примерно по несколько миллионов квартир в год, еще около 10 млн квартир ежегодно строится для социального найма (все это без учета коммерческого жилья).
Жилищный рынок в КНР, судя по всему, снова разгоняется: за первый квартал 2017 года инвестиции в недвижимость выросли на 9,1% по отношению к аналогичному периоду 2016 года. При этом вопрос инвестиционных квартир продолжает оставаться острым настолько, что некоторые города ограничивают покупку жилья.
«В Китае хорошо работает ипотека, за минимальные проценты можно оформить кредит на двадцать лет. Если ломают ветхое жилье, то людям предоставляют достойные квартиры или очень крупные денежные компенсации. Власти работают грамотно, недовольных мало. Кроме того, в Китае зачастую выплачиваются крупные премиальные работникам к праздникам, да и других способов заработать денег на “мировой фабрике” хватает», — рассказывает Вячеслав Кузнецов.
Андрей Островский добавляет, что Китай уже много лет строит современное жилье, в том числе двухэтажные квартиры, в городе и деревне. «По показателям жилой площади на человека Китай уже выходит на лидирующие позиции — свыше 36 квадратных метра на человека в городах и около 42 квадратных метров на человека в деревне (российские показатели 2015 года — 24 и 25,6 кв. м соответственно. — “Эксперт”), — говорит г-н Островский. — При этом происходит рост цен на жилье, особенно в так называемых городах первой линии — Пекине, Шанхае, Гуанчжоу, Шэньчжэне. Надо сказать, что в этих городах построенное жилье в целом раскупается, за исключением отдельных элитных комплексов, где цены существенно завышены. Проблемы с перегревом рынка существуют в городах второй и третьей линий, где строят новое жилье, но оно часто плохо раскупается и возникает так называемый пузырь». В качестве примера Андрей Островский приводит город Ордос во Внутренней Монголии, где мало предприятий, миграционный приток слабый, и у местного населения нет большой потребности в жилье, а его доходы ниже, чем в приморских районах Китая в городах первой линии, или Харбин, где многие организации и жители не могут переехать на новые площади из-за отсутствия телефонной сети, интернета и т. д. В результате образуются свободные площади, которые не реализуются, но на них имеется спрос.
Этот вопрос поднимался на пятой сессии Всекитайского собрания народных представителей в марте 2017 года; там признавалось наличие ценового пузыря на рынке недвижимости и была принята рекомендация о регулировании цен на нее. В частности, говорилось о необходимости снижения цен, но в то же время указывалось, что нельзя это делать слишком быстро. В целом для решения проблемы недвижимости был также принят ряд законодательных ограничений на приобретение второго или третьего жилья на человека, чтобы избежать спекуляций, и надо сказать, что эти меры помогли в какой-то мере сдержать спекулятивный рост цен на жилье, резюмирует Андрей Островский.
Что касается розничных продаж, то китайцы не просто образуют крупнейший в мире потребительский рынок, но и любят потреблять. Китайский стиль жизни сильно связан именно с внешними атрибутами статуса, но принципиально далек от милого Старому Свету качества и надежности. В пятизвездочном китайском отеле в провинции вас встретят мраморные полы и гигантские холлы, но в номере будет отлично слышно, что делается у соседей. Более того, европейцев и россиян, решившихся отъехать от Шанхая и Пекина в глубинку, поразит, например, отсутствие такой привычной детали, как унитаз. В хороших ресторанах с европейской кухней, на современных железнодорожных вокзалах, где платформы для скоростных поездов расположены на нескольких уровнях, будут туалеты системы «дырка в полу». Китай усердно перенимает внешний лоск западной жизни, оставляя при этом древнекитайские бытовые детали.
Насколько устойчив будет рост розницы дальше — вопрос: китайское население богатеет уже не так стремительно. Рост медианного душевого дохода в первом квартале 2017-го замедлился до 6,7%.
Не так растете
Финансистам не нравится не только замедление роста Китая, но и качество этого роста.
«Структура роста оставляет желать лучшего, — говорится в июньском обзоре центра макроэкономического анализа Альфа-банка. — Главной причиной хороших показателей стало государственное стимулирование экономики — за 2016 год бюджетные расходы страны выросли на 25% в годовом выражении (самый значительный рост с 2000 года), по прогнозам, в 2017 году рост бюджетных расходов окажется еще выше и составит 26%». Именно с этим связано беспокойство Moody’s по поводу долговой проблемы Китая, объясняют в Альфа-банке. Госдолг Китая относительно невелик (38% ВВП, в России, правда, он еще втрое меньше), а вот компании назанимали довольно много: корпоративный долг — 175% ВВП, один из самых высоких показателей в мире. Это вполне согласуется с быстрым ростом китайского фондового рынка: объем первичного рынка облигаций Китая в прошлом году вырос почти на 60%, а объем выпусков в обращении достиг 62 трлн юаней (9,5 трлн долларов) — долговой рынок Китая теперь третий по величине в мире.
Китай и сам признает наличие избыточных мощностей, особенно в металлургии и добыче угля, и часть избыточных и убыточных предприятий присутствует на долговом рынке, делая его потенциально токсичным. Аналитики Альфа-банка называют это проблемой компаний-зомби, в основном из промышленных секторов (угледобывающая и алюминиевая промышленность, черная металлургия, производство цемента, стекольная промышленность). «По состоянию на конец 2015 года загрузка мощностей в данных секторах составляла всего 65–70%, а доля убыточных компаний — 35%, в то время как прочие сектора экономики были загружены на 90–95%, а доля убыточных компаний среди них — всего 15%. Рост бюджетных расходов может временно оказать поддержку этим игрокам, но не может вывести их из кризиса», — предупреждают аналитики.
Тут можно сделать отступление несколько в духе теории заговоров и напомнить, что через месяц после понижения Moody’s рейтинга Китая MSCI Inc. включила акции континентального Китая в состав своего индекса, хотя до этого трижды (!) отказывалась это сделать. Включение в индексы означает, что западные инвесторы будут вкладывать в китайские акции десятки миллиардов долларов. Вкупе с потенциальными долговыми проблемами (а долговой рынок всегда связан с рынком акций, и буря на одном тотчас же перекидывается на другой) и с девальвацией юаня это можно расценивать как шаг к тому, чтобы обеспечить иностранным инвесторам, которые зашли в китайские активы первыми, возможность выйти по приемлемым ценам (пока в руках иностранцев лишь 1,5% китайского рынка акций).
Ждут иностранцев и на долговом рынке — ожидается, что уже в ближайшие месяцы иностранные инвесторы через Гонконг получат прямой доступ на облигационный рынок Китая, сейчас у иностранных инвесторов в силу существующих ограничений всего 1,6% китайских облигаций. Китай может стать новым вариантом для carry trade: ставки по китайским десятилетним гособлигациям находятся на уровне около 3,5% годовых.
Многое, конечно, зависит от курса юаня — девальвация то затухает, то снова растет. «На валютном рынке Китая продолжают действовать введенные в 2016 году ограничения, обусловленные действующей в настоящее время в КНР политикой борьбы с оттоком капитала, — сказал “Эксперту” вице-президент банка “Зенит” Виктор Андреев. — Во многом именно из-за этих ограничений в прошлом году на Московской бирже не состоялся выпуск Минфином России облигаций федерального займа (ОФЗ) в юанях, так как инвесторам из континентального Китая не были предоставлены специальные разрешения для покупки таких ОФЗ, а существующие в рамках программ QDII и RQDII (программы для квалифицированных внутренних институциональных инвесторов) квоты были исчерпаны». Банкир констатирует, что формирование курса юаня находится под воздействием разнонаправленных факторов: с одной стороны, для поддержки экспорта необходимы снижение курса и удешевление юаня, с другой — интересы иностранных инвесторов требуют сильного и дорогого юаня. «Поэтому современный этап развития китайского валютного рынка проходит под знаком диалектической борьбы противоположностей», — заключает Виктор Андреев.
Девальвация юаня сопровождается серьезным снижением международных резервов страны — хотя они остаются самыми большими в мире, такое снижение нервирует аналитиков. При этом со второго квартала 2015 года статистика фиксирует наращивание золотого компонента китайских резервов. «Изменение финансовой политики КНР вызвано сочетанием трех основных процессов, — объясняет Константин Корищенко. — Во-первых, в Китае явно стали замедляться темпы роста экономики как следствие снижения мирового спроса на китайские товары. В свою очередь, снижение спроса стало следствием спада в мировой экономике, который выразился, в частности, в снижении спроса на нефть и в серьезном падении цен на энергоресурсы в 2014 году. Во-вторых, Китай продолжил либерализацию своей финансовой политики, выполняя требования МВФ и ослабляя регулирование курса юаня, для того чтобы реализовать планы сделать свою национальную валюту одной из мировых резервных валют. В-третьих, на этот период пришлось повышение процентных ставок в США. Укрепление доллара привело к оттоку капиталов в Соединенные Штаты из различных стран, что затронуло и Китай. К тому же вследствие укрепления американской валюты юань, привязанный к доллару, также начал укрепляться по отношению к другим валютам, что оказало негативное влияние на китайский экспорт. Девальвация юаня стала ответом на эти процессы и продолжением проводимой Китаем политики».
Кроме того, на 2014–2015 годы пришлось создание международной части Шанхайской золотовалютной биржи, напоминает Константин Корищенко, и это совпало с тем моментом, когда Китай стал активно скупать золото в мире и ввозить его в страну для торговли на Шанхайской бирже. При этом необходимо отметить, что существенные скачки золотого запаса КНР связаны с тем, что информация о них не публиковалась регулярно. И якобы серьезный единовременный прирост золотого запаса на самом деле является рассредоточенным во времени процессом постепенного увеличения золотых резервов Китая.
Если вернуться к теме роста китайской экономики, уместно задаться вопросом: насколько сильно отразится на ней вывод избыточных мощностей? Особенно учитывая, что промышленность занимает 40% ВВП КНР (52% — услуги, 8% — сельское хозяйство). Похоже, влияние будет минимально возможным: Китай не любит резких движений и будет до последнего спускать на тормозах возможные проблемы. Пузыри на местных рынках жилья пытаются сгладить; те компании, которые могут себе позволить привлекать капитал на рынке акций, переместятся на него, благо иностранные инвесторы теперь должны активнее пойти в Китай; проблемы долгов будут решаться по мере поступления. Китай приготовил и еще комплекс мер в духе Трампа — в этом году налоговое бремя предприятий сократится примерно на 350 млрд юаней, малые и микропредприятия получат льготу на налог в 50%, а планка не облагаемых налогом годовых доходов вырастет с 300 тыс. до 500 тыс. юаней; Китай всеми силами стремится снизить себестоимость производства.
Шанхай — Цзинань — Москва
