Цифровой этап технологического развития способен сбить нас с толку сразу в двух отношениях. Происходящая сейчас «цифровизация» подозрительно напоминает ту же самую информационную технологическую волну, что уже должна была закончиться. Противники этой теории могут тут нам указать, что, мол, «вот вы, братцы, в своих мифических волнах сами и запутались». Правда, уже и их лидеры, виднейшие российские неолибералы, строят свои стратегии на «неизбежности наступления нового технологического уклада». А это то же самое, только с большим временны́м шагом.
Неразбериха с «волной» объясняется, скорее всего, разной возможной продолжительностью кондратьевско-шумпетеровских волн, которые могут длиться от 30 до 60 лет. И мы находимся в середине длинного варианта волны, что и было обозначена в одной экспертовской публикации семилетней давности таким образом: «Мировой кризис, который мы пережили, нельзя считать финансовым кризисом. Это кризис-пересменка — момент, когда текущий хозяйственный уклад не удовлетворяет больше никого: ни производителей, ни потребителей, ни собственников, ни менеджеров, ни простых работников». («Не стать слепыми муравьями», № 14 за 2010 год). Ключевое слово тут «пересменка».
Уже ясно, что распространение компьютерно-информационных технологий получило новое дыхание и останавливаться не собирается. Российская программа развития цифровой экономики задумана вовремя. Но ее разработчики, кажется, попались на одно из «сбивающих с толку» обстоятельств, обозначенных выше, причем отнюдь не теоретического свойства.
Умный ли город, или дата-центр, или система связи — все это состоит из таких маленьких-маленьких штучек — элементной базы. Эта база стала в свое время базой информационной волны. И она же остается носителем того, что мы называем «цифрой».
Недавно мы получили урок того, что ориентация на импорт высокотехнологичной продукции связана с критическими для национальной безопасности рисками. А если даже не брать уровень безопасности — рисками для экономики, бизнеса. И поставки к нам могут остановить, и даже существующее оборудование дистанционно отключить. До преодоления отсталости очень далеко, а многие просто уверены, что отстали мы безнадежно.
Может быть, поэтому в правительственной программе «Цифровая экономика» оборудованию, «железу», тем более в смысле его производства, не уделено внимания? Или потому, что программу эту делает Минкомсвязи, а «железо» находится в ведении Минпрома? Но надо же по-государственному подойти.
Да и в действующих комплексных правительственных документах, таких как базовый социально-экономический прогноз, микропроцессоры не выглядят приоритетным направлением. А запланированные там размерности крупнее современного мирового уровня на порядок.
Входя в информационный мир пусть со своими программистами, но с чужими технологиями, мы рискуем, что послезавтра какой-нибудь наш умный город нам просто отключат извне. Причем, раз он такой умный, отключить по компьютерным сетям там можно будет не только свет, но и вообще все жизнеобеспечение. Паранойя? Но отключения света в американских городах уже приписываются русским хакерам. Так что, если и паранойя, то всеобщая, а с технологической точки зрения отнюдь не безосновательная. Специалисты говорят о том, что, входя и информационное общество без собственной должной производственной базы, мы не уменьшаем, а увеличиваем технологическую зависимость.
Что касается микропроцессоров, то производство наиболее передовых из них не становится доступнее, напротив, оно все больше монополизируется, сосредотачиваясь буквально в одних руках фирмы Intel. Примерно так было когда-то с ядерными исследованиями. Они были всеобщим увлечением физиков, доступных любой стране, где были физики. А потом обернулись на какой-то момент ядерной монополией Соединенных Штатов. С ядерной монополией мы мириться не захотели и не стали. «Цифра» — это атом сегодня.
