С тех пор как у нефтяных регионов отняли львиную долю нефтяной ренты в виде НДПИ, по обеспеченности бюджетными средствами они сравнялись с соседями, фактически превратившись в обычную периферию. Больше других пострадала Тюменская область, в бюджете которой доля этого налога доходила до 40%. Однако, столкнувшись с многократным сокращением потока нефтедолларов, Тюмень не только не ухудшила свою экономику, но и оказалась в пятерке лидеров по динамике основных макроэкономических показателей — ВРП, инвестиций в основной капитал, индексу промышленного производства. Области удалось диверсифицировать свое хозяйство, уйдя от нефтяной зависимости: за последние год-другой тут появились химическая промышленность, IT, деревообработка, АПК.
В чем секрет? После месяца изысканий он был найден. И кроется он частично в удивительной способности местной команды чиновников превращать богатых людей в ангелов, а частично — в американской Кремниевой долине.
Чудо тюменской экономики
До 2014 года Тюмень сильно зависела от цен на нефть. Хотя в 1990-е, когда котировки нефти барахтались в коридоре 16–21 доллар за баррель, регион оставался центром притяжения на рынке труда и миграционный поток был положительным, основные индикаторы экономического благополучия тем не менее были в минусе — объем строительства жилья (–16% за десятилетие), средняя зарплата с поправкой на инфляцию (–28%), задолженность перед бюджетом (–32%), инвестиции в основной капитал (–54,4%).
В 2000-е, по мере роста цен на нефть, росли и социально-экономические показатели. Второй срок Сергея Собянина на посту губернатора Тюменской области (2000–2005 годы) ознаменовался ростом всех индикаторов. Затем субъект возглавил один из ближайших к Собянину людей из его команды Владимир Якушев, а сама команда, по сути, осталась той же. Тогда же в мире началось настоящее нефтяное ралли. В 2006 году средневзвешенная цена барреля составляла 65 долларов, в 2007-м — 77, в 2008-м — 113, а в 2009-м она рухнула до 54. Соответствующим образом вели себя и экономические показатели Тюмени. Например, инвестиции в основной капитал, которые росли всю предыдущую пятилетку и в 2008 году увеличились на 12,3%, в 2009-м сократились на 3,2%.
Но вот то, что произошло, когда нефтяные цены вошли в очередное пике, совершенно не подчиняется этому алгоритму. За осень 2014 года котировки нефти обвалились со 106 до 48 долларов за баррель, в 2015-м скатились до 30. При таком длительном снижении цен негативный эффект должен был проявиться. Однако экономика Тюменской области уже этого не заметила: самый чувствительный индикатор — инвестиции в основной капитал — даже ускорил свой рост.
Лукавая диверсификация
Мое путешествие в Тюмень началось с большого аэропорта, который удивил не только своими размерами и замысловатым дизайном, но и весьма приемлемыми ценами в кафешках и развитой инфраструктурой сервиса для пассажиров. Дальше по пути следования настроение только улучшалось. Дороги оказались настолько хорошими, что мне, питерскому аборигену, стало завидно. Едешь как по немецкому автобану, даже на второстепенных дорожках. Во всем чувствуется основательность и шик нефтяного региона с явно профицитным бюджетом и платежеспособным населением.
Однако это все в прошлом. С 2010 года федеральный центр начал постепенно перераспределять ресурсы, чтобы ликвидировать катастрофическое неравенство между субъектами, которое, как гласит «Стратегия-2020», является тормозом экономики всей страны. Налог на добычу полезных ископаемых, немалая часть которого ранее оставалась в региональном бюджете, с 2010 года полностью поступает в федеральный, а чтобы смягчить эффект, в течение трех лет потери компенсировались дотацией. В Тюмени в 2010 году дотация составила 100% налога, в 2011-м — 75%, в 2012-м — 50%, в 2013-м — 25%, в 2014-м — всего 5%, а с 2015 года исчезла вовсе.
Как водится, беда не приходит одна. Добыча на территории Тюмени сокращается ежегодно, и сегодня некогда самый «нефтяной» регион страны расположился всего лишь на 13-м, самом последнем в рейтинге месте с 12,5 млн тонн добычи в год (включая газовый конденсат). Тот же Татарстан ушел далеко вперед, добывая 35 млн тонн (третье место в РФ). Это означает, что инвестиционная активность нефтекомпаний в Тюмени сокращается, как и весь мультипликативный эффект в экономике в целом. Не помог даже договор о сотрудничестве с соседними округами — Ханты-Мансийским и Ямало-Ненецким, по которому небольшая часть поступлений от их НДПИ перепадало Тюмени. Как известно из математики, ноль на ноль дает ноль. Остались только сопутствующие добыче нефтесервисные научные институты и технологическое обслуживание, которые в 1990-е и 2000-е трансформировались в исследовательские и конструкторские центры крупнейших нефтегигантов — «Газпром нефти», «Роснефти», «Сургутнефтегаза», «ЛУКойла».
Нефтесервис — наследие еще советского Госплана, который для сокращения издержек при строительстве на субарктических территориях предписывал размещать на Севере только инфраструктуру добычи, а корпоративные центры отрасли — на юге, в Тюмени. Именно это наследство и стали использовать как платформу для индустриализации. Тюмень решила заняться глубоким переделом нефти и несколько лет назад затащила к себе сначала инвестора на НПЗ, а затем гиганта нефтехимии «Сибур».
Встретивший меня в аэропорту начальник пресс-службы губернатора Андрей Осипов сразу расставил акценты моей командировки, а заодно и местной экономики: «Сейчас сразу в “Сибур Тобольск” поедем. То, что там творит “Сибур”, — это настоящий космос. Это крупнейший в мире и самый высокотехнологичный нефтехимический комплекс. Три предприятия. “Тобольск-Нефтехим” делает шифлу — это широкая фракция углеводородов. “Тобольск-Полимер” делает полипропилен. А “Запсибнефтехим”, который строят, будет делать полиэтилен. Потом надо съездить на Антипинский НПЗ. Это крупнейший частный нефтеперерабатывающий завод в России, построенный с нуля в постсоветское время, где самая высокая глубина переработки, до 98 процентов. А потом в Schlumberger и Baker Hughes. Это уже нефтегазовое оборудование».
Да, цифры «Сибура» впечатляют. Инвестиции в проектирование и строительство — 223 млрд рублей, ежегодные отчисления в местный бюджет — около 7 млрд, а еще различные программы социальной и экологической ответственности на полтора-два миллиарда рублей в год. По затратам на тонну выпускаемого полипропилена «Тобольск-Полимер» попадает в 10% наиболее эффективных мировых мощностей. Круг использования продукции — автомобильная промышленность (бамперы), водоснабжение (трубы), строительство, легкая промышленность (текстиль, товары народного потребления), медицинская промышленность (одноразовые шприцы, капельницы, ингаляторы и т. д.). По всем этим позициям завод закроет поток импорта в Россию почти на 5 млрд долларов.
Проект стартовал в 2010 году и является частью федеральной отраслевой стратегии по нефтехимии. Тюменская область оказалась идеальным местом по географическим и логистическим соображениям, поэтому к заслугам местных властей «Сибур» никак не пристегнешь. Что же касается НПЗ, то по выплатам в региональный бюджет (около 250 млн рублей) он погоды не делает, и рассматривать его в качестве существенного фактора бессмысленно.
Команда Якушева всем показывает графики, где видно изменение структуры ВРП с существенным ростом доли промышленности. За десять лет, с 2006 по 2016 год, ВРП вырос более чем в два раза — с 410,9 до 893,2 млрд рублей, доля промышленности — с 1,4 до 37,5%, индекс промышленного производства — втрое, объем инвестиций в основной капитал — с 87,6 до 284,1 млрд рублей. Но дьявол, как всегда, в деталях. Берем любой год из этого периода, например 2010-й, и смотрим расшифровку по видам экономической деятельности. И получаем, что из 39 млрд инвестиций в промышленность 15 млрд — добыча полезных ископаемых, 11 млрд — химическое производство (тот самый «Сибур»), а 2 млрд — производство кокса и нефтепродуктов. То есть 28 млрд из 39 — это добыча и переработка все тех же полезных ископаемых, а именно нефти и газа. Теперь смотрим данные за 2016 год. Промышленность в целом — 143 млрд, из них добыча полезных ископаемых — 39, производство кокса и нефтепродуктов — 30, химпром — 62, итого 132 млрд инвестиций в добычу и нефтепереработку. На остальные отрасли остается менее 7%. Товарищи, вы как были нефтяным регионом, так им и остались! А ваша хорошая динамика с 2006 по 2016 год связана с тем, что субъект был встроен в федеральную программу импортозамещения по переделу нефти и газа.
Что тогда стоит за разговорами об инновациях в Тюменской области — индустриальные и технопарки, бизнес-инкубаторы, школы инновационного мышления, IT-кластер, медицинский кластер, мебельные производства? Оказывается, реальная работа по диверсификации тюменской экономики была начата только в прошлом году. Но стартанули очень резво.
Несколько недель, и все
Душевный бородатый парень Антон Машуков, который оказался начальником управления промышленности и предпринимательства департамента инновационной политики правительства Тюменской области, объяснил: «Поворот случился, когда губернатор в прошлом году съездил в Сан-Франциско. Изъездил всю Кремниевую долину, посетил офисы Google, RVP и других компаний. Пообщался с людьми, и у него в голове произошло что-то. Ну и политическую федеральную повестку тоже нельзя отменить. Есть посыл, в первую очередь по информационным технологиям. У нас сразу поменялся куратор, им стал замгубернатора Вадим Шумков. Конец прошлого года, несколько недель, и всё: разработка новой концепции, отход от прямой государственной грантовой системы финансирования. Самое главное слово, с которым руководители вернулись, — «инновационная экосистема». В Штатах даже детские сады подкручены к строительству единой экосистемы».
«Буквально в июне я вернулся из Израиля, — продолжает Машуков. — Там так. Встречаются люди: “У меня стартап, у тебя есть стартап?” — “У меня три, один не полетел, один продал…” — “Нормально, поехали делать”. Инновации — это рыночное явление. Государство в этом участвовать может, но это костыль, для экстремальной помощи. А должны быть бизнес-ангелы, венчурные фонды. И мы сейчас все это выстраиваем, вплоть до того, что создаем условия для привлечения инвесторов из других регионов.
Мы разработали систему финансирования из нескольких уровней. Ты приходишь, представляешь проект, говоришь: дайте мне четыре миллиона, чтобы я сделал прототип своей идеи. Мы говорим: хорошо, у нас есть клуб бизнес-ангелов, мы собрали 50 ангелов в технопарке. Это предприниматели, которые умеют зарабатывать, считать деньги, убеди их, что твоя идея летающая. Иногда ангелам нравится, и они вкладываются. Иногда инвестор говорит: “Да, мне интересно, но страшно брать все на себя. Давайте разложим, я дам пять, и вы три дадите”. Мы свои риски снижаем, понимая, что есть реальный человек, который во всем этом заинтересован».
«Где вы берете этих ангелов?» — спрашиваю я. «Нам очень сильно банки помогли. Они знают мир инвесторов. Мы ввели в экспертный совет департамента представителей крупных банков — Сбербанка, ВТБ и других. Они видят стартапы, и в то же время они могут нам посоветовать потенциального инвестора».
Кроме взращивания своих ангелов инновационный департамент правительства заманивает ангелов из других регионов, в том числе сотрудничает с уже состоявшимися ангельскими тусовками и клубами. Один из крупнейших — Альтаклуб, по слухам, принадлежащий структурам Романа Абрамовича. «Они всячески открещиваются, что они деньгами Абрамовича управляют, но всегда, когда Альтаир входит в проект, потом входит Millhouse Capital. Вероятно, здесь, в Тюмени. будет представительство Альтаклуба, через которое мы своим ангелам будем проекты показывать, и международные проекты», — отмечает Антон.
Если ангелы не вложились в проект, который власти считают интересным, то чиновники запускают второй этап — привлекают финансирование федеральных институтов, прежде всего Фонда Бортника. Началась также активная работа со Сколково, причем в реверсивном режиме. Они туда отправляют свои проекты (уже несколько тюменских проектов являются резидентами Сколково), и привлекают проекты оттуда к себе. «В прошлом году мы в Сколково нашли два проекта и пригласили их в Тюмень. Один уже реализуется», — пояснил Антон Машуков.
Третий элемент программы финансирования — венчурные фонды. Сейчас несколько фондов открывают свои подразделения в Тюмени. Правительство взяло на себя обязательства подготовить им площадку, помочь с кадрами и гарантировать, что будет существенный поток проектов, которые будут привлечены не только из самого региона, но и со всей страны. В Тюмень уже согласились прийти «Физтех Венчурс», NorthVenchures (вместе с Фондом развития интернет-инициатив), «Альтаир» (венчурный фонд, который создал клуб ангелов Альтаклуб). Сейчас команда Машукова готовит пакет проектов для «Системы Венчур Кэпитал» — структуры АФК «Система». Кроме того, тюменские чиновники заключают договоры с западными фондами — уже подтвержден контракт с израильским фондом, идут переговоры с Канадой. И лишь после того, как проект нигде не профинансировался, департамент собирает большую экспертную комиссию и обсуждает, что с ним делать. Если государство в нем заинтересовано, тогда уже выделяют субсидию из бюджета.
Все мои собеседники в Тюмени, как чиновники, так и представители бизнеса, ссылались еще на один важный фактор успеха региона: команда управленцев департамента инноваций и инвестиций работает в качестве сервисной функции для бизнеса, удовлетворяя его потребности, фактически обслуживая. Причем не только в процессе заманивания инвесторов, но и на всех стадиях — вплоть до выхода на проектную мощность. Заместитель губернатора Вадим Шумков не гнушается и в болото залезть, чтобы поговорить с подопечными проектантами, независимо от размера бизнеса и направленности. Мне довелось видеть его в действии ежедневно. Он увлеченно делился своими мыслями, идеями и историями из практики, иногда забывая о времени.
«Все это получилось от необходимости, — поясняет Шумков. — Сама по себе наша программа инновационная — тощенькая. Сначала мы думали только о грантах и субсидиях Фонда Бортника. Потом к ним добавили деньги наших ведомственных управляющих компаний, выделенные из бюджета. У них есть моральное и юридическое право эти деньги внести в качестве венчурного взноса — до 70 процентов стоимости проекта от 150 миллионов рублей. Потом — бизнес-ангелы, и еще есть программа микрозаймов малому и среднему бизнесу — три миллиона на три года под три процента годовых. Для IT-компаний у нас тепличные условия. С 1 января 2017 года установили льготу по налогу на прибыль, ставка — один процент. Мы сделали так, чтобы управляющие компании сами лоббировали льготу по страховым платежам IT-компаний, которые у них поселились. Они пишут список в Минкомсвязи, и оно включает их в реестр льготников: вместо 30 процентов — 14. Сделали бесплатную школу программистов на 300 человек. Департаменту, который закупает ИТ-продукты, мы указали, чтобы он закупал только у наших».
«По поводу промышленности, — продолжает Вадим Шумков. — Мы возвращаем первый взнос по договору лизинга нового оборудования, а он составляет до половины стоимости. У нас 1300 предприятий перевооружились или вооружились вообще. Десять тысяч новых рабочих мест создали, 5700 позиций нового оборудования купили. Создали индустриальные парки, где инвестор получает бесплатный, готовый к работе, участок. 111 рублей за гектар — чашка чая за гектар. И плюс финансовая поддержка: мы взяли у банков деньги под 13 процентов годовых, финансируем ставку за счет субсидий. В результате инвестор получает деньги под семь процентов годовых».
Биохимия
Одной из новых отраслей в Тюменской области стала биохимия. В процессе разработки несколько проектов, но самым значимым оказался проект производственного комплекса «Аминосиб», который в этом году перейдет в стадию ввода в эксплуатацию. Инвестора «вел» к этому решению в течение нескольких лет начальник отдела государственной поддержки инновационной деятельности правительства Тюменской области Андрей Ермаков. В Ишиме начал строиться крупнейший в Европе и единственный в России комплекс глубокой переработки зерновых, который закроет импорт по таким стратегическим продуктам, как лизин и глютен, а также будет производить лимонную кислоту, глюкозу и спирт. Объем инвестиций — 6 млрд рублей. Проект основан на агрокомплексе «Юбилейный», который включал в себя порядка 120 тыс. голов свиней, мясоперерабатывающий завод (Ишимский мясокомбинат) и собственную кормовую базу, которая была избыточной — порядка 60 тыс. гектаров. Ермаков подключил специалистов-химиков из Екатеринбурга, которые предложили, что можно сделать с лишним зерном. Оказалось, что можно получать лизин, глютен, лимонную кислоту, глюкозу, фруктозный сироп, спирт и т. д. Это то, что у нас до недавнего времени не производилось, а сейчас производится только белгородским заводом, но все равно на российском рынке до сих пор полное засилье импорта.
Лизин — незаменимая аминокислота, которая применяется в животноводстве. Это белый порошок, который добавляется в рацион всем животным, для того чтобы стимулировать их рост, выносливость, содержание липидов и т. д. Это как крахмал: если его не будет, вся пищевая промышленность встанет. «Инвестор, Николай Мамонтов, сказал: интересно, хочу увидеть своими глазами. Съездили в Китай, Европу, посмотрели, как выглядит биотех там, и он-таки принял решение», — вспоминает Андрей.
Готовится к запуску еще один проект по биотехнологиям — глубокая переработка сахара, а именно производство неотона — продукта, который в две тысячи раз слаще сахара. Сахар состоит из двух молекул. При знании определенных технологий можно расщепить эти молекулы и увеличить сладость сахара. «Представь, что ты производитель сладких напитков. Или ты привезешь сахар в мешках в нескольких вагонах, или купишь коробочку порошка, которая тебе себестоимость сразу уменьшит. Причем продукт диетический — там ноль калорий. Сейчас борьба на рынке биотеха, химии пищевой идет за снижение себестоимости. Сукралоза, например, в шестьсот раз слаще сахара, а этот — в две тысячи раз», — рассказывает Ермаков.
IT-технопарк и бизнес-ангелы
Приехав в Технопарк (бывший Центр нефти и газа), заранее зная о его развитой инфраструктуре: школа инновационного мышления, бизнес-инкубатор, центр инжиниринга и прототипирования, — я думал, что обнаружу здесь ростки ряда новых отраслей, но увидел, по сути, успешный региональный IT-кластер с добавлением центра компетенций и производства в области аддитивных технологий. Плюс удобное офисное пространство для желающих поработать над своими проектами. Вот здесь-то и используются на полную катушку те самые ангелы. Директор управляющей компании «Технопарки Тюменской области» Андрей Саносян порадовал: «С одним из ангелов вы будете сегодня обедать, а с другим — ужинать. Первый — риелтор, его компания “Этажи” даже “Миэль” обогнала по прошлому году. У него 160 миллионов рублей инвестировано в ИТ-инкубатор. Это был стандартный инкубатор, сделанный по приказу Минэка. Просто дешевые офисы. Он сделал из него конфетку. Они пишут софт, там порядка 150 человек программистов работает».
В Тюмени ставка сделана на IT как на отрасль, которая не требует больших затрат на инфраструктуру и которую можно развить быстро. В Тюмени к этому делу начинают приучать даже школьников. Например, семнадцатилетний Данил заключил контракт с бизнес-ангелом номер один, Алексеем Румянцевым, в прошлом году и сделал сайт, который помогает людям покупать и продавать загородные дома по системе Open House. «Если человек хочет посмотреть дом за городом, он просто приезжает на объект и сам открывает дверь при помощи кодового замка, без присутствия агента или хозяина. Чтобы было безопасно, мы проводим проверку каждого посетителя сайта — это платежеспособные люди, нацеленные на покупку. Мы проверяем их по базам, банковскую историю смотрим, прогоняем задолженность и так далее», — рассказывает Данил.
Один из самых активных тюменских бизнес-ангелов Андрей Сидоров рассказал свою историю превращения в ангела. Айтишник по образованию, он дорос до позиции вице-президента в банке. Поиграл в брокера на валютном рынке и рынке акций, попробовал сделать собственный бизнес — где-то пошло, где-то нет. Например, антикафе в городе пытался сделать. К сожалению, не готовы были тюменцы досуг проводить без алкоголя, не тюменская история.
«Начали встречаться клубом IT-директоров, ассоциацией IT и понял, что есть две разные категории: есть люди с идеями, и есть люди с опытом. Люди с опытом сидят на хорошей зарплате и за чужие деньги делают инновации. Но они готовы пятую точку оторвать, потерять этот доход. И есть люди, которые молодые козлики, у них классные идеи, романтизм в глазах. Но все трудности они не представляют. И я понял, что могу быть тем человеком из первой категории. Пятая точка прилипла, зарплата хорошая, опыт есть и риски вижу. Кроме денег я принесу еще и свой опыт. Бизнес-ангел — это не деньги в первую очередь. Это человек, который подталкивает в нужную сторону. Наставник. То есть я, хочу не хочу, становлюсь членом команды, со мной советуются, мне рассказывают, и я делюсь мыслями. И идеи трансформируются. Например, “Маяк”, один из моих стартапов. Мы делали пропускную систему в школе по отпечатку пальца. Сейчас они на собак выходят — GPS-трекеры на ошейник. Открыв приложение, видишь интересующий тебя объект. Денег я не зарабатываю на них сейчас. Но я радуюсь, что приложил руку. Чтобы быть ангелом, надо уметь прощать».
У Андрея несколько успешных работающих проектов, которые он запустил в рамках клуба бизнес-ангелов. Компания «Каскад», предоставляющая бизнесу услуги по IT-аналитике, «Эрнис» — навигационная информационная система, работающая с ГЛОНАСС (пассажир видит, где едет его автобус), портал «Турогатор» — биржа туристических запросов для агентств. Не все в итоге «выстреливают» на рынке, но баланс в его пакете проектов положительный. Сейчас в сотрудничестве с инновационным департаментом областного правительства и с клубом он рассматривает еще 11 стартапов.
Еще один крупный ангел с большим размахом крыльев — Эльдар Хусаинов, директор и основатель тюменской сети агентств недвижимости «Этажи», компании, занимающей сегодня первые строчки в рейтингах по объему сделок на российском рынке. После того как он вывел в лидеры рынка свой местный стартап, совершенно без привлечения крупных инвестиций, и после обстоятельных обсуждений с чиновниками области (видимо, они действительно обладают даром убеждения), решил стать бизнес-ангелом в IT. Отрасль гармонично вписалась в его модель бизнеса, поскольку у него в «Этажах» был создан внушительный IT-отдел. Он поверил команде молодых ребят, оценил их идею и вложил в создание компании E-Soft 150 млн рублей. Сегодня они выходят на рынок с программным продуктом, который составит конкуренцию ПО гиганта «1С» сразу в нескольких сегментах рынка.
Но есть в Тюмени и совершенно уникальные проекты в области нейротехнологий и искусственного интеллекта. Профессор Тюменского университета и генеральный директор компании «Объединение когнитивных ассоциативных систем» Вадим Филиппов создал самообучающуюся нейронную сеть, построенную в соответствии с принципами работы зрительной коры мозга. И у него уже есть в разной степени готовности три продукта для мирового рынка: система распознавания лиц; система, способная говорить с человеком, отвечать на сложные вопросы и самообучающаяся система управления беспилотным транспортом. То есть то, что гигантские корпорации делали силами тысяч специалистов, наш тюменский профессор сделал в рамках небольшого стартапа. Мне продемонстрировали на суперкомпьютере среду разработки нейросетей “ОКАС Кортифика”, разработанную здесь же, а затем показали в действии саму нейросеть, построенную на знании строения зрения человека. Попытаюсь объяснить в двух словах. Мы знаем беспилотные проекты у Google, у Tesla. Они построены на дип лёрнинге (англ. deep learning — “глубокое обучение”. — “Эксперт”): для того, чтобы автомобиль сам начал ездить, надо 10–20 тысяч изображений. Причем бывает, что перед тем, как Google-автомобиль проезжает, перед ним едут два трейлера, которые снимают всю информацию с местности посредством всяких датчиков. У наших ребят изображений не 20 тысяч, а порядка 500, что сокращает стоимость самой системы и затраты на ее эксплуатацию.
«Во всем мире существует только две нейросети, — рассказывает Филиппов. — Это конволюционные сети, которые распознают образы, или сверточные, потому что они как бы сворачивают группу пикселей в одну линию. Мы сейчас закончили такую же систему. У нас десять дней идут испытания, и мы пока не можем заставить сетку ошибиться в узнавании человека. Я вынужден фиксировать распознавание 100 процентов. Facebook, Amazon и все остальные используют подобную же. Вторая архитектура еще более глупая. Она просто смотрит статистику — какое слово за каким шло и предсказывает вероятность. Мы у себя развиваем еще одну — основанную на моделировании кортикальной колонки мозга. Мы начали работать еще с 2000-х годов».
Соучредителем новой компании выступило СП «Роснано» и «Т-платформ», которым Филиппов отдал 8% долей за первые 10 млн рублей инвестиций. Второй раунд финансирования прошел с участием Сбербанка, после которого ученый выкупил пакет у «Роснано».
Индустриальные парки
Тюмень за последние полтора года умудрилась создать четыре индустриальных парка, в которых планируется построить 135 заводов из 13 различных отраслей промышленности. Самый близкий к городу — парк Боровский — запушен только в этом году, но заполнен уже на 60%. Стоимость аренды — смешные 311 рублей за гектар в месяц (можно сказать, даром). Резидентам также предоставляются налоговые льготы. Из размещенных заводов два все же для нефтянки — например, «Прибор» будет делать измерительные приборы, а другой строящийся завод — «Сибурмаш» — будет делать по заказу Schlumberger оборудование для бурения — блокера для разрыва пластов и запорное оборудование. Как рассказал заместитель генерального директора компании Юрий Балашов, контролирующий работу на площадке, «санкции сильно подстегнули к активному импортозамещению. Нефтеводонабухающие блокера, которые мы здесь будем производить мы сейчас покупаем за границей»
Два других участника парка занимаются грибами: один выращиванием, другой — переработкой. Причем тот, кто выращивает, затем и производство компоста сделает, на котором грибы будут расти. «Компостное производство сюда нельзя ставить, потому что оно пахнущее. Я думаю, что поставим возле птицефабрики Боровской. Будем использовать то, что им не нужно: помет. Сначала хотели все здесь разместить, но по санитарным требованиям не прошли», — рассказывает директор компании «Рост Гриб» Ксения Лисовиченко. Производственный комплекс заместит импорт, причем некачественный. Как пояснила Ксения, в Европе при выращивании грибов используют химикаты: «А почему их шампиньоны лежат месяц на прилавках?»
Андрей Саносян показал мне все крупные действующие промышленные предприятия, и большинство из них оказались производителями оборудования для нефтянки: Bentec, Baker Hughes, Schlumberger, «Абсолют», KCA Deutag. Но были исключения. «С Baker Hughes мы начали упражняться в 2011 году. Я сам их везде возил, показывал. Тоже самое с Knauf, с “Абсолютом”. “Шатттдекор” — это бывший завод, который принадлежал “Газпрому”. Директор сбежал, у него даже кофеварки на столе остались. А завод встал. Делает меланиновые флеш-пленки для мебели. Практически монополист на мировом рынке. А это “Энерготехсервис”. Делают газопоршневые установки», — вел экскурсию Андрей.
Самым интересным из увиденных промышленных проектов мне показался «Агрохит» — производство сушилок для продуктов АПК, в основном зерновых. Сергей Афонин, придумавший новую технологию сушки, смастерил устройство, которое на порядок эффективнее существующих на рынке импортных агрегатов. Они в несколько раз легче, значительно быстрее, в разы дешевле (в том числе в эксплуатации) и безопаснее, поскольку используют не огонь, а инфракрасное излучение. При этом в линейке есть установки разной производительности — от маленьких сушилок для мелких фермерских хозяйств до больших систем для агрокомпаний. Сегодня же фермерам приходится вовсе обходиться без сушилок и обращаться за такой услугой в крупные хозяйства. «Средняя стоимость просушки по традиционной технологии — примерно 350 рублей за тонну, у нас 50–80 рублей. При этом маленьких сушилок отечественных нет, только дорогие импортные. Моя сушилка производительностью пять тонн в час стоит 2,7 миллиона, а импортная с такой же производительностью — четыре миллиона. И себестоимость там ближе к 500 рублей в час.
Медицинский кластер
В Тюмени, что неожиданно для небольшого города, есть научный медицинский центр высочайшего класса, известный во всем мире как один из лучших центров нейрохирургии: Федеральный нейрохирургический центр. Он вышел на второе место в мире по количеству операций — пять тысяч в год. Сегодня 93% детей в России в сложных случаях оперируются в Тюмени. Главный врач центра Альберт Суфианов много лет работал в Японии. Еще будучи студентом, он написал в Японию известному светиле, тот пригласил его на учебу. Он набрал солонины-свинины и уехал туда. Два месяца сидел на солонине, потом собирался домой. Его оформили на ставку, и следующие пятнадцать лет он проработал в Японии, дорос до главного врача крупной клиники. В Россию его сманила министр здравоохранения Вероника Скворцова. Абсолютный подвижник, уникальный техник, входит в топ-100 нейрохирургов мира. Благодаря ему тюменский центр нейрохирургии считается лучшим в мире местом с точки зрения доступа к мозгу, здесь проводится 800 имплантаций электродов в голову в год, из которых порядка 300 — иностранцам из десятков стран мира. На стажировку к Альберту стоит очередь из иностранных специалистов-нейрохирургов на несколько лет вперед (20 человек ежегодно стажируется). Вообще, медицинские планы у тюменских властей грандиозные. За несколько лет они планируют открыть еще пять клинических центров, а также наладить разработку и производство медицинского оборудования на 12 предприятиях.
«Как получается? Надо, чтобы все этим занимались, - говорит Андрей Саносян. — Если у тебя взятки вымогают в федеральных структурах, налоговая начинает душить, то работать никто не будет. Конечно, у нас не Татарстан, где даже федеральные институты подчиняются губернатору. Нам приходится уговаривать, договариваться. Надо было Baker Hughes, чтобы ему объект зарегистрировали быстрее, а нужна экспертиза. На двадцать девятый день выдают замечание, запятая не там. И еще двадцать девять дней. Я звоню руководителю Росреестра: “Это же инвестиционный проект. Логику включи. Мы же из этих денег зарплату получаем, жены, дети вроде как не голодают…”»
