Минпромторг практически завершил разработку стратегии развития лесного комплекса до 2030 года, осенью она должна быть внесена на обсуждение в правительство. Один из ключевых целевых индикаторов стратегии — рост объемов выработки целлюлозы, в стратегии четко обозначен приоритет инвестирования в новые целлюлозно-бумажные производства. Сейчас Россия «варит» 8,2 млн тонн целлюлозы. По мнению чиновников, исходя из имеющегося природного ресурса у нас есть потенциал увеличения объемов более чем в два раза — на 11,5 млн тонн, в том числе на существующих площадках — на 3,4 млн тонн. Однако участники рынка считают, что в нынешних условиях этот потенциал не может быть реализован.
Бумажные проекты
Минпромторг надеется, что в ближайшие годы в стране появятся три-четыре новых ЦБК в расчете на рост мирового спроса на хвойную и лиственную целлюлозу и в этих проектах примут участие партнеры из стран АТЭС.
Как часть лесопромышленных кластеров целлюлозные заводы очень важны, потому что могут перерабатывать низкосортную древесину. В многолесных регионах Сибири и Дальнего Востока в лесах остаются миллионы кубометров этого материала, на который нет спроса, констатируют в Рослесхозе. Вывозятся в основном качественные сортименты, такие как пиловочник и фанерный кряж.
В последнее десятилетие правительство пытается стимулировать переработку древесины внутри страны, в том числе в целлюлозу, вводя высокие экспортные пошлины на вывоз необработанной древесины и поддерживая переработчиков. В результате, как утверждают в Рослесхозе, стабилизировался объем леса-кругляка, отправляемого на экспорт. «Гнать кругляк на экспорт — это уже дело прошлое, — говорит Игорь Новоселов, независимый аналитик ЛПК. — Хотя объем экспорта довольно большой, 19–21 миллион кубометров, но часто это лес, который не находит спроса внутри страны, а за рубежом его готовы покупать и перерабатывать. Есть исключения: дефицитный и востребованный фанерный кряж в СЗФО экспортируют финнам».
По данным Segezha Group, одного из крупнейших лесопромышленников, за последние семь лет экспорт из России круглого леса на рынки стран АТР сократился вдвое, при этом экспорт, к примеру, пиломатериалов вырос в 1,7 раза.
Основные мощности целлюлозно-бумажной промышленности находятся на северо-западе европейской части России и в южных районах Сибири. С начала 1990-х ведущие предприятия отрасли провели масштабные реконструкции, что позволило, по оценкам Минпромторга, увеличить производственные мощности на 30%. С 2012 года объем производства целлюлозы в стране вырос на 7%. Одним из крупнейших проектов со времен СССР стала модернизация двух комбинатов группы «Илим», в Братске и Коряжме, в которую было вложено 2 млрд долларов.
Но ни одного нового комбината за последние сорок лет построено не было. Крупные интегрированные комбинаты — это сложные проекты, для которых нелегко найти площадки с хорошей лесосырьевой базой, транспортной инфраструктурой и приемлемой по цене энергией. «Несмотря на огромную территорию России, таких площадок оказалось не так уж много», — отмечает Юрий Лахтиков, председатель правления РАО «Бумпром».
Имеет смысл строить новые перерабатывающие мощности в восточных регионах. Например, в Красноярском крае, где целлюлозных производств нет. Там, а также в Иркутской области и на Дальнем Востоке новые заводы необходимы, считает Игорь Новоселов.
В Красноярском крае в последнее время заявлялись целых четыре проекта строительства ЦБК. Такие намерения выражали Внешэкономбанк, «Сибирский лес», Русская лесная группа. Кроме того, Segezha Group, которая в прошлом году приобрела Лесосибирский ЛДК № 1, крупнейший лесопильный завод в России, заявляет, что намерена построить целлюлозный комбинат на базе ЛЛДК №1 с объемом инвестиций более 900 млн евро и обеспечить выпуск не менее 500 тыс. тонн товарной целлюлозы. Но точных сроков реализации проекта компания не называет. Она ищет китайских инвесторов и уже заключила соглашение о стратегическом партнерстве с китайской корпорацией инжиниринга САМСЕ.
Вряд ли в Красноярском крае будет построено четыре завода. «Построить ЦБК — значит выкинуть на рынок огромное количество продукта, — говорит президент Segezha Group Камиль Закиров. — Поэтому если кто-то возьмет старт раньше нас и мы увидим, что это реальная стройка, то скорректируем свои планы».
Игорь Новоселов называет восемь наиболее актуальных проектов строительства новых ЦБК, уточняя, что все их корректно называть не ЦБК, а целлюлозными заводами, так как они ориентированы на выпуск товарной целлюлозы, а не конечного продукта — картона, бумаги и проч. По его данным, ближе всех подошел к стадии реализации Амазарский целлюлозно-бумажный комбинат (Забайкальский край), рассчитанный на выпуск 230 тыс. тонн в год. На объект уже завозят оборудование. Этот проект делается полностью на деньги китайского инвестора.
Новые проекты в целлюлозно-бумажной промышленности будут ориентированы на зарубежные рынки, скорее всего, на все 100%, считает Новоселов. По его оценкам, мировой спрос на целлюлозу увеличивается ежегодно на 2–3%.
Прежде всего, в мире растет спрос на хвойную сульфатную беленую целлюлозу, которая остается самой рентабельной, основные рынки сбыта находятся в Юго-Восточной Азии. Китай и другие страны ЮВА к 2030 году могут увеличить ее импорт на 10 млн тонн. «При столь масштабном гарантированном сбыте только Россия и Канада могут обеспечить прирост предложения, — говорит Камиль Закиров. — Европейские производители вряд ли способны обеспечить сопоставимый рост производства хвойной целлюлозы. Мы это учитываем».
Что касается внутреннего рынка, то в целом уровень спроса на целлюлозу не очень высок и отчасти сдерживает активное развитие производств глубоких переделов из бумаги и картона, сказано в стратегии Минпромторга. Внутреннее потребление целлюлозы в России на 30–50% ниже, чем в странах со сходными значениями ВВП на душу населения.
«Российский рынок с точки зрения потребления продукции целлюлозно-бумажной промышленности — лишь порядка семи миллионов тонн в год из глобальных 450 миллионов тонн, — комментирует Ксения Соснина, гендиректор АО “Группа Илим”. — Половина мирового рынка потребления приходится на страны Азии и около 20 процентов — на Европу».
Но сегменты с потенциалом роста на рынке есть, они увеличиваются даже при скромном увеличении покупательской способности, отмечает Соснина: это санитарно-гигиенические изделия (СГИ), упаковочные картон и бумага, макулатурный картон. В этой сфере есть возможности для импортозамещения. По данным Рослесхоза, в прошлом году в Россию было ввезено древесины и изделий из нее на 3,4 млрд долларов, и примерно две трети импорта в стоимостном выражении пришлось на бумагу и картон. Что касается сегмента СГИ, то здесь доля импорта за последние шесть лет снизилась с 53 до 8%. Кроме того, у нас развивается производство высококачественной бумаги. Например, в 2012 году в России отсутствовало производство мелованных бумаг и картона, а в 2016 году их было произведено 100 тыс. тонн. Падает только производство и внутреннее потребление газетной бумаги.
Срубил? Посади!
Причин, по которым новые проекты целлюлозно-бумажной промышленности так тяжело реализуются, множество. Одна из главных — отсутствие инфраструктуры во многих отдаленных от городов лесистых районах. Никакой частный инвестор такие вложения не потянет. Тем более что и строительство самого ЦБК тоже влетит в копеечку: стоимость проекта — от миллиарда евро, три-четыре года на строительство и не менее десяти лет на возврат инвестиций. В то же время построить лесопильный завод средних для отрасли масштабов, который окупится в два раза быстрее, стоит пять миллиардов рублей, рассказывает Игорь Новоселов.
В то же время на рынке есть мнение, что планы увеличить производство целлюлозы не могут быть реализованы, поскольку нет нужного объема доступных лесных ресурсов, чтобы обеспечить сырьем несколько новых ЦБК. Такой позиции придерживается, к примеру, часть экологов. По их мнению, стратегия Минпромторга не предусматривает конкретных инструментов решения этой проблемы и носит скорее декларативный характер, как и предшествующая ей, утвержденная в 2008 году (на период до 2020 года) и по сути ничего не изменившая в лесном комплексе.
В отдельных регионах дефицит леса действительно ощущается, говорит Юрий Лахтиков, например в Карелии, где действуют два крупных ЦБК, в Кондопоге и Сегеже, и целлюлозный завод в Питкяранте. «При этом значительные объемы древесного сырья в виде пиломатериалов, щепы, топливной древесины экспортируются из Карелии в соседнюю Финляндию, — говорит Лахтиков. — Похожая ситуация сложилась в Архангельской области и в некоторых других регионах».
Игорь Новоселов называет основной проблемой ЛПК сокращение объемов доступного для экономически эффективного освоения качественного леса. В идеале сырьевой базой для новых крупных ЦБК должны быть территории с интенсивным лесным хозяйством или лесные плантации, а никак не дикие леса. А мы пока идем скорее экстенсивным путем: «Расстояние, на которое приходится углубляться в лес, в отдельных случаях уже достигает четырехсот-пятисот километров, лесопромышленники несут невообразимые затраты. Но эту глобальную проблему невозможно быстро решить. Финны, например, выстраивали систему интенсивного лесопользования восемьдесят лет».
В России, как следует из данных Минпромторга, начиная с 2010 года площадь лесных рубок превышает площадь лесов, где осуществляется лесовосстановление. За 2010–2015 годы накопленная площадь невосстановленных вырубок — около миллиона гектаров. В стратегии развития лесного комплекса до 2030 года прописаны принципы устойчивого управления лесами, в том числе на базе интенсивного лесовосстановления с использованием плантационного лесоводства — но скорее лишь как целевой показатель. Вопрос, как его достичь, конечно, остается. Интенсификации лесного хозяйства в стратегии уделяется большое внимание, говорит Юрий Лахтиков; кроме того, сейчас ведется ее дополнительная проработка, с тем чтобы увязать вопросы интенсивного устойчивого лесопользования с повышением эффективности лесопромышленного комплекса.
По мнению участников рынка, обсуждаемая стратегия, при всех ее недостатках, — первая за последние двадцать пять лет попытка построить модель эффективного развития лесного комплекса. Однако для ее практической реализации государству придется предпринять серьезные усилия.
