Британский нейрохирург Генри Марш в книге «Не навреди. Истории о жизни, смерти и нейрохирургии» поразил откровенностью высказываний о сложности выбора, с которым ежедневно приходится сталкиваться врачу в профессиональной деятельности, и об ошибках, которые тот неизбежно совершает, цена которым — человеческая жизнь. Недавно на русском языке вышла новая книга Марша — «Призвание. О выборе, долге и нейрохирургии» «Эксперт» поговорил с доктором Маршем о том, нужно ли пациентам знать, что на самом деле думает о них врач и что он переживает во время операций.

— Обычным людям свойственно не задумываться о болезни, для них болезнь — это случайность. Как врачи относятся к болезням, зная, насколько хрупок человеческий организм?

— Когда ты молодой доктор, ты приучаешь себя думать о болезни как о чем-то, что происходит только с пациентами, но не с тобой. Но когда ты становишься старше, как я, то теряешь эту самоуверенность. Мне сейчас шестьдесят семь, я чувствую себя хорошо, но я все равно рано или позже стану пациентом. И я знаю огромное количество болезней, которыми могу заболеть. Я бегаю и занимаюсь спортом каждый день, бросил курить много лет назад — в общем, стараюсь заботиться о своем здоровье.

— С точки зрения пациента, как бы ни совершенствовалась медицина, на смену одной трудноизлечимой болезни приходит другая. А что приносит с собой прогресс с точки зрения врача?

— Не только для пациентов, но и для докторов интернет стал большим подспорьем. Сейчас легче идти в ногу с медицинским прогрессом. Но всегда есть риски, есть хорошие и плохие вещи, которые могут случиться и во время операций, и если не прооперировать. И всегда надо выбирать. Теперь это становится сложнее, и вот почему: пациенты становятся все старше и старше, поэтому и принимать решения становится все сложнее. Много стало пациентов в возрасте восьмидесяти и даже девяноста лет. Большая проблема в Америке и Европе, когда врачи делают не совсем необходимые операции, потому что трудно понять, когда остановиться. Из-за этого расходы на здравоохранение тоже растут.

— Есть ли что-то важное, что каждый человек должен осознать перед смертью?

— Что ты хочешь оставить после себя? Чем ты хочешь запомниться другим? Это главный вопрос, на который надо ответить перед смертью. Не только своим друзьям и семье. Как доктор, я, например, очень горжусь тем, что передаю свой опыт другим врачам в Англии, Америке, Украине и других странах. Это как в пословице: нужно научить ловить рыбу, а не ловить другому рыбу каждый день. Эта чудесно — учить новое поколение врачей, как обращаться с пациентами. Для меня это очень важная часть работы доктора. На мой взгляд, в подготовке врачей много проблем, в том числе отсутствие передачи опыта.

— В чем ценность человеческой жизни?

— Смысл моей работы — ценность жизни моих пациентов. Мне важно не только сохранять жизнь, но и облегчить страдания. Я бы вообще не говорил о смысле жизни. Я бы говорил о вещах, которые придают жизни смысл. Мне кажется, главное счастье в жизни — делать других людей счастливыми. Мы же очень социальные существа. То, как ты делаешь людей счастливыми, зависит от окружения, конечно.

— Как врач переживает ошибки в своей профессиональной деятельности?

— Если ты не переживаешь из-за своей ошибки, ты плохой доктор. Да, конечно, ты чувствуешь себя плохо в такой момент, в первую очередь нужно подумать о пациенте и о его семье — как объяснить им, что случилось. Это очень сложно, но нужно говорить правду. Во второй книге я об этом пишу. Даже если это не твоя ошибка, все равно это очень сложный момент. Второй вопрос: как сделать так, чтобы ошибка не повторялась, какой вынести урок из случившегося? Нельзя просто загнать мысли об ошибке под ковер и идти дальше. Если ошибка тебя не волнует, ты не приложишь усилий, чтобы ее не допускать. И очень важно, чтобы можно было разобрать случившееся с коллегами. Важно работать бок о бок с такими коллегами, которые поддержат в такой ситуации, с кем можно ее обсудить.

— Что в процессе операции для вас важнее: совершенство исполнения или желание вылечить пациента?

— Делать операции не самое сложное. Главное, принять правильное решение, хорошо знать болезнь и уметь посмотреть на ситуацию глазами пациента. Нужна эмпатия.

— Насколько врачам трудно уходить на пенсию?

— Для меня уйти на пенсию было очень трудно. Я привык работать шесть дней в неделю хотя бы по десять часов в день. И не привык, что у меня есть свободное время. Не так уж я этому и рад. Я хочу работать, я и сейчас работаю.

— Это свойственно всем врачам?

— Нет. Думаю, это я такой. Я как та собака, что крутится, пытаясь поймать собственный хвост. Если я не работаю постоянно, я начинаю плохо себя чувствовать. Поэтому я стараюсь загрузить себя работой. Но мы, врачи, конечно, очень прирастаем к своему месту работы. Лечение пациентов затягивает. Это очень интенсивная работа, которая держит тебя в тонусе. Ты постоянно смотришь на мозг через микроскоп, и это обладает каким-то необъяснимым очарованием.

— Будучи врачом, вы восхищаетесь совершенством человеческого тела как очень сложного механизма или, скорее, обращаете внимание на его недостатки?

— Если бы наше тело было совершенным, нам не нужны бы были врачи. Но мне кажется, что человеческий мозг — это одна из самых потрясающих, одна из самых сложных вещей в нашей Вселенной. Чем больше я читаю профессиональной литературы о мозге, тем больше я им восхищаюсь. Да, мы все болеем и в конце концов умираем, но мозг, процесс мышления — это что-то экстраординарное. Мы еще столько всего не знаем о мозге! Как появляется осознание себя в этом — это вообще одна из величайших загадок, на уровне теории Большого взрываю

— Что для вас так и осталось загадкой?

— Ой, этих загадок очень много, я постоянно сталкиваюсь с тем, что чего-то еще не знаю о мозге! И сам факт, что мы до сих пор мало знаем о мозге, меня тоже потрясает и восхищает.

— В какой период врачебной деятельности вы были на пике формы?

— Это достаточно сложный вопрос. Десять-пятнадцать лет назад я проводил операции шесть-семь дней в неделю. Но наша работа не столько операции, сколько принятие решений и общение с пациентами. Да, пятнадцать лет назад я был ловчее и быстрее, но сейчас я лучше разбираюсь в принятии решений. В том числе в том, когда операцию проводить не стоит. В Англии три месяца нужно учиться оперировать, три года — учиться понимать, когда надо проводить операцию, и сорок лет — чтобы научиться понимать, когда операцию проводить не надо.

— Когда врач сам начинает болеть, насколько эмоционально он переживает период беспомощности и зависимости от других врачей?

— В английском есть поговорка: «Незнание — опасная вещь». Это то, что я говорю своим пациентам. Но в то же время знать все слишком хорошо иногда даже опаснее. Когда доктора болеют, им еще хуже, чем обычным пациентам. Во-первых, они знают, что лечение может пойти не так. Во-вторых, они лучше других понимают, что их врачи — тоже люди, а не боги. Когда ты врач, быть пациентом по-настоящему страшно.

— Как примириться с тем, что организм неизбежно изнашивается и стареет?

— Эти мысли очень трудно отодвинуть в сторону. Трудно не думать о смерти. Но лучше думать о чем-то другом, быть занятым.

— Зачем нужно было дезавуировать образ врача?

— Для меня важно быть честным, чтобы другие доктора сами себя понимали лучше, в том числе тот факт, что все доктора проходят через это. Чтобы меньше страдали психологически и меньше боялись. Пациенты не дураки, и перед операцией каждый пациент переживает. Не думаю, что моя книга их еще больше напугает. Зато она поможет понять врачей и больше им доверять. Я сыт по горло случаями, когда врача поднимают на недостижимую высоту в глазах пациентов, а самих больных принижают, будто они ничего не понимают. Я за равноправные отношения пациента и врача.