Ангела Меркель готовится в четвертый раз возглавить немецкое правительство. За мощными плечами железной бундесканцлерин двенадцать лет руководства сильнейшей страной Евросоюза, впереди, пророчат социологи, еще четыре года немецкой стабильности и основательности. Интрига на выборах умерла еще весной, политическая апатия так и не была преодолена в ходе кампании, главные соперники так и не доказали наличия существенных идеологических разногласий в своих программах. Отсутствие разнообразия привело к повышенному интересу избирателей к немейнстримным и даже радикальным партиям — разве что здесь стоит ожидать сюрпризов. Правда, только шесть партий из 48 участвующих в выборах в Бундестаг сумеют преодолеть пятипроцентный барьер.
Вместе с тем нынешнее голосование должно выдать немецким властям мандат на проведение болезненных реформ как внутри Германии, так и в единой Европе.
Перспективы большой коалиции
«Народные партии» — так в Германии называют христианских демократов (ХДС) и социал-демократов (СДПГ) — традиционно получают на выборах основную часть голосов. Обычно они сменяют друг друга в качестве основы правящей коалиции. Но после прошлых выборов в 2013 году решили объединиться и образовать «большую коалицию». В итоге соратники-соперники четыре года делили ответственность за все происходящее в стране.
Конечно, первенство в коалиции было за христианскими демократами и их лидером — канцлером Ангелой Меркель, что в этой кампании сыграло злую шутку с СДПГ. Критиковать правительство социал-демократы не могут — хоть и на вторых ролях, но ведь сами управляли страной. По сути, единственным эксклюзивом их предвыборной программы оказался успешный закон о минимальной оплате труда.
Остальные успехи прошлого четырехлетия прочно ассоциируются с Меркель: бездефицитный бюджет, безработица ниже 6%, ожидаемый рост ВВП в текущем году — 1,6%. Нельзя забыть и ключевую роль бундесканцлерин в спасении зоны евро от последствий казавшегося неизбежным дефолта Греции. И «спасение» Евросоюза от Турции, страны с кардинально иными политическими и духовными ценностями.
Большой личный успех политика Меркель — сдвиг ХДС от традиционного консерватизма к правому центру, то, что в Германии называют «социал-демократизацией» ХДС. Она включила в свою программу и реализовала такие пункты, как, например, выдачу пособий для малолетних детей или помощь молодым семьям в приобретении жилья. Результат — рост электоральной базы.
Впрочем, к началу 2017 года немецкие социологи заметили «усталость» избирателей от Меркель, от ее безальтернативности. В это же время социал-демократы выбрали главой партии и кандидатом на пост канцлера экс-председателя Европарламента Мартина Шульца. По данным германской социологической службы Infratest Dimap, в январе за Шульца на выборах канцлера готовы были проголосовать 41% избирателей — столько же, сколько за Меркель.
При этом 65% немцев не понимали, за какую политику выступает Шульц. И к маю кандидат от СДПГ наговорил столько популистских глупостей, что разрыв в рейтинге Шульца и Меркель составил от 14 до 18% в пользу бундесканцлерин.
И все же «обе народные партии наберут на один-два процента меньше голосов по сравнению с 2013 годом», — считает руководитель Центра германских исследований Института Европы РАН Владислав Белов. По его мнению, «повторение прежнего коалиционного варианта (при старшинстве христианских демократов) стратегически нежелательно для СДПГ — ее обновление и возвращение симпатий избирателей возможны только в случае перехода в оппозицию».
Понимают это и в руководстве СДПГ. Мартин Шульц уже заявил, что в коалицию с Ангелой Меркель он не вступит. Нынешний министр иностранных дел социал-демократ Зигмар Габриэль тоже называет такой союз бессмысленным. Тем не менее немало немецких политологов считают, что ради сохранения стабильности и в самой Германии, и в Евросоюзе СДПГ, как ответственная партия, пойдет на новую «большую коалицию». Потому что стабильность для немецкого бюргера — безусловный приоритет. А Ангела Меркель — символ этой стабильности: Двенадцать лет у власти и в перспективе еще четыре года. И никто не протестует из-за якобы попранной демократии.
Перспектива коалиций
Избирательный блок Меркель ХДС/ХСС, по прогнозам социологов, набирает 40% голосов. СДПГ — примерно 25%. 35% голосов остается четверке «малых партий». Именно их голоса в бундестаге, их готовность образовать коалицию в качестве младшего, но многое решающего партнера определит не только конфигурацию власти и оппозиции в немецком парламенте, но и состав правительства Германии. А значит, и очень многое в Европе и мире.
Сами «малые партии» переживают не лучшие времена. У «Зеленых» большие проблемы с лидерством, а без яркой личности во главе хороший результат невозможен. Либералы из Свободной демпартии (СвДП)? Сегодня это типичная вождистская партия. «Левые» более всего озабочены оттягиванием избирателей у СДПГ на востоке страны, в бывшей ГДР. Рейтинг нерукопожатной в германском политикуме ультрапатриотичной «Альтернативы для Германии» (АдГ) со снижением остроты миграционного кризиса упал ниже 10%.
СвДП обычно образует коалицию с ХДС/ХСС. Но даже вдвоем им не набрать в бундестаге половины мандатов. Нужен третий. АдГ практически исключена. Левые значительно ближе к СДПГ. Остаются только «Зеленые». И сразу возникает вопрос о жизнеспособности такого триумвирата при существующих разногласиях, хотя бы только между СвДП и «Зелеными». Одно только требование «Зеленых» запретить двигатели внутреннего сгорания к 2030 году чего стоит. И как оно аукнется германской автомобильной промышленности? СвДП тот еще подарок: программные цели партии — принятие закона об обязательной интеграции мигрантов и лоббирование интересов лиц нетрадиционной сексуальной ориентации.
Между тем главные электоральные требования немцев, обеспечивающие победу Меркель и ХДС/ХСС, — сохранение привычного благополучия при категорическом нежелании делиться этим благополучием ни внутри ЕС, ни за его пределами.
Немцы всячески оттягивают публичное признание неизбежности трудных реформ в ближайшие пятнадцать-двадцать лет. Для их реализации необходима сильная, консолидированная власть. Это в первую очередь модернизация управленческой структуры государства и выполняемых им задач, изменение социальной системы с учетом демографических реалий, повышение мобильности и конкурентоспособности немецкой рабочей силы на мировом рынке труда. Интересно, что немецкие политики во главе с Меркель в пакет реформ ЕС закладывают максимально возможное количество немецких идей и разработок, чтобы через европейские примеры убедить немцев в безальтернативности аналогичных национальных реформ.
Таким образом, Евросоюз для Германии не только рынок, но и полигон для экспериментов. И большая часть политического класса Германии едина в необходимости сохранения Европейского союза.
В греческом зале
Выход Великобритании из Евросоюза — резонансное, но не жизненно опасное событие для ЕС: британцы входили в Евросоюз на особых условиях, сохраняя собственную валюту, законы, регулирующие островную экономику и рынок. Настоящей же угрозой для ЕС стал кризис в Греции, начавшийся в 2010 году и разросшийся до казавшегося неизбежным дефолта в 2015-м. Совокупный долг маленькой страны составлял 570 млрд долларов — сумма неподъемная к оплате даже для стран с развитой промышленностью.
Заинтересованные стороны ставили вопросы о выходе (или исключении) Греции из Евросоюза, о списании значительной части долга, его реструктуризации. В какой-то момент греки додумались вчинить своему главному кредитору, Германии, иск с требованием возвратить долг, взятый Гитлером почти восемьдесят лет назад, да еще с процентами — в Афинах насчитали к возврату 11 млрд евро. Похоже, греческое руководство взяло пример с экс-президента Грузии Звиада Гамсахурдия, направившего летом 1991 года своему греческому коллеге письмо с требованием вернуть грузинам похищенный древними греками во главе с международным террористом Ясоном золотой запас страны «золотое руно» с набежавшими процентами.
Ситуацию с греческим кризисом обострили до предела парламентские выборы в Греции, на которых победили левые радикалы во главе с казавшимся безбашенным популистом Алексисом Ципрасом. В качестве премьер-министра Ципрас первым делом приехал в Москву, надеясь, что что-нибудь да перепадет от России. И, конечно, желая пошантажировать ЕС и лично фрау Меркель.
Но Меркель сразу обозначила позицию Германии по Греции: любая финансовая уступка этой стране представляется опасным политическим шагом. В то же время нельзя было допустить дефолта Греции: банкротство и выход Греции из еврозоны (Grexit) могли дестабилизировать всю европейскую финансовую систему. А потеря таких сумм гарантированно смело бы в политическое небытие любое правительство Германии. Для бундесканцлерин положение делала критическим схожая ситуация в экономиках всего юга Европы — в Италии, Испании, Португалии…
Ципрас оказался гораздо умнее, чем казалось. И продиктованные ему из Берлина условия спасения остатков греческой экономики и его, Ципраса, политической карьеры принял практически безоговорочно.
Методика спасения стала модельной для всех государств Евросоюза, погрязших в невозвратных, казалось бы, долгах. Был создан Европейский механизм стабильности (ESM), включающий Европейский фонд финансовой стабильности (EFSF) с капиталом 440 млрд евро, и Европейский механизм стабилизации (60 млрд евро). Эти европейские организации оказали финансовую помощь Греции и другим проблемным странам валютного блока во избежание их дефолта. Они держат уже порядка половины всего греческого государственного долга. Соответственно, Германия освободилась от значительной части греческого долга, распределив греческие долговые обязательства по всем европейским партнерам.
На начало 2016 года долг Греции составлял 321,3 млрд евро, или 180% ВВП. Для его обслуживания Греция получает кредиты в рамках программ помощи от группы международных кредиторов в обмен на жесткие реформы. Стороны договорились об основных принципах реструктуризации долга, чтобы расходы Греции на его обслуживание не превышали 15% ВВП до 2030 года и 20% ВВП — до 2060-го. Афины освобождены от долговых выплат странам еврозоны до 2040 года. Процентные ставки по их кредитам зафиксированы на уровне 1,5%. По оценкам МВФ, эти меры позволят снизить долговую нагрузку Греции вдвое к 2060 году, в противном случае долг страны к этому моменту может достичь 250% ВВП.
Одним из ключевых условий помощи Греции стал профицитный бюджет страны. В среднесрочной перспективе первичный профицит должен составлять 3,5% ВВП. Однако эксперты МВФ, также задействованного в спасении Греции, рассчитали, что профицит Греции снизится до 1,8% ВВП в 2017 году с 3,3% ВВП в 2016-м, а в 2018 году повысится только до 2% ВВП. Однако далекая от сантиментов директор-распорядитель Международного валютного фонда Кристин Лагард призвала сократить искусственный профицит бюджета Греции до более стабильных 1,5% ВВП, «чтобы создать налоговые возможности для лучшего таргетирования социальной помощи, стимулирования государственных инвестиций и снижения налогов для поддержки экономического роста». По мнению МВФ, жесткие условия европейцев для Греции не дадут экономике страны восстановиться после многолетнего кризиса. Но Меркель и сантименты несовместимы.
В итоге принимаемых мер за шесть месяцев 2017 года рост греческой экономики составил 0,8%, а по итогам года ожидается на уровне 2%, сообщил Ципрас. За первые четыре месяца 2017 года приток инвестиций составил 1,4 млрд евро. Темпы их роста исключительные. В соответствии с новым законом о развитии завершена оценка почти 800 новых инвестиционных проектов на сумму 2 млрд евро. Апробированная на Греции схема вывода из экономической катастрофы страны-преддефолтницы наверняка «светит» и другим южноевропейским странам.
Кстати, нынешняя эскалация сепаратизма в Каталонии, по мнению экспертов, стала следствием страха благополучной провинции-донора из-за проблемного бюджета Испании. Каталонцы резонно опасаются вместе со всей Испанией оказаться под капельницей с горькими греческими лекарствами оздоровления финансовой системы и экономики.
Спасти Грецию в составе объединенной Европы удалось. Но та же Меркель законопатила все щели для проникновения в Евросоюз Турции.
Турецкий гамбит
В последней четверти XIX века Германия добилась статуса главного союзника Турции. Берлин взялся за реорганизацию турецкой армии, получив взамен концессию на строительство Багдадской железной дороги. В послевоенном восстановлении Германии турецкие рабочие сыграли весьма значительную роль. Но следствием многовекового союзничества стало разрастание турецкой диаспоры в ФРГ более чем до трех миллионов человек. Большинство из них сохранили связи с Турцией.
Победив на выборах 2002 года, Партия справедливости и развития (ПСР) во главе с Реджепом Эрдоганом объявила о стремлении завершить затянувшийся процесс вступления в Евросоюз. В 2005 году возобновилась поэтапная адаптация Турции к правовым нормам Евросоюза. Но в сентябре 2007 года Меркель и французский президент Николя Саркози заблокировали проект. А Париж выдвинул условием возобновления переговоров о приеме признание Турцией геноцида армян в 1915 году.
Но иммиграционный кризис вынудил Меркель возобновить контакты с Эрдоганом. Восемнадцатого марта 2016 года стороны заключили сделку. Анкара перекрывает нелегальные пути притока беженцев в Европу. За это Турция должна получить до 2018 года шесть миллиардов евро. Кроме того, Евросоюз возобновляет переговорный процесс о членстве Турции и вводит с ней безвизовый режим.
Турция полностью выполнила взятые обязательства, пока не получив из Берлина ни цента. А Меркель на днях публично призналась, что «никогда не видела» Турцию в качестве члена ЕС. И что Турция «умопомрачительно удаляется от Европы».
Турецкие власти, в свою очередь, утверждают, что немцы скрывают у себя в стране боевиков Рабочей партии Курдистана, признанной Анкарой террористической организацией. Этапной в германо-турецких отношениях стала принятая бундестагом в июле 2016 года резолюция о признании геноцида армян. Как следствие, правительство Турции объявило нежелательными визиты немецких политиков на авиабазу НАТО «Инджирлик», где дислоцированы солдаты бундесвера, сняв этот запрет лишь на днях.
Шульц, кстати, обвинял Меркель в ошибках в миграционной политике. По его мнению, Германия, открыв границы для беженцев в 2015 году, подставила партнеров по Евросоюзу. Сами немцы приняли и разместили более миллиона беженцев. Остается только гадать, какие последствия вызвал бы отказ Эрдогана служить преградой для дальнейшего проникновения беженцев в Европу. Тем более в преддверие выборов.
Оттолкнув Эрдогана, Меркель фактически сделала безальтернативным для Турции союзничество с Россией. Йошка Фишер, экс-глава МИД Германии, считает, что изолированная, отчужденная, политически одинокая Турция — огромный риск для Европы. И ценное приобретение для России.
Русский вопрос
В терминологии германского канцлера, Крым аннексирован Россией, а «Малороссия» — отдельные районы Донецкой и Луганской областей — подверглась российской агрессии.
Впрочем, слова не страшны. Беда в утрате доверия между руководством двух ведущих европейских государств — России и Германии. Ангела Меркель была одним из инициаторов антироссийских экономических санкций. Но она же участвовала в переговорах в Минске и является одним из гарантов Минских соглашений. И наверняка давно поняла, что реализовать их практически невозможно: Порошенко не хочет ссориться с украинскими радикалами.
Сомнительно, чтобы Меркель, да и вся политическая элита Германии не понимали, что ни Путин, ни другие представители российского руководства просто не могли не откликнуться на складывавшуюся на Украине ситуацию. И если с Донецком и Луганском еще можно говорить о вариантах развития событий, то выступить против возвращения Крыма в состав России для Путина и его окружения — гарантированная политическая смерть. Но, заигравшись в санкционные игры, в Берлине упустили момент, когда набравший обороты конфликт попросту потерял управляемость и стал подконтролен корыстным интересам заокеанских политиков.
Отношения между США и Германией далеко не безоблачны. Берлин не скрывает заинтересованности в реанимации замороженного Трампом соглашения о трансатлантическом торговом партнерстве, обеспокоен намерением американского президента ограничить экспорт европейской стали и немецких автомобилей в США, надеется добиться положительного пересмотра непримиримой позиции по климатическому Парижскому соглашению.
Трамп резко критикует Германию за «агрессивную» торговую политику: экспорт Германии в США достиг 148 млрд долларов, импорт из США — 81 млрд, сальдо двусторонней торговли в 2016 году составило 67 млрд долларов в пользу Берлина. Прямые производственные инвестиции ФРГ в США в 2016 году (255,5 млрд долларов) более чем вдвое превышают американские инвестиции в ФРГ (108,1 млрд), а оборот филиалов немецких компаний в США (466,4 млрд долларов) на треть больше оборота филиалов американских компаний в ФРГ (365,5 млрд).
В отличие от США, которые имеют хронический дефицит внешней торговли (502 млрд долларов в 2016 году), платежного баланса по счету текущих операций (469 млрд), госбюджета (4,4% ВВП), ФРГ по всем этим показателям на протяжении многих лет поддерживает профицит (соответственно, 295 млрд долларов, 294,3 млрд, 0,8% ВВП).
Именно растущее экономическое превосходство ФРГ лежит в основе нарастающих разногласий между Трампом и Меркель. Пожалуй, единственное конкурентное преимущество американской промышленности перед немецкой — наличие собственных дешевых энергоресурсов. Поэтому принятый в июле 2017 года в США закон об ужесточении санкций в отношении России бьет не только по нашей стране, но и по европейской и прежде всего германской промышленности. По новым правилам правительство США может оштрафовать иностранные компании, если те участвуют в проектах, связанных с инвестированием, обслуживанием, изготовлением оборудования для российских трубопроводов. В особенности это касается проекта «Северный поток — 2», который должен будет поставлять газ из России в Европу.
Федеральное правительство Германии выступило против экстерриториальных санкций, которые могут воздействовать на третьи страны. А Ангела Меркель заявила, что Европа больше не может полагаться на США и должна «взять свою судьбу в собственные руки».
Германское бизнес-сообщество против применения санкций в качестве политического инструмента: в опросе, совместно проведенном Российско-германской внешнеторговой палатой и Восточным комитетом германской экономики, 91% представителей немецких компаний высказались против санкций.
Несмотря на санкции, инвестиции немецких компаний в Россию за последние месяцы даже начали расти. В мае открыл завод изготовитель электронных компонентов Phoenix Contact. Liebherr, производитель строительных машин, в июне открыл в Кемеровской области новый, уже третий в России ремонтно-складской комплекс. Компания Viessmann, производитель отопительных систем, открыла в Липецке завод по производству отопительных котлов, инвестировав 22 млн евро. Daimler начинает строительство нового завода Mercedes-Benz в Московской области. Производитель лекарственных средств Bionorica планирует строительство фармацевтического комплекса в Воронеже. На днях откроется завод производителя средств измерений Wika Mera в Москве.
Россия жизненно заинтересована в продолжении сотрудничества со своим вторым после Китая внешнеторговым партнером. И потому должна быть удовлетворена уверенной победой Меркель на выборах.
