Еще в марте этого года «Стейдж Энтертейнмент Россия» — на тот момент главный поставщик мюзиклов на московский рынок театральных развлечений — неожиданно заявила, что «в новых предлагаемых обстоятельствах компания решила временно сосредоточить творческие и финансовые ресурсы на одной постановке в Московском дворце молодежи». В «России» «Стейдж» поставила и демонстрировала сезон за сезоном в режиме ежедневного проката мюзиклы «Русалочка», «Чикаго», «Красавица и Чудовище», «Поющие под дождем» и «Золушка». Казалось, что так будет всегда. Но возникли те самые «предлагаемые обстоятельства» — какие именно, можно только догадываться. Первое, что стоит предположить, — изменившийся курс доллара, который не мог не сказаться на доходности мюзиклов, и, вероятно, она перестала устраивать западных акционеров «Стейдж», прежде всего ее основателя — голландца Йопа ван ден Энде. И если до какого-то момента феноменальная популярность «Призрака оперы», скорее всего, сглаживала негативное воздействие экономических неурядиц (сборы мюзикла достигли рекордных для российской индустрии развлечений двух миллиардов рублей), то успеха последующих за ним постановок — «Золушки» и «Бала вампиров» — оказалось недостаточно.

Московский театр мюзикла появился в тот же самый год, когда «Стейдж» обосновалась в центре Москвы. Их основной локацией стал ДК имени Горбунова. За пределами Садового кольца театр поставил шесть мюзиклов: «Времена не выбирают», «Растратчики», «Жизнь прекрасна!», «Все о Золушке», «Преступление и наказание» и «Принцесса цирка». В отличие от «Стейдж», имеющей возможность выбирать для постановки уже наилучшим образом зарекомендовавшие себя на Бродвее и в Вест-Энде проекты, Московский театр мюзикла (МТМ) представлял зрителю оригинальные спектакли, которые можно было увидеть только на его сцене и больше нигде. При этом постановщики МТМ равнялись на стандарты, заданные «Стейдж», понимая: сюда приходит зритель, чье сознание уже прокручено через «машину» западных мюзиклов, то есть с четким представлением о том, как должен выглядеть современный музыкальный театр. Глава «Стейдж Энтертейнмент» Дмитрий Богачев в интервью журналу «Эксперт» в начале этого года указывал на очевидные преимущества коммерческого театра без постоянной труппы, работающего в режиме ежедневного проката: они могут работать именно с теми артистами, которые подходят для той или иной роли. Кроме того, только у них звук настроен идеальным образом — просто потому, что они это делают долго, тщательно и один раз.

Но в прошлом году МТМ совершил настоящий прорыв, поставив свой шедевр, которым и открыл сезон в «России». Для этого театру пришлось обратиться к творчеству Имре Кальмана почти столетней давности, взяв за основу не первоначальное либретто (в нем действие происходит в России, где под маской Мистера Икс скрывается человек по имени Федор Палинский), а его русскую киноверсию 1958 года. Там он фигурирует под именем Этьена Вердье в каноническом исполнении Георга Отса. Один из исполнителей в новейшей версии оперетты Имре Кальмана — Максим Заусалин, он пел на открытии театра на новой сцене. Именно на нем сфокусировано внимание аудитории, потому что можно забыть перипетии сюжета «Принцессы цирка» или пикировки Каролины Бонвиль со своим слугой Пеликаном, но арию «Да я шут, я циркач, так что же…» забыть нельзя. Заусалин подкупает тем, что поет без драматизма, которым запомнилось исполнение Георга Отса: тот рвал душу, Заусалин же демонстрирует мужество человека, который принимает обстоятельства жизни такими, какие они есть.

Возможно, тембр его голоса слишком красив, и он не упускает случая лишний раз продемонстрировать эту красоту, не отступая ни на шаг от образа мужчины, который с улыбкой рискует и собственной жизнью, и своей репутацией. Сцена, когда выясняется его настоящее имя и Теодора Вердье, к которой он оказался так привязан, отвергает его, вызывает настоящее смятение: как мог этот супергерой позволить себе такую слабость — привязанность к женщине? Как же он был прекрасен в самом начале спектакля — графиня Вердье тогда только появилась в его гримерке, а он холодно отверг ее знаки внимания!

Но слабость этого супергероя и его сходство с персонажем DC Comics Бэтменом не случайна — это лишь повод дать возможность идентифицировать себя с ним: да, он супергерой, но в чем-то такой же, как мы. Сейчас, почти сто лет спустя, мы видим, насколько искусными оказались создатели оперетты. Они придумали сюжет, до сих пор способный увлечь воображение зрителя.

Но теперь он разыгрывается на сцене в жанре мюзикла. Мюзикл — это новый для оперетты бренд: в какой момент она стала восприниматься как слишком поверхностный жанр. И чтобы обновить содержательную часть «Принцессы цирка», чтобы она максимально соответствовала запросам современной аудитории, был приглашен Алексей Иващенко — мастер в написании либретто: он, автор целого ряда русских версий либретто для «Стейдж», в том числе сверхуспешного «Призрака оперы», знает, как подобрать ключ к сердцам зрителей. Иващенко произвел невероятную по тонкости операцию: переписал текст, в результате чего он остается узнаваемым, но вместе с тем идеально встраивается в ряд современных мюзиклов, которые были созданы как минимум через полвека после «Принцессы цирка». Скорее они похожи на оперетту Имре Кальмана, чем оперетта похожа на них.

В действие спектакля вплетены трюковые номера — их исполняют приглашенные артисты. Это характерно для постановок «Стейдж». Вне контекста всех событий, которые предшествовали появлению «Принцессы цирка» на сцене театра «Россия», не так просто отличить ее от лучших стейджевских постановок. В ней звучит первоклассная музыка, арии поют великолепные артисты в декорациях, максимально точно соответствующих происходящему на сцене. Но есть технические нюансы, на которых Московский театр мюзикла делает акцент. Кресла в зрительном зале заменены полностью. Фойе заново отделано. Никакой продажи снеков и алкоголя в зале — одно из стейджевских нововведений, превративших храм искусств театр в хорошо оборудованное место для развлечений. Теперь театр «Россия» вернул себе прежний статус, и зритель, чтобы что-нибудь съесть или выпить, должен подняться в буфет: сначала музыка, а все остальное — потом.