Президент США Дональд Трамп де-факто похоронил ядерную сделку, заключенную международным сообществом с Ираном. По закону глава государства должен каждые три месяца выступать с докладом и сообщать Конгрессу, считает ли он, что: а) Иран соблюдает условия сделки и б) соответствует ли сделка американским интересам. Тринадцатого октября Трамп заявил, что сделка американским интересам не соответствует. Теперь у Конгресса есть 60 дней на определение ее судьбы (отменять или пересматривать), и, если за это время конгрессмены ничего не надумают, Трамп пообещал из сделки выйти.
Решение американского президента на первый взгляд нелогично.
Во-первых, выход США из сделки снимает с иранской ядерной программы все моральные наручники. Дело в том, что законных оснований не давать иранцам работать с атомом нет: согласно Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) страна может развивать ядерную энергетику. Однако все опасались, что мирный иранский атом на определенном этапе развития превратится в оружейный, и на основании этого беспокойства вводили санкции и запреты. Иранцы пошли навстречу беспокоящимся и взяли на себя определенные ограничения. Если США безосновательно, исходя только из желания Трампа, выходят из сделки, то после этого трудно будет убедить иранцев еще раз ограничить свои ядерные права.
Во-вторых, Трамп своими собственными руками уничтожает прецедент решения вопроса нераспространения через переговорный формат. Если бы американо-иранская сделка удалась, на ее основе можно было бы выработать некую формулу решения другого ядерного кризиса — северокорейского, а также всех последующих (ведь ни для кого не секрет, что ДНЯО практически мертв). Однако теперь, после разрыва сделки (которую Иран соблюдал практически от и до), тот же Ким Чен Ын еще раз убедится, что договариваться с Соединенными Штатами бессмысленно.
Однако у Дональда Трампа свои мотивы. К сожалению, его внешняя политика стала заложницей внутренней, и для решения многочисленных внутриполитических проблем хозяину Белого Дома нужен официальный враг. Не аморфный (вроде запрещенного в России «Исламского государства»), не слишком опасный, как сама Россия, и не слишком маленький, как КНДР. На роль этого врага был выбран Иран, и срыв ядерной сделки должен послужить началом спасающей рейтинг Трампа полномасштабной конфронтации Соединенных Штатов и Исламской Республики. Вплоть до перевода ныне идущей холодной войны между ними в горячую.
Правильный враг
У американских президентов уже входит в традицию объявлять очередную «ось зла». У Джорджа Буша-младшего это был Иран — Ирак — Северная Корея, у Барака Обамы появилась Эбола — Россия —терроризм. Трамп же определил на эту роль Венесуэлу, Северную Корею и Иран. И если борьба с Венесуэлой (а точнее, с президентом Николасом Мадуро, узурпировавшим власть и своей экономической политикой доведшим страну до краха) и КНДР (угрожающей всем соседям не только ядерной боеголовкой, но и, что важнее, распространением ядерного оружия) понятна и даже встречает понимание в мире, то в отношении Ирана действия Трампа вызывают, мягко говоря, вопросы.
Да, президент Трамп, в отличие от предшественников, не ставит вопрос о смене режима в Тегеране, не особо критикует Иран за нарушение прав человека. Претензии Трампа исключительно прагматичны: Иран, будучи враждебным Соединенным Штатам государством, уж слишком сильно укрепляет позиции на Ближнем Востоке. Свои претензии американский президент четко сформулировал на сессии Генассамблеи ООН, и смысл их в том, что иранские национальные интересы попросту не совпадают с американскими.
По словам Трампа, богатство Ирана, принадлежащее иранскому народу, идет «на поддержку Башара Асада (которого США, Европа и страны Залива пытались свергнуть, чтобы создать против Ирана и иранского народа санитарный кордон. — “Эксперт”), поддержку гражданской войны в Йемене (которую раздувает Саудовская Аравия, бомбя йеменские города только потому, что часть йеменской политической элиты посмела отвергнуть саудовского ставленника в президенты. — “Эксперт”), а также подрывать мир на всем Ближнем Востоке (чем занимается как раз не Иран, а страны Залива, которые и устраивают Тегерану войны на периферии. — “Эксперт”)». Ну и, наконец, Иран, по мнению Трампа, является одним из крупнейших спонсоров международного исламского терроризма. По всей видимости, под «терроризмом» Трамп имеет в виду ливанское движение «Хезболла» и шиитские ополчения Ирака, ведь для крупнейших суннитских террористических группировок шиитский Иран — экзистенциальный враг.
Трамп, конечно, не одинок в своей неприязни к интересам Исламской Республики. Определенное влияние на позицию президента оказывают региональные союзники США — прежде всего Израиль и Саудовская Аравия. В Тель-Авиве рассматривают усиление Ирана (особенно в Ливане и Сирии) как прямую угрозу собственной национальной безопасности, а Эр-Рияд, проигрывающий Тегерану все три войны на периферии (в Ираке, Йемене и Сирии), опасается, что Иран перехватит у Саудовской Аравии контроль над рядом государств Залива и будет оказывать военно-политическое давление на Королевство. Саудовские элиты договариваться с иранцами (историческими врагами с этнической и религиозной точек зрения) не хотят, поэтому очень надеются на помощь Соединенных Штатов в сдерживании или, еще лучше, «отбрасывании» Ирана с Ближнего Востока. За это Трампу и заплатили многомиллиардными контрактами в ходе визита президента США в Саудовскую Аравию.
Однако самые важные симпатизанты конфронтационной линии Трампа в отношении ИРИ — американские республиканцы-консерваторы. Они до сих пор не могут простить Тегерану ни нарушения прав человека, ни принципиального отказа от американской демократии. А также — и это самое главное — они не могут ни простить, ни забыть то унижение, которое нанес им Тегеран историей с захватом заложников в американском посольстве после Исламской революции. Консервативная Америка жаждет мести и наказания, и, если Трамп сумеет «наказать» Иран, он резко поправит свой имидж в глазах этих людей, приобретет серьезную электоральную поддержку.
Дональд Трамп уже работает на этом направлении. Так, Белый дом 13 октября огласил новую стратегию в отношении Тегерана. Она, в частности, подразумевает «нейтрализацию дестабилизирующего влияния правительства Ирана и сдерживание его агрессии, в частности поддержки терроризма и вооруженных группировок». Против целого ряда иранских структур, того же Корпуса стражей, будут введены новые санкции. Наконец, Соединенные Штаты «возродят» региональные альянсы для совместного сдерживания Ирана. Прежде всего, конечно, речь идет об отношениях с Израилем, испорченных чрезмерной поддержкой Бараком Обамой палестинских террористов (в том числе одетых в пиджаки), а также об отношениях с Саудовской Аравией, которую Обама тоже не раз обижал в ходе своего президентства.
Проблема в том, что Трамп захотел пойти дальше и отказаться от ядерной сделки с Ираном. Сделки, которая была не только основным внешнеполитическим достижением президента Обамы, но и важнейшим прецедентом недопущения распространения ядерного оружия.
Стратегическое терпение?
Совместный всеобъемлющий план действий (то есть ядерное соглашение) было подписано между Ираном, США, Россией, Китаем, Францией, Великобританией, Германией и Евросоюзом. С Ирана снимались санкции, размораживались активы, отменялись инвестиционные и торговые запреты, в обмен на что Тегеран согласился принять временные ограничения на развитие своей ядерной программы.
Так, Иран обязывался сократить запасы низкообогащенного урана с 10 тонн до 300 килограммов и не увеличивать этот объем в течение пятнадцати лет. На этот же срок устанавливалась максимальная планка обогащения урана — 3,67%. Этого уровня хватает для применения в реакторах и в исследовательских целях, но явно недостаточно для использования в ядерной бомбе (там нужен оружейный уран с обогащением более 20%). От всех запасов урана с обогащением выше 3,67% Тегеран избавился, а также обязался в течение пятнадцати лет не строить ни одного нового объекта по обогащению урана, а также не заниматься исследованиями в области переработки использованного топлива. Все это топливо с иранских реакторов будет вывозиться из страны. Все исследовательские работы в области обогащения могут проводиться лишь на объекте в Натанзе. Кроме того, в течение десяти лет иранцы могут использовать для обогащения лишь пять тысяч из почти 19 тысяч имеющихся центрифуг (причем заморожены наиболее продвинутые из них).
Но самое главное, Тегеран согласился на строжайшие процедуры контроля со стороны МАГАТЭ, включая «инспекции по требованию» на любые объекты, где, по подозренияям агентства, могут проходить подпольные ядерные исследования. Да, теоретически иранцы могли не удовлетворить какие-то требования МАГАТЭ, однако механизм решения разногласий был составлен так, что в случае консенсуса США и страны ЕС могли обойти возможные протесты России и Китая и наказать Иран за неповиновение восстановлением всех санкций.
Неудивительно, что в среде специалистов сделка считается весьма успешной. Группа из 85 экспертов по ядерной безопасности написала президенту Трампу открытое письмо. В нем подписанты не только поддержали соглашение, «радикально снизившее риски от иранской ядерной программы», но и отметили, что беспрецедентные меры по верификации «с большой долей вероятности позволят быстро засечь любые шаги Ирана к обладанию ядерным оружием, в том числе развитие подпольной ядерной программы».
Однако целый ряд консервативных политиков (включая самого президента Трампа) говорят, что ядерное соглашение Обамы с Ираном была «худшей из всевозможных сделок». Во-первых, потому, что сняло с Тегерана многочисленные ограничения, в том числе санкции, которые привели к экономическому кризису в Исламской Республике и (по мнению этих политиков) вот-вот должны были привести к кризису политическому, а затем и к лишению легитимности нынешних иранских властей. Во-вторых, миллиардные инвестиции и возвращенные иранские активы, а также открытие дверей в лучшие дома Европы вкупе с ликвидацией угрозы войны усилили иранскую дипломатию. «Тегеран ведет воинственную политику в Персидском заливе, практически создал дугу контроля от Ирана через Ирак и Сирию в Ливан, угрожая тем самым Израилю, Иордании и Аравийскому полуострову. Он остается крупнейшим мировым банкиром для международного терроризма. И вопрос в том, как изменится поведение Ирана после того, как он обретет ядерное оружие со средствами доставки», — говорит бывший посол США в ООН Джон Болтон. Ведь, и это в-третьих, ядерная сделка с Тегераном не только не ликвидирует ядерную угрозу от этой страны, но и даже усиливает ее.
Как утверждают эти эксперты, дальнейшее соблюдение американцами ядерной сделки будет ничем иным, как «стратегическим терпением», то есть линией поведения, которой следовал Обама в отношении Северной Кореи. Стратегии, которая не мешала КНДР развивать ракетно-ядерный потенциал и привела к тому, что сейчас Пхеньян обладает не просто ядерным оружием, а боеголовкой и ракетой, способной доставить эту боеголовку до американской территории. И несмотря на явный алармизм и откровенную натянутость («стратегическое терпение» осуществлялось без всяких рамочных договоренностей с КНДР, тогда как сейчас у США и ИРИ есть четкое соглашение об ограничении иранской ядерной программы), определенный смысл в этом сравнении есть.
Все ограничения, наложенные на иранскую ядерную программу, носят исключительно временный характер — фактически Соединенные Штаты лишь откладывают проблему на потом. Смысл в этом откладывании может быть только в том случае, если за время ядерных ограничений (то есть в течение десяти-пятнадцати лет) США и Иран смогут разрешить свои взаимные озабоченности и найти формулу сосуществования. Ни на момент заключения сделки, ни сейчас (через два года после ее подписания) такого желания Вашингтон и Тегеран не демонстрировали. Вопреки сделанным ранее осторожным заявлениям президента Хасана Роухани, верховный лидер Ирана Али Хаменеи заявил, что не намерен сотрудничать с американцами вне ядерного вопроса. Обама придерживался такого же взгляда, как и пришедший ему на смену Дональд Трамп. Судя по нынешней позиции Вашингтона и Тегерана, в ближайшие годы никакого потепления ждать не стоит. А значит, иранцы могут использовать эти десять-пятнадцать лет для наращивания политико-экономических мускулов, а потом снова начать ядерное развитие. И за год усиленных работ и изысканий у них уже будет ядерное оружие, а вот чего не будет, так это стимулов заключать с Америкой очередную ядерную сделку (санкций-то уже нет). Поэтому Дональд Трамп и заявил, что собирается решить проблему здесь и сейчас.
И что дальше?
По сути, Трамп срывает сделку без всяких легитимных оснований — у МАГАТЭ не было существенных претензий к выполнению Ираном условий соглашения. Ситуация очень напоминала начало иракской войны, только в этот раз Вашингтон даже не собирается демонстрировать мифическую пробирку. Однако в 2017 году США не имеют такой мощи и легитимности, как в 2003-м, поэтому желание Трампа безосновательно выйти из сделки вызвало серьезное сопротивление как среди союзников, так и среди подчиненных.
Прежде всего возмутились остальные партнеры по ядерной сделке — причем не только Китай и Россия, но и все европейские страны. «Наши союзники (имеются в виду прежде всего европейцы. — “Эксперт”) предупредили нас, что если мы выходим из сделки, то выходим в одиночестве», — говорит известный американский эксперт Джозеф Циринционе. С момента снятия санкций в 2015 году не обладающие никакими фобиями в отношении иранцев европейцы (особенно французы) заключили с Ираном сделки на десятки миллиардов долларов и не собираются терять свои инвестиции, оставляя иранский рынок на откуп китайцам. Поэтому они категорически против разрыва соглашения и новых санкций. «Это не двустороннее, а многостороннее соглашение. И как европейцы мы сделаем все возможное для того, чтобы сделка осталась в силе», — заявила представитель ЕС Хельга Шмидт. По ее словам, Брюссель тоже обеспокоен ростом иранского влияния на Ближнем Востоке, однако «эту проблему нельзя решить путем подрыва ядерной сделки».
Конечно, США может принять акт о санкциях и поставить европейские компании перед выбором: либо потерять деньги в Иране, либо получить штрафы на американском рынке (как Вашингтон это и сделал в случае с актом о санкциях против России), однако это вызовет еще одну серьезную трещину в трансатлантических отношениях. А американцам с их нынешним президентом и непоследовательной внешней политикой такие трещины не нужны, ибо Америка рискует упасть в изоляцию.
Против идеи президента выступили даже его сотрудники. В частности, вся внешнеполитическая команда Трампа — и госсекретарь Рекс Тиллерсон, и советник по национальной безопасности Герберт Макмастер, и министр обороны Джеймс Мэттис. Как объяснял глава Пентагона, сделку, конечно, можно разорвать, но лишь в том случае, если Иран даст достойный повод. «Внешнеполитическая триада» призывает Трампа сохранить в неприкосновенности ядерную сделку, но за ее пределами оказывать на Тегеран максимальное давление, в том числе санкционное. И тем самым эффективно сдерживать Иран без ущерба для ядерной безопасности. Если же иранцы разозлятся и сами выйдут из ядерной сделки в качестве наказания Соединенным Штатам, то тем лучше: «плохая» сделка будет расторгнута чужими руками.
Радикалы же возражали и не хотели ждать иранских действий. «А с какой стати ему это делать? Почему Иран должен выходить или даже изменять сделку, выгоды от которой превосходят самые смелые его мечты? — вопрошает Джон Болтон. — Иллюзии относительно иранских мулл, практически религиозная вера в силу бумажек и нежелание использовать полномочия исполнительной власти — все это признаки надвигающейся катастрофы». И Трамп, с его точки зрения, катастрофу предотвратил.
Да, формально президент из сделки не вышел. Отказ от утверждения означает лишь то, что теперь Трамп вместе с Конгрессом должен будет определять меры по укреплению сделки и соответствию ее американским национальным интересам. То есть пересматривать ее. Однако сделать это будет крайне сложно, если не невозможно. «Правда в том, что для заключения этой сделки нужны жесткие глобальные санкции и титанические дипломатические усилия, которые убедили все страны сесть за стол переговоров и достичь соглашения», — говорит член комитета по международным делам Палаты представителей Джерри Коннолли. Никакого универсального пакета санкций (тем более через ООН) уже не будет, а за стол с Трампом, отказывающимся от подтверждения ядерной сделки по политическим причинам, никто не сядет.
У срыва сделки есть еще одно крайне негативное последствие. Нынешний иранский президент Хасан Роухани, конечно, никакой не либерал, однако он придерживается точки зрения, что Иран должен модернизироваться, развивать экономику и сближаться с теми странами Запада, которые не собираются устраивать в этой стране цветную революцию. Это лучший вариант для Европы из всех возможных. Однако у Роухани внутри страны много противников, мечтающих подорвать его власть и закрутить в стране культурные, политические и даже экономические гайки. Сейчас они ничего не могут с ним сделать, однако если легитимность Роухани будет подорвана (а держится она именно на экономике и на успешно заключенной ядерной сделке, приведшей к снятию с Ирана санкций без позорного отказа от ядерной программы), то возможны разные варианты. И к власти по итогам этих вариантов придет новый аналог Махмуда Ахмадинежада.
Хотя, возможно, это и нужно Трампу? Радикальное руководство Ирана с радикальными заявлениями и радикальными действиями станет единственно возможным обоснованием единственно приемлемого для Трампа варианта решения иранского вопроса — войны.
