Фабрика проектного финансирования (ФПФ), которую готовится запустить ВЭБ, благодаря публичным заявлениям высокопоставленных чиновников привлекает к себе все больше внимания. Проект ФПФ достаточно молодой, его начали обсуждать только в этом году, а старт проекту дало поручение президента России по итогам Петербургского международного экономического форума в начале июня. Тогда же правительство подготовило и утвердило план мероприятий («дорожную карту») создания фабрики, а месяц спустя закон о синдицированном кредите, без которого полноценное функционирование ФПФ невозможно, успешно прошел первое чтение. Синдицированное кредитование — одна из основных особенностей ФПФ, но в российском законодательстве оно пока прописано недостаточно хорошо. Поэтому сейчас синдицированный кредит в России представлен в основном займами у иностранных контрагентов. В правительстве надеются, что закон будет принят до конца года, а первые сделки в рамках ФПФ запланированы уже на первый квартал 2018-го.
Не все риски ВЭБу
Основная идея ФПФ заключается в синдицированном кредитовании гринфилд-проектов с привлечением государственного субсидирования ставок и государственных гарантий по кредитам. Кредитовать будет не только ВЭБ, но и другие банки и инвесторы. Цель ФПФ — точечное финансирование стратегически значимых для экономики проектов.
Выбор инвестиционных целей предполагается осуществлять на основе стратегии ВЭБа. Согласно концепции ВЭБ 2.0, в приоритете инфраструктура, промышленность (сектора с высоким и средним переделом), перевод ОПК на гражданскую продукцию, высокотехнологическая сфера и экспорт. Проекты, которые будут участвовать в ФПФ, предполагают отсутствие заинтересованности других банков, объем инвестиций от 3 млрд рублей и срок кредитования до 15 лет. По программе они будут на 80% финансироваться за счет синдицированного кредита, организованного ВЭБом, а на 20% — за счет акционерного капитала, при этом треть акционерного капитала компании, реализующей проект, будет находиться в собственности ВЭБа.
Собственно, суть ФПФ в том, чтобы выбрать стратегически важные для экономики проекты, которые в силу незрелости, более высоких рисков, недостаточности залога или других причин при стандартных условиях не найдут инвестора и не получат банковских кредитов. Затем ВЭБ проводит экспертизу проектов, получает от государства субсидирование ставок и госгарантии по кредиту и за счет своих ресурсов доводит проекты до состояния, пригодного для презентации другим банкам и инвесторам (бизнес-план, решение организационных вопросов). Потом в сотрудничестве с другими банками и инвесторами создается синдикат для совместного кредитования проектов. На этом этапе, с учетом уже проведенной ВЭБом подготовки, госгарантий, субсидирования ставок и распределения рисков среди участников за счет синдикации, проект уже начинает представлять интерес для других банков и инвесторов. Для проектов, которые пройдут через ФПФ, Банк России согласился снизить требования по резервированию, что очень важно для банков. Важна и система распределения рисков, которая предусмотрена в ФПФ (о ней в кулуарах форума «Россия зовет!» рассказал министр экономического развития Максим Оршекин): внутри синдицированного кредита будут существовать разные транши. Старшие, с наименьшим риском и, соответственно, низкой доходностью, будет забирать на себя «дочка» ВЭБа, младшие — частные инвесторы.
Сообщается, что первые три проекта уже находятся в проработке, но, к сожалению, их список не раскрывается. «У ВЭБа есть очерченный круг приоритетных отраслей, и уже внутри этих отраслей поставлена задача выбрать локальные приоритеты. Например, поддерживать не все машиностроение, а определенный сегмент, который сдерживает развитие всех остальных», — разъясняет руководитель направления анализа денежно-кредитной политики и банковского сектора ЦМАКП Олег Солнцев.
В проект закона о бюджете на 2018 год заложены зонтичные гарантии на сумму свыше 200 млрд рублей, а также субсидии в размере 820 млн рублей на запуск фабрики проектного финансирования. Это довольно много для государственного института: например, Фонд развития промышленности (ФРП) Министерства промышленности и торговли РФ на конец 2016 года профинансировал 130 производств более чем на 34 млрд рублей, а работающие с фондом промышленники привлекли 108 млрд рублей частных инвестиций в реальный сектор экономики. В результате было создано 12 400 рабочих мест. Однако по сравнению с объемом инвестиций в основной капитал по итогам 2016 года, которые составили 14,6 трлн рублей (данные Росстата), показатели ФРП уже не кажутся большими. К сожалению, заранее оценить общий объем средств (ВЭБа, государства и участников финансового рынка и инвесторов), которые будут привлечены по программе ФПФ, не представляется возможным — слишком много факторов будут на это влиять. По мнению специалистов финансового сектора, сделанные заранее оценки не более чем «мантры». Однако, по словам Максима Орешкина, в проекты ФПФ может быть привлечено 500 млрд рублей. По оценкам МЭР, это даст 2% дополнительного роста инвестиций.
Проекты ждут денег
Отрицать необходимость ФПФ довольно трудно. Недостаточная конкурентоспособность многих отраслей промышленности и перекосы в их развитии очевидны, как и проблемы с финансированием новых производственных проектов. «Нужные для экономики проекты часто имеют достаточно высокий уровень рисков, пусть и не такой высокий как в венчурных проектах. При этом компании, которые их реализуют, не всегда являются крупнейшими корпоративными игроками и располагают достаточным объемом свободных средств или залога», — поясняет Олег Солнцев. По данным самого Внешэкономбанка, доля проектного финансирования в портфелях банков из топ-10 — всего 10%, причем долгосрочные кредиты в основном выданы действующим бизнесам, тогда как в портфеле самого ВЭБа проектное финансирование составляет 92%.
До недавнего времени Внешэкономбанк использовал традиционные для России инструменты кредитования и инвестирования, главными его особенностями были выбор приоритетных проектов, которые не представляли интереса для коммерческих банков, и активное участие в антикризисных мерах правительства. Среди приоритетных проектов странным образом сочетались экологические, инновационные, поддержка МСП и традиционная для Внешэкономбанка поддержка экспорта. Сейчас институт развития избавляется от части своих вложений: по сообщениям в прессе, ВЭБ собирается продать нестратегические активы на 500 млрд рублей. Среди них акции крупнейших российских компаний, торговые центры и земельные участки. В предварительном списке, который будет утверждаться в декабре, отсутствуют Связь-банк и «Глобэкс», которые ВЭБ пытается продать уже не один год, но не может получить за них желаемую сумму. За этот год ВЭБ продал три актива за 4 млрд рублей, до конца года собирается продать еще один-два, если цена не будет ниже балансовой. Схема ФПФ позволит ВЭБу брать на себя только часть инвестиционных рисков, разделяя их с частным капиталом.
«Эта инициатива заслуживает поддержки. По сути, предполагается запустить критическую массу приоритетных проектов развития высокотехнологического экспорта и создания современной инфраструктуры, — говорит проректор РАНХиГС, заслуженный экономист РФ Андрей Марголин. — Расширение участия государства в инвестировании на принципах проектного финансирования будет серьезным сигналом бизнесу и может стать фактором роста инвестиционной активности компаний негосударственного сектора экономики». «Если все будет сделано последовательно и не превратится в декоративную конструкцию — это очень полезный шаг», — добавляет Олег Солнцев.
Отступить от моды
Будет ли ощутим эффект от ФПФ в масштабах экономики России? По оценке Минэкономразвития, дополнительный прирост ВВП от фабрики в 2019–2020 годах составит 0,1%, или 100 млрд рублей. В этом вопросе мнения экспертов расходятся. По мнению Андрея Марголина, есть все объективные предпосылки для того, что ФПФ даст тот прирост к ВВП, которого ждет г-н Орешкин, а вот Олег Солнцев с ним в этом вопросе не согласен. По его мнению, ФПФ не приведет к ощутимому росту ВВП, так как в масштабах общих инвестиций в основной капитал это довольно скромные деньги. С другой стороны, назначение проекта не в краткосрочном росте ВВП, а в улучшении конкурентоспособности и расширении так называемых бутылочных горлышек в отраслевой продуктовой структуре отечественного производства. Если эту задачу удастся решить, это даст позитивный эффект для экономики. Проектная форма финансирования полностью соответствует задачам создания, развития или дополнения необходимых производств.
Однако на практике не все получается, как задумывалось. По словам Андрея Марголина, ожидается, что процентная ставка для конечного заемщика, который привлечет средства через механизм ФПФ, составит 10–10,5% годовых. И хотя она несколько ниже стоимости капитала, привлекаемого на рыночных условиях, уровень процентных ставок все равно останется весьма высоким. «По этой причине ряд перспективных проектов не будет реализован, поскольку их эффективность просто не впишется в установленные требования», — опасается эксперт.
Есть и общие проблемы, характерные для всех проектных институтов развития. «Первое — соблюдение баланса между окупаемостью и общественной значимостью. Другой момент — ошибки со сроками: строительство часто имеет тенденцию затягиваться, при этом возникает вопрос, хватит ли привлеченных на первоначальный срок ресурсов и не превратится ли проект в долгострой. Третья проблема — поддержка политических или модных проектов вместо реального поиска “бутылочных горлышек”. Наконец, четвертый подводный камень — злоупотребления в случае слабого мониторинга реализации проектов или, наоборот, избыточная перестраховка и бюрократизация при выстраивании процедур одобрения и сопровождения проектов», — заключает Олег Солнцев.
