Сало — не мясо. Горилка — не водка. Борщ — не бульон. Универсальная методика объяснения окружающего мира от экс-президента Украины Леонида Кучмы: хрен не редька, а Украина не Россия. Интересно только, почему Леонид Данилыч и его преемники никак не разъяснят человечеству, что государство не цирк, политика не клоунада, а экономика — не воровство.
Спасение утопающих
На днях в парламенте Литвы с большой помпой представили «план Маршалла для Украины». Разработчики программы и устроители шоу надеются, что предложенный план будет утвержден (или хотя бы получит перспективу) 24 ноября на предстоящем Пятом саммите «Восточного партнерства» в Брюсселе. Суть его сводится к тому, что Евросоюз за десять лет (с 2018 года) выделит Украине 50 млрд евро помощи, которая будет направлена на поддержку малого и среднего бизнеса, а также на инфраструктурные проекты. Предполагается, что посильное участие примут Соединенные Штаты. Робкие надежды высказаны в отношении мировых институтов развития. Однако авторы пока так и не определили, на какие цели и кому выделять деньги и на каких условиях. И это, похоже, сразу ставит точку в отношении перспектив всех подобных документов. А ведь их было немало.
Экономику Украины спасали давно и часто. Западные кураторы мечтали сделать из страны привлекательную «антироссийскую» витрину, пытаясь оторвать ее от восточного соседа переориентацией на европейские стандарты, причем задолго до истории с евроассоциацией. Первыми, в 2007 году, в спасатели подрядились британцы из People-Centered Economic Development. План предусматривал поддержку малого бизнеса, предоставление микрокредитов. Документ направили в комитет по внешней политике Конгресса США, где он и канул. В 2014-м появились два маловразумительных плана Бернара-Анри Леви и Тимоти Гартон-Эша. В 2015-м — «План модернизации Украины» украинского олигарха Дмитрия Фирташа, предполагающий создание Украинского фонда восстановления с капиталом 300 млрд долларов для инвестирования в экономику страны. У всех этих планов был единственный недостаток: никто не мог гарантировать инвесторам не то что возврата денег, а хотя бы их целевое использование.
Новая постмайданная власть за три года так и не показала партнерам способность что-либо исправить в госуправлении. Даже проамериканский МВФ, осчастливив украинцев 11 млрд долларов кредитов из обещанных 17,5, приостановил выплаты. Что уж говорить о рачительных европейцах. Причем МВФ неукоснительно придерживался своих традиционных рецептов: условием кредитования Украины ставилась жесткая финансовая и денежно-кредитная политика, сохранение гибкого обменного курса гривны, поддержание макроэкономической стабильности, привлечение инвестиций, улучшение делового климата, модернизация налоговой и банковской системы. Кроме традиционных, повсеместных рецептов МВФ эксклюзивно для Украины потребовал проведения земельной, медицинской и пенсионной реформы, реформы предприятий госсектора, принятия законов о создании антикоррупционного суда и о приватизации. По прогнозам МВФ, украинский ВВП вырастет в 2017-м на 2%. В 2018-м — еще на 3%. И далее 3,5–4% роста на среднесрочный период. Литовский «план Маршалла» значительно оптимистичнее. Его составители предполагают, что ежегодные 5 млрд евро стимулируют рост ВВП Украины на 6–8% в год.
Однако мало кто говорит о том, как государство собирается расплачиваться по долгам (82% ВВП). Больше предсказаний касаются вероятного дефолта в 2019 году. Валюты на оплату коммерческих долгов нет, считает, например, видный литовский экономист Артурас Гентвюлас. Национальный банк Украины сообщил, что ежегодные выплаты по погашению и обслуживанию государственного и квазигосударственного долга превысят 7 млрд долларов. А тут еще подоспели подсчеты Fitch, согласно которым кредитный рейтинг Украины — B–, «высокоспекулятивные облигации». Что означает: полученные деньги расходуются нерационально. И это сильно усложняет выход государства на внешний рынок заимствований.
Рубанул правду-матку лидер фракции Радикальной партии в Раде Олег Ляшко: «Вы ждете “плана Маршалла” от Евросоюза? Того Евросоюза, который соглашается предоставлять нам кредиты только в обмен на наше сырье — необработанный лес и металлолом? Который из-за высоких пошлин вытесняет нашу готовую продукцию со своего рынка? Не будет никакого “плана Маршалла” для Украины от Евросоюза или США! Не тешьте себя иллюзиями, чтобы потом горько не разочаровываться».
Надо заметить, что если так называемый план Маршалла вряд ли реализуем в ближайшей перспективе, то другая историческая концепция трансформации экономики страны вполне может состояться при активном участии Запада. Речь идет о «плане Моргентау», который назван по фамилии министра финансов США. Еще в 1944 году он предложил навсегда покончить с военными амбициями Германии, превратив нацистское государство в аграрное расчлененное образование. «Программа по предотвращению развязывания Германией третьей мировой войны» предусматривала расчленение Германии, переход важных промышленных районов под международный контроль, децентрализацию банковской системы, ликвидацию тяжелой промышленности, демилитаризацию и развитие исключительно аграрного сектора. Этот план вскоре был признан неэффективным. Экс-президент США Герберт Гувер в 1947 году заметил: «Это иллюзия, что Новая Германия может быть превращена в аграрное государство. Это недостижимо, пока мы не уничтожим или вывезем из нее 25 миллионов человек».
Но вот с Украиной этот план вполне может сработать. Деиндустриализация уже давно идет полным ходом. А украинцы массово покидают страну в поисках лучшей доли. По некоторым оценкам, страна с 2014 года потеряла 10–15 млн человек. Некоторые, впрочем, челночат или даже возвращаются. Чтобы забрать семьи. После распада Советского Союза на Украине жили свыше 52 млн человек, сегодня поговаривают о 30 млн постоянных жителей.
Пожалуй, самый важный аргумент в пользу «плана Моргентау» состоит в том, что в его реализации самое активное участие принимают украинские элиты. Они не только разворовывают последние крохи советского индустриального наследия, но и лепят из оставшихся сограждан «нового украинца».
Создание украинца
Представить себе дезинтеграцию российской и украинской экономики — да не только экономики, а еще культуры, истории, образа жизни, ценностей и святынь, — до последнего времени мог лишь человек с незаурядным и откровенно болезненным воображением. Однако надо признать, что стоявшая у Кучмы в повестке дня и продекларированная во время визита в Москву в 2003 году задача «создать украинца» успешно претворяется в жизнь. И надо, в конце концов, осознать очевидное: «созданный украинец» с мифологизированным псевдоисторическим сознанием, приматом сиюминутных политических приоритетов над экономическими законами, непомерными амбициями и оголтелой русофобией — непременное условие существования новоявленной украинской государственности. Хотя бы потому, что украинской элите с ее местечковыми кланами достаточно проблем между собой при дележке богатств республики. И соучастие в «процессе» ушлого российского капитала с его претензией не только на имущество, но и статус «федерального центра», ни «создателям украинцев», ни легковерным «создаваемым» абсолютно ни к чему.
Еще одно немаловажное обстоятельство взаимонеприятия украинских и российских «капитанов бизнеса» — их происхождение. Украинскую элиту помимо принятого деления на землячества можно сгруппировать по «карьерному старту» на «рыночников», «женатиков» и «днепропетровских». «Рыночники» — базарные рэкетиры и продавцы. Ринат Ахметов, например, торговал мясом на донецком Центральном рынке. Там же трудились Борис Колесников — продавцом, и Виктор Янукович с Геннадием Васильевым — нет, не рэкетирами, а «смотрящими» от местного криминального авторитета. Тоже с Центрального рынка, но харьковского, Михаил Добкин с Геннадием Кернесом и Вадимом Рабиновичем. И так далее: городских центральных рынков на Украине много.
Как и гарных дивчин с высокопоставленными родителями. «Женатики» — олигархи из простых хлопцев, начальным капиталом для которых стал брак с непростыми девушками: Виктор Пинчук, Игорь Франчук, Евгений Мураев, Валерий Хорошковский, Нестор Шуфрич, единственный мужик в украинской политике Юлия Григян, вышедшая замуж за блатного мальчика по фамилии Тимошенко, и, конечно, Петр Порошенко, заполучивший свой первый бизнес — Луцкую кондитерскую фабрику и Луцкий автозавод — благодаря тестю, Анатолию Переведенцеву, заместителю министра здравоохранения УССР.
Российская бизнес-элита, с ее в основном комсомольским происхождением и столичным снобством, на украинских нуворишей слишком долго смотрела свысока. Казалось бы, бизнес, ничего личного. Но, по признанию еще юкосовских, инкомовских и онексимовских топ-менеджеров, в украинских партнерах отталкивало все: стиль ведения переговоров, неготовность к компромиссам, манера вести себя, изобиловавшая базарным и криминальным сленгом речь. не говоря уже о необязательности, плохо скрываемой готовности «кинуть». И кидали, да еще как: вспомните хотя бы эпопею вокруг купленной Алексеем Мордашовым «Криворожстали», доставшейся в итоге индийскому бизнесмену. Отношения не складывались — теперь это признают большинство собеседников. И, говорят, не могли сложиться.
Единственный украинский клан, «социально близкий» российской «элите», «днепропетровцы», которые правили еще Советским Союзом со времен Брежнева и Украиной — после назначения брежневского друга Владимира Щербицкого главой компартии республики. Характерно, что в постсоветской Украине представители днепропетровского клана — а это сплошь выходцы из областной партийной и комсомольской организаций — шли не в бизнес, а на госслужбу, как заведомо более доходную: Леонид Кучма, Павел Лазаренко, Юлия Тимошенко, Владимир Яцуба, Валерий Пустовойтенко, Сергей Тигипко, Александр Турчинов… Они значимые величины только в незалежной Украине. И представляют «международный» интерес только как оппоненты России. Просто потому, что политика — единственный хорошо ликвидный продукт современной Украины. Продукт, до недавних пор прочно контролируемый «днепропетровцами».
Язык до Киева доведет
Казалось, выгоднее покупателя для себя, чем Россия, киевскому политикуму не найти. Чего стоит хотя бы ежегодная, в течение пятнадцати лет фактическая дотация украинской промышленности на три-четыре миллиарда долларов льготными ценами на газ. Транзит российского газа в Европу приносил еще два — два с половиной миллиарда. Плюс многомиллиардный товарооборот, плюс инвестиции, плюс практически открытый рынок товаров и труда. А это, кроме поддержки украинской экономики, еще и опора в политической борьбе. И средство безнаказанного распила. Достаточно вспомнить совместные злоупотребления российского Минобороны и «Единых энергосистем Украины» во главе с Юлией Тимошенко в 1990-х. Российский генерал получил реальный срок, а вездесущую Тимошенко российские «органы» сперва не нашли, а потом не осудили.
Однако российское вспомоществование сопровождалось постоянной просьбой, с какого-то момента ставшей восприниматься чуть ли не как требование, как условие сотрудничества с одними политическими силами на Украине и дистанцирования от других: придать русскому языку статус второго государственного. И это не только забота о русских на Украине. И даже не только смертельный удар по «созданию украинца».
Данные всесоюзной переписи 1989 года в целом по Украине до сих пор не опубликованы. Но, суммировав цифры по регионам, можно констатировать, что из 52 млн тогдашнего населения Украины русских по пресловутой пятой графе паспорта было 21,6 млн человек. Плюс 6,5 млн украинцев по паспорту, назвавших себя во время переписи русскими. Плюс русскоязычные других национальностей. СМИ, в том числе украинские, признавали тогда, что две трети жителей республики, то есть около 35 млн человек, — русскоязычные. А по нормам ООН для того, чтобы государство считалось национальным, число лиц «титульной» национальности должна превышать 67%. Угроза аншлюса? В частных беседах украинские политологи неохотно, но все же признают пока еще не изжитую окончательно опасность пусть не воссоединения, но неразрывной интеграции с Россией — есть пример прочно подсевшей на российские дотации Белоруссии. А эта «опасность» — тоже ликвидный товар на современном политическом рынке. За неимением других товаров.
Путы экономики
Украинские специалисты уже подсчитали: сохранение нынешних тенденций в экономической политике страны приведет в 2020 году к снижению доли машиностроения в промышленном производстве Украины до 1–2%, а доля производства продуктов питания вырастет до 40%. На самом деле набирает оборот процесс деиндустриализации Украины.
Шестнадцатого июня 2014 года Петр Порошенко дал распоряжение полностью прекратить сотрудничество с Россией в области ВПК. Этим президентским решением был запущен процесс сворачивания всех российско-украинских экономических связей. Результат: по данным Нацбанка Украины, только за 2016 год экспорт в РФ сокращен на 30%. Убыток — 1,3 млрд долларов. Экспорт продукции ТЭКа обвалился почти в шесть раз, машиностроения — в 2,2 раза, металлургии — в 1,9 раза, химпрома — вдвое. В топ-10 экспортных товаров не вошел ни один высокотехнологичный продукт. По данным Государственной фискальной службы Украины, сырье (необработанный лес, металлолом) составляет 80% в нынешнем украинском экспорте. А так как некоторые отрасли украинской экономики зависят от РФ на 50–90%, то это удар прежде всего по Украине.
Обанкротились и закрыты такие столпы украинской индустрии, как Кременчугский сталелитейный завод (90% продукции шло в Россию), уникальный авиастроительный концерн «Антонов», автозаводы ЗАЗ, «Часив Яр», ЛАЗ, «Львовсельмаш», в Днепропетровске — комбайновый и трубный заводы, в Запорожье — арматурный, сталепрокатный, ферросплавный, в Харькове — легендарные авиационный и тракторный.
Один из крупнейших в мире и передовых моторостроительных заводов «Мотор сич» перешел на выпуск мясорубок, детских санок и металлической бижутерии. «Южмаш» из-за разрыва отношений с Россией вынужден был сократить свое уникальное производство ракет в 17 раз. И живет пока безосновательными грезами на продажи в США.
Ничего удивительного: в тексте соглашения об ассоциации с ЕС, которое Янукович не рискнул подписать, оговаривалась необходимость внедрения европейских производственных стандартов и отмены советских ГОСТов. То есть, попросту говоря, уничтожение украинского производства.
Но даже теперь, когда Украина считает себя в состоянии войны с Россией, а экономические связи, мягко говоря, оставляют желать лучшего, прервать их окончательно просто невозможно. По информации Государственной службы статистики Украины, объем двусторонней торговли между Украиной и РФ в 2016 году равнялся 8,7 млрд долларов. При этом экспорт украинских товаров в РФ составил 3,6 млрд долларов (на 25,6% меньше, чем в 2015 году). Российский импорт сократился почти на треть — до 5,1 млрд долларов. Убытки сторон наглядны и понятны. Кто бы еще объяснил, какой смысл в этом украинском экономическом мазохизме, кому какая радость? Ведь даже Евросоюз, заполучивший, казалось бы, украинский рынок, не может там развернуться из-за крайне низкой покупательной способности украинцев: столпы местной промышленности разорены, сельскохозяйственная продукция в Европу не допускается — не соответствует стандартам, — а от российского рынка отказались. Цифры роста украинского ВВП обусловлены тем, что падать уже некуда — дошли до дна и оттолкнулись.
По данным Федеральной таможенной службы РФ, доля Украины в российском товарообороте составляет всего 2,1%. В 2015 году украинские инвесторы вложили в российскую экономику смешные 122,8 тыс. долларов, а в 2016-м — 139,2 тыс. долларов. При том что на конец декабря 2016 года в РФ зарегистрировано и беспрепятственно работает 101 украинское предприятие. А прямые российские инвестиции в экономику Украины, прежде всего в банковский сектор, в 2016 году составили 1,667 млрд долларов (на 37,8% больше, чем в 2015-м).
За восемь месяцев текущего года внешнеторговый оборот между Украиной и Россией составил 7,725 млрд долларов. По данным ФТС РФ, экспорт украинских товаров на российский рынок оказался чуть больше 3 млрд, а импорт товаров из РФ на Украину дорос до 4,678 млрд долларов. Динамика товарооборота дана в таблицах — казалось бы, куда нагляднее?
А взамен ликвидируемой высокотехнологичной промышленности, перед страной замаячила высокая цель, заданная экс-послом США на Украине Джеффри Пайеттом: «Украина должна стать аграрной сверхдержавой».
Посол, правда, забыл уточнить, на какой рынок «сделанный украинец» может рассчитывать. Европейский сплошь заквотирован и задотирован. На российский уже хода нет. Остаются — и то в лучшем случае! — выращивание технических экспортных культур и экспериментирование с ГМО.
Бюджет выживания
Нет денег и не предвидится и для платежей по внутренним обязательствам государства. На Украине живет 12 млн пенсионеров. По данным Пенсионного фонда Украины, в 2016 году две трети из них (67%) получали пенсию ниже прожиточного минимума в 3200 гривен. Правительство, кратно повышая цены и тарифы, чтобы довести их, согласно требованиям МВФ, до европейских стандартов, за первое полугодие 2016 года повысило пенсии на 2%. В 2013 году минимальная пенсия равнялась 894 гривен, а в 2017-м доросла до 1247 гривен. Но это в абсолютных цифрах. В пересчете на доллары в 2013 году минимальная пенсия была эквивалентна 112 долларов, а в нынешнем — 46.
Согласно проекту реформы, пенсионный возраст остается прежним: 60 лет у мужчин и 55 — у женщин. Но условием выхода на полноценную пенсию установлено наличие стажа в 35 и 30 лет соответственно. Недостающий стаж можно… купить. Год стажа стоит 16 896 гривен.
По международным нормам пенсия должна составлять не менее 40% зарплаты. На данный момент средняя украинская пенсия равна 1800 гривен, а средняя зарплата — 6659. То есть украинские пенсионеры в среднем получают 27% от зарплаты. При этом, независимо от размера зарплаты, максимальная пенсия не может быть более 10 минимальных: такая социальная справедливость. А ведь аналогичные проблемы — нарастающий разрыв между ростом цен и тарифов и оплатой труда — практически у всех бюджетников. Каков протестный потенциал, можно себе представить.
Под пенсионную реформу МВФ обещал предоставить Киеву 17,5 млрд долларов финансовой помощи. Рассчитывать, что вся сумма пойдет пенсионерам, просто наивно: затянувшемуся гражданскому конфликту на востоке Украины средств минобороны заведомо недостаточно. Вытянуть дополнительные ассигнования можно практически только из бюджета социалки.
Границы Майдана
Революции бесконечны только в песнях. Их заканчивают. Всегда. В лучшем случае наступает авторитаризм. Чаще — диктатура. Победившая в результате революции партия или группировка стабилизирует ситуацию, наводит порядок. Степень жесткости «успокоения» зависит от степени революционного разгула и особенностей государства: его структуры, истории, традиций, экономического развития, перспектив, соседей… А тут налицо искусственное, полиэтническое административное образование без каких-либо жизненно важных, государствообразующих духовных и экономических скреп.
Очередной этап майданщины пока вполне реальная угроза. Ведь в недалеком будущем предстоит земельная реформа — «гвоздь любой революции». Огнеопасна систематизация и легитимация правил приватизации. Непредсказуемы баталии вокруг неизбежного урегулирования — хотя бы даже временного, промежуточного — на Донбассе. Взрывоопасна неизбежная федерализации при желании сохранить территориальную целостность.
И вот беда: слишком много вооруженных, очень усталых и нищих мужчин. Горючего материала больше чем достаточно. Украина еще не вылечилась — просто ремиссия. Как долго она продлится, во многом зависит от врачей — западных и заокеанских. У которых и без Украины своих болячек полно.
Нам к больному доступ закрыт: слишком много времени упустили, слишком много глупостей натворили. Доверие потеряли. Надолго. Хочется надеяться — может, наивно? — не навсегда. Жить-то все равно рядом.
