Цифровая экономика уже воспринимается как обыденность. Виртуальная реальность становится неотъемлемой частью нашего мира. А вся промышленность уже представляет собой цифровую спираль: проектирование — изготовление — эксплуатация — утилизация. Вся жизнь изделия дублируется и отслеживается компьютером. И так не только в промышленности. Самолеты, автомобили и атомные реакторы, дома и города, платья и прически разрабатываются и моделируются на компьютерах. Станки и целые заводы управляются компьютерами. Они контролируют жизнь изделий, подсказывая людям, что и когда с ними нужно делать. Лучшие умы человечества обсуждают угрозы, которые несет человечеству искусственный разум, и проблему, чем занять людей, которым остается только наблюдать за этим пиршеством цифр и компьютеров.
Dassault Systèmes — крупнейший в мире разработчик инженерного программного обеспечения, того, что называется САПР и PLM-системы. Тех программ, которые как раз и обеспечивают разработку, изготовление и сопровождение самых разнообразных изделий в течение всей их жизни. С Dassault Systèmes сотрудничают многие российские компании, машиностроительные и не только. И это старейшая из «цифровых» компаний — если так можно сказать о компании, которая производит самые современные и инновационные продукты. Пионер в этой области.
Именно специалисты Dassault Systèmes разработали программные продукты, в конце 1980-х позволившие Boeing впервые в мире разработать и испытать самолет в виртуальном пространстве. Со стороны Dassault Systèmes этой работой руководил Бернар Шарлес, ныне президент и генеральный директор компании. Именно он был инициатором перехода компании на новую платформу 3DExperience, в которой технологии цифрового проектирования и моделирования дополняются восприятием со стороны потребителей.
В последние годы Dassault Systèmes вышла за рамки промышленного дизайна. Ее специалисты разрабатывают программы для архитектуры и строительства, для геологии, энергетики, ритейла и медицины. Большую известность получил проект «умного» Сингапура, который осуществляется на основе ПО Dassault Systèmes. Даже некоторые модельеры используют программы Dassault Systèmes для разработки своих модных коллекций, хотя не все в этом признаются.
Завораживает виртуальная модель работающего сердца, разработанная специалистами Dassault Systèmes, в которой воспроизводятся электрические импульсы и сокращения мышечных волокон. На этой модели врачи смогут диагностировать и лечить пациентов и даже репетировать операции на открытом сердце.
В конце октября Dassault Systèmes провела в Москве очередной, уже двенадцатый, 3Dexperience форум, который собрал более 600 клиентов, партнеров и отраслевых экспертов с крупнейших предприятий авиастроительной, энергетической, машиностроительной, автомобилестроительной, горнодобывающей, судостроительной и других отраслей. Во время конференции мы встретились с Бернаром Шарлесом, чтобы обсудить будущее цифровизированного человечества. Но начали с личного вопроса.
— Если можно, несколько слов о том, как вы стали инженером и почему выбрали именно сферу компьютерного проектирования, которая тогда еще не казалась столь уж перспективной.
— Я точно не помню, как это началось, но, когда я был маленьким, мне очень нравилось подбирать старые телевизоры, которые люди выбрасывали, разбирать старые машины — и смотреть, из чего они состоят. Была у меня такая страсть. Маме это не нравилось, потому что все это было грязное и пыльное. Но так я открывал для себя мир, открывал, как устроены вещи, становился немного инженером. Спустя много лет получилось так, что мне пришлось поработать с известным французским ученым, который написал большое исследование о связях и отношениях между религией, философией и промышленностью с начала человеческой истории. Когда я прочел этот труд, я позвонил маме и сказал: «Спасибо, что ты назвала меня Бернаром». Потому что оказалось, что одним из первых, если так можно выразиться, организаторов промышленности был святой Бернард Клервоский, который решил внедрить в своем аббатстве индустриальные процессы, чтобы у него оставалось время на молитву.
Такое вот совпадение. А уже в институте я изучал физику, математику и понял, что наступает эра компьютеров. Помните Intel 8086? Я решил сделать так, чтобы на экране можно было бы в цвете отображать трехмерные объекты. Я собрал всю электронную часть, разработал программное обеспечение, язык и компилятор. То есть все сделал сам для того, чтобы на экране показать куб. Мне это очень понравилось. И я сказал себе: «Это будущее инженерной науки».
— В 1995 году вы взялись за создание цифровой модели самолета Boeing 777, который стал первым в мире авиалайнером, полностью спроектированным на компьютере. Можно представить себе опасения и наверняка даже страхи конструкторов и руководителей Boeing перед таким шагом. Как вам удалось убедить их, преодолеть эти страхи?
— Я вам расскажу, можно сказать, анекдотический случай, который произошел тогда, и вам все станет ясно. Мы начали программу с Boeing в 1987 году. Это был еще Boeing 747–400 — большой, широкофюзеляжный самолет. Речь шла о его доработке. Приходилось делать очень много модификаций фюзеляжа, хвоста, крыльев. Я предложил специалистам Boeing воспользоваться для проектирования компьютером. Они согласились проектировать на нем все новые компоненты. Однажды в выходные, где-то через шесть месяцев после начала работ, мне вдруг звонят из Boeing и говорят, что все новое, что они спроектировали, не стыкуется со старым. То есть цифровая модель, цифровые макеты не работают. Я тут же вылетел в Сиэтл. Удивительно, но я был уверен, что наша геометрия правильная, а что-то неправильно в самолете. И когда началась встреча, я главному инженеру задаю вопрос: «Почему вы считаете, что я неправ?» Он говорит: «Потому что не стыкуется! У нас есть новые компоненты и есть старый самолет». «Но, — спрашиваю я, — может быть, это существующий самолет не соответствует чертежам»? Так и оказалось: ни один чертеж не совпадал с реальной физической репрезентацией. А вся наша геометрия была правильной.
Это был колоссальный шок для разработчиков самолета. И тогда вице-президент Boeing по проектированию сказал: «Следующий самолет проектируем только на компьютере, от начала до конца». Так было принято решение по Boeing 777. Программа стартовала в 1989 году, первый самолет был представлен в 1994-м. И когда производилась сборка самолета, который состоит из трех миллионов компонентов, количество ошибок составило всего один процент от количества ошибок в предыдущей модели. Поэтому Boeing решил этот процесс генерализировать, то есть реализовать в масштабе всей компании. И с тех пор мой портрет представлен в музее Boeing, хотя я по-прежнему жив. Я вам его пришлю, потому что там я выгляжу моложе.
— Несколько лет назад ваша компания перешла на единую платформу 3DExperience. Это тоже был довольно рискованный шаг. Что это дало Dassault Systèmes и ее клиентам? Насколько трудным был этот переход для вашей компании?
— На протяжении более чем сорока лет, что я работаю в Dassault Systèmes, я несколько предпринимал решительные изменения в нашей работе и держал пари, что именно они приведут к успеху. В первый раз — когда я сказал, что двухмерные чертежи будут заменены трехмерными моделями, и сделал это. Во второй раз — когда сказал, что трехмерная модель станет основой для виртуального прототипирования и на ней мы будем проверять, можно ли собрать все это в реальном мире. И мы действительно перешли от физического прототипа к виртуальному. Теперь наша программа — как конструктор «Лего», только виртуальный.
Еще через десять лет я сказал, что на основе этого прототипа мы сможем организовать не только проектирование, но и производство. И реализовал это на заводе Toyota. Мы организовали работу всего завода таким образом, что весь путь автомобиля — проектирование, изготовление, сбыт и эксплуатацию — можно осуществить и проследить на компьютере. Мы называем это PLM — управление жизненным циклом изделия. И все это отслеживается в трехмерном виртуальном пространстве.
А пять лет назад я задал себе вопрос: что будет дальше? Потому что если больше ничего нового не будет, то, может, мне пора на пенсию. А я не хотел на пенсию. Вместе с небольшим коллективом я потратил шесть месяцев на мечты о том, что будет после PLM. Мы задались вопросом, где мы в будущем будем получать value (ценность, стоимость. — «Эксперт»). Что будет ее источником в первую очередь? Продукт, который нравится его разработчику? Или продукт, который не просто нравится потребителю, но и соответствует его мечте? А если второе, то как об этом узнать? И мы пришли к выводу, что в виртуальном мире люди могут не только мечтать, но и, что важно, визуализировать, видеть свои мечты реализованными. И если мы будем исходить в процессе проектирования из мечты людей, то, может быть, и конечный продукт будет более привлекательным для них.
Когда я объясняю, чего я, собственно, хотел достичь, я предлагаю послушать музыку. Например, песню Imagine Джона Леннона или оперу «Турандот». Я говорю: слушайте музыку и мечтайте. И объясняю, что в будущем наша работа будет начинаться с мечты, и мы, исходя из нашей мечты, будем разрабатывать продукт, в котором эта мечта воплотится. Я как инженер знаю, насколько трудно проектировать очень сложный продукт, потому что все время приходится решать сложные технические задачи, не упуская из вида мечту, ради воплощения которой этот продукт создается. Но задачи становятся такими сложными, что, решая их, я порой об этой мечте забываю. Но если эта мечта будет постоянно у меня перед глазами, когда я решаю техническую проблему, то я о ней уже не забуду.
Именно так родилась идея платформы 3DExperience. В самом названии нашей платформы, в слове experience, заложена эта идея. Ведь люди покупают не само изделие или его жизненный цикл, а свою мечту, те ощущения и опыт, которые возникают при использовании изделия. Наша платформа предоставляет возможность все это получить виртуально. Кроме того, эта платформа должна, по нашему замыслу, объединять людей не только для моделирования и согласования виртуального и реального мира, но и для коммуникаций друг с другом. Я думаю, что именно так Стив Джобс создавал Apple. Ведь его айфон — это не просто телефон с электронной почтой. Это мечта и новый опыт использования средств связи. А в Tesla это делает Илон Маск. Его машина не просто машина на батарейках. Это тоже мечта и новый опыт вождения автомобиля. И, кстати, великолепный пример реализации нашей программы на платформе 3DExperience — это, конечно, Tesla.
— А вы и с Tesla сотрудничаете?
— Да-да. Tesla Model S полностью разработана на платформе 3DExperience, включая функциональность этого автомобиля, подключенного к Сети, к интернету. Акционеры говорили: «Это сумасшедшая идея». Но я сказал им: «Хочу сделать именно так». И они согласились: «Ну что ж, в прошлом вам сопутствовал успех. Почему бы не попробовать сделать это». Хорошо, когда большинство акционеров — это одна семья. Семье легче рискнуть.
— Вы являетесь сопредседателем французского проекта «Индустрия будущего». Что вы вкладываете в это понятие? Какой вам видится промышленность будущего?
— В мире много подобных программ, их спонсорами выступают правительства разных стран, и все эти программы нацелены на цифровизацию экономики и промышленности. В США это называется «Промышленный ренессанс». В Китае — «Производство 2025» или «Интернет плюс». В Германии — «Промышленность 4.0» или «Промышленная революция 4.0». Во Франции — «Креативная индустрия» или «Индустрия будущего». Такие программы есть в Корее и Японии.
Эти программы близки, но не одинаковы, и разница между ними представляет большой интерес. В Америке самое главное в программе — создание чего-то такого, чего раньше не было вообще. В Германии — оптимизация существующей экономики, прежде всего автоматизация. В Китае — конвергенция интернета и промышленного производства. Во Франции — творчество в проектировании и влияние творчества и проектирования на процесс производства. А мы в Dassault Systèmes с помощью платформы 3DExperience хотим охватить все аспекты этих новых веяний.
Будущее наших представлений, наших мечтаний можно представить в виде спирали. Я называю это спиралью инноваций: от идеи до готового изделия. Вам нужно представить себе нечто, разработать и испытать это нечто в виртуальной среде, потом решить, каким образом все это произвести, потом подумать, как это все выводить на рынок, как продавать и как осуществлять поддержку. Этот процесс идет постоянно, по восходящей спирали. Хотя у некоторых, наоборот, по нисходящей. Я надеюсь, что у нас спираль, идущая вверх. И каждая из программ, о которых я говорил, покрывает какой-то компонент, какую-то часть этой спирали. Какой именно кусок спирали она покрывает, зависит от корпоративной культуры, от страны, от менталитета. У Франции, например, долгая история производства предметов роскоши и искусства, то есть уникальных, креативных вещей. Может быть, поэтому мы основное внимание уделяем первому, креативному, этапу проектирования. Потому что это момент творчества. Но в своей платформе 3DExperience мы пытаемся объединить все эти этапы.
Если же говорить о моем участии в проекте «Индустрия будущего», то я хочу помочь своей стране быть более конкурентоспособной, хочу отдать долг своей стране, которая мне многое дала. Я родился в очень скромной семье. И смог воспользовался преимуществами очень хорошей французской системы образования, которое было бесплатным, воспользовался системой здравоохранения, которая у нас, в общем и целом, тоже практически бесплатная. Я был у господина Макрона (Эммануэль Макрон, нынешний президент Франции. — «Эксперт»), когда он был министром экономики, и сказал: «У меня есть для вас идея» — та, о которой я вам сейчас рассказал. Идея ему понравилась. И я еще раз к нему пойду теперь, когда он уже президент. И предложу свои новые идеи.
— Спираль, именно в таком виде, как постоянное развитие, — любимый образ Владимира Ленина.
— Иногда спираль может пойти не в том направлении: ее надо правильно ориентировать. (Смеется.) А часто бывает и так, что идеи у нас хорошие, остается их только реализовать на практике, но удается это далеко не всегда. Я считаю своим интеллектуальным отцом Леонардо да Винчи. В своем творчестве он обращался ко всем сферам окружающей его жизни, искусству, науке. Мы в Dassault Systèmes тоже стремимся заниматься всем, что нас окружает. Я думаю, что лучшие идеи — те, в которых хорошо сбалансированы все эти сферы. Кроме того, мы учимся у матери-природы. И это тоже помогает нам в поиске новых идей.
Спираль нашего развития должна быть позитивной для природы в том смысле, что если я что-то у природы беру, то обязан ей вернуть. Но пока ни одна отрасль промышленности с этим не справляется. Это большая проблема. Мы потребляем больше, чем отдаем. И это проблема для последующих поколений. Нам необходим целостный подход к природе и к экономике. Конечно, это длинный путь, но каждое утро у меня на устах улыбка уверенности в будущем.
— Dassault Systèmes — одна из самых заметных по активности иностранных компаний в России. Что вас привлекает в нашей стране?
— Мне нравится весь мир, но для меня Россия — это Европа, исторически и культурно. Ведь у нас столько общего: наука, искусство, технологии. В России очень высокая научная культура, очень богатая история, Россия богата талантами. Наше активное присутствие в России ставит перед собой целью в том числе раскрытие этих талантов.
— Есть ли у цифровизации пределы? Останется ли что-то для человека за пределами программ и компьютерных технологий?
— Спасибо за этот вопрос. Я думаю, что цифровизация является частью человеческой цивилизации, она находится внутри нее. Это как письменность, как искусство или как печать. Когда было изобретено книгопечатание, это открыло гигантские возможности для человечества. Или когда была открыта возможность получать, генерировать, хранить и использовать энергию. Многие люди рассматривают цифровизацию просто как некий инструмент. Но я бы позволил себе необычное сравнение цифровизации и философии. Мне кажется, такое сравнение должно быть понятно в России, где очень развита философия, были очень интересные философы. Цифровизация, создавая виртуальный мир, как и философия, расширяет горизонты человеческого мышления. Хотя многие ее опасаются, но были времена, когда точно так же опасались философии. Я думаю, виртуальный мир будет расширяться, он будет дополнять и расширять наш реальный мир. И нам нужно учиться быть обитателями виртуального мира. Я верю, что виртуальный мир расширяет возможность каждого человека и открывает перед человеком новые измерения нашей жизни.
Что касается опасений относительно возможного разрушительного влияния цифровизации на человеческое общество, на человека, то я бы провел аналогию с медициной. Медицина ведь тоже бывает опасна и поэтому вынуждена разрабатывать этические правила: что можно делать с живым организмом, а чего нельзя. И пока четкого определения этих границ нет. Четкого определения для виртуального мира, что в нем можно и чего нельзя, тоже пока нет. Нам нужно разработать этику виртуального мира. Чтобы, когда у нас появятся очень умные системы с искусственным интеллектом, мы знали, насколько далеко мы можем зайти и где нужно установить предел. Я говорю людям, которые опасаются цифровизации: пожалуйста, посмотрите на прошлое, почитайте философию, почитайте книги по истории цивилизации, и тогда вы найдете ответ на эти «угрозы». Удивительно, когда современные, прогрессивные изобретатели говорят, что самая большая опасность для цивилизации — это система виртуальной реальности. Кстати, если обратиться к истории, то некоторые успехи в области медицины подвергались критике со стороны религиозных организаций, которые их тоже опасались. То есть подобные вопросы и страхи возникали и раньше. Но это вопрос этики, вопрос взаимных соглашений. Если мы сохраняем сфокусированность на человеке, на его ценностях, если мы уважаем людей, человеческую жизнь, то мы найдем правильный ответ.
— Возвращаясь к началу нашего разговора: вы сказали, что в детстве очень любили возиться с разной техникой…
— И до сих пор люблю.
— А вам не обидно, что ваши внуки, скорее всего, будут кнопочки нажимать, а не железки собирать?
— Нет-нет. Я очень огорчаю своих детей, потому что хожу вместе с внуками и учу их реальностям жизни. Они уже приобрели от меня такую привычку. К сожалению, им это сейчас труднее сделать, чем было мне, потому что сейчас труднее стало добираться до места, где есть старые выброшенные машины. Но мы это делаем — каждый отпуск туда ездим. Я учу внуков тому, чему родители их никогда не научат, в том числе всяким веселым глупостям. Но одновременно рассказываю о возможностях, которые предоставляет виртуальный мир. То есть я учу их понимать и ценить и виртуальный мир, и реальный.
