Речь давно уже не о спорте. Показательно тестируется процедура превращения нашей страны в официального изгоя. Конечно, серые костюмы, в которые нам велено обрядиться в Пхёнчхане, ещё никак не жёлтые звёзды, но они шаг именно в этом направлении: Россия — обличённое зло, поэтому с русскими можно обходиться так, как с другими нельзя. Демарш МОК с отстранением от ОИ-2018 наших ведущих спортсменов без предъявления не только допинговых, но и вообще каких бы то ни было обоснований уже настолько вышел за пределы допустимого, что завозмущались самые неожиданные люди. Федерации важнейших для зимних Олимпиад видов спорта, выдающиеся спортсмены других стран, даже какие-то западные медиа — на этот раз негодуют многие. Но не мы. Наши должностные лица продолжают уговаривать нас, что всё в порядке. То есть, конечно, обидно: мы такие покорные и тихие, мы платим штрафы и отказываемся от своего флага, а нас всё бьют и бьют, — но всё равно надо избегать слова «бойкот» и «продолжать работать с МОК». Ну, насчёт слова-то они правы. Бойкот — это когда ты сам отказываешься куда-то пойти; но когда ты столь яро туда рвёшься, что готов идти без штанов и в наморднике, тут и вправду нужны какие-то другие выражения. А вот насчёт работы с МОК важно различать. То, что наши спортивные и иные начальники делают и призывают продолжать, сводится к облизыванию бьющей руки: полегче, дяденька! не до смерти, дяденька! То же, что могло бы называться работой — решительное противодействие политической кампании против нас, — никак нельзя продолжать, поскольку оно, судя по всему, и не начиналось.
За все три года, что эта кампания росла и набирала обороты, спортивное и иное начальство не сделало ничего — ни по собственно спортивной части скандала, ни по его давно уже, до всяких хакерских утечек, очевидной политической части. А сделать можно было многое. Не будем повторять, как на самом деле следовало отбиваться в судах — и каких именно судах — от поражения в правах отдельных людей (не «спортсменов», а людей!); что следовало самим наказать действительно замешанных в допинговых делах. Замыслы атакующей стороны были столь масштабны, что и противодействовать им следовало с адекватным размахом. Например, давным-давно можно бы сообщить, что КХЛ подумывает о запрещении игрокам своих команд ехать в Пхёнчхан. Поскольку НХЛ такой запрет уже наложила, решение КХЛ низводило бы хоккейный турнир ОИ-2018 до уровня первенства Тамбовской области. Про связанные с этим потери организаторов и спонсоров Олимпиады нечего и говорить. Можно было объявить, что государственные телеканалы России не будут ни транслировать ОИ, ни освещать их течение в новостных программах. Думаю, и этих двух шагов хватило бы, чтобы МОК поубавил пыл антироссийского наступления; возможны и иные варианты начала сильной контригры.
Но наша сторона избрала другую линию поведения: не обострять, сглаживать, «интенсивно сотрудничать с МОК», ведь «наш приоритет — интересы спортсменов». Есть основания подозревать, что охранялись, скорее, интересы и тёплые места наших спортивных чиновников, но неважно. Вслух говорилось об интересах спортсменов — и события последней недели показали, что избранная стратегия терпит полный провал: интересы эти защитить не удаётся. Лидеры мирового спорта, никогда и близко от допинга не проходившие, такие как Устюгов или Ан, без объяснения причин изгоняются с Олимпиады. МОК прямо говорит, что и впредь будет карать кого захочет — достаточно подозрения! Достаточно доноса от тайного информатора! И не надо лгать, что-де теперь так строго будут обходиться не только с русскими, но и со всеми. Пока так обходятся именно что только с русскими, причём задним числом, до официального провозглашения власти доносов, а норвежская команда лыжников как состояла из астматиков, горстями глотающих запрещённые препараты, так и состоит. Так что эту политику умиротворения пора бросать. Перестать «интенсивно сотрудничать». Сухо сообщить, что в ответ на беспочвенное отстранение полутора сотен наших ведущих спортсменов мы будем пересматривать — или приостанавливаем — отношения с МОК. Действовать надо, а не бояться, что за любое непокорное слово нам изгадят чемпионат по футболу. Всё равно ведь изгадят — это уже очевидно. Всеми способами говорить супостату: «Делай со мной что хочешь, только не кидай в терновый куст!» — следует только тому, кто попасть в терновый куст на самом деле хочет. Тому же, кто не хочет, — напротив, не следует.
Повторяю, речь давно не о спорте. Из положения, в котором мы оказались в ходе околоолимпийского скандала, нет безболезненных выходов — возможна лишь минимизация ущерба. Продолжать платить и каяться, как от нас вновь и вновь требуют авторы скандала, конечно, можно, но ущерб при этом будет только расти: общественность Запада, а там и не только Запада, будет всё твёрже убеждаться, что Россия и впрямь целиком лжива и порочна, раз её так полощут, а она не возражает. Своей покорностью мы сами закрепляем приговор, который запомнится очень надолго. Навсегда. Отношение будет неотвратимо меняться не к спортсменам и не к чиновникам, а ко всем нам — и к каждому лично. Нас — всех и каждого по отдельности — будут всё чаще встречать такой же презумпцией виновности, какой сейчас МОК давит наших спортсменов. Вот Дворкович на днях сетовал: американцы прячутся от нас в Давосе — боятся реальной дискуссии… Да не от дискуссии они прячутся; но в общественное мнение Америки и её союзников уже вбито отношение к нам как к прокажённым: и мимолётное соприкосновение чревато большими и совершенно ненужными неприятностями. Теперь нам в МОКе уже на практике показывают, что законы, принятые в цивилизованном мире, на нас не распространяются. И Международный параолимпийский комитет отказался дать слово председателю ПКР Лукину на заседании исполкома, где будет решаться судьба наших параолимпийцев: audiatur et altera pars писано не для русских. Чем более покорными поклонами и приседаниями мы встречаем эти оплеухи, тем вероятнее получение следующих — причём в гораздо более чувствительных областях, чем спорт высоких достижений.
