Только за последние четыре года в России произошло более десяти случаев кровопролития в школах, которые учинили школьники. Похоже, количество таких происшествий растет, количество жертв уж точно. Правда, никакой системности в обстоятельствах трагедий не прослеживается. Москва и Подмосковье, Петербург, Пермь, Саратов, Ханты-Мансийск, Брянск. Дети из благополучных семей и из проблемных. Хорошие ученики и патологические двоечники. Возраст от 11 лет. Две недели назад еще два случая, всколыхнувшие страну. Пермь, 15 января. Двое старшеклассников ворвались в класс и напали с ножами на учеников четвертого класса и их учительницу. Ранены 15 человек. Улан-Удэ, 19 января. Учащийся девятого класса сначала поджег кабинет седьмого класса, бросив в него бутылку с «коктейлем Молотова», а затем со штык-ножом и топором напал на учительницу и пятерых учеников. Соучастники преступления, два одноклассника 15 и 14 лет, помогали в изготовлении взрывчатки и стояли «на шухере». Шестеро раненых.
Говорить о точности статистики школьных происшествий тоже не приходится. Инциденты замалчиваются в центральных СМИ — говорят, боятся подражаний. Тот же случай в Перми. По первоначальной версии Следственного комитета, два школьника подрались между собой, а остальные 13 поранились — чуть ли не только потому, что мимо проходили. Или трагедия в Улан-Удэ. На место срочно вылетел депутат Госдумы от Бурятии и, кстати, бывший министр образования региона Алдар Дамдинов. Кто-нибудь что-то слышал от него об увиденном на месте?
На родине массовых школьных убийств, США (а эта страна занимает первое место в мире в таком неутешительном рейтинге), информация о кровопролитиях в школах, напротив, легко доступна и тиражируется в СМИ. При этом каждый инцидент такого рода расследуется Секретной службой, подчиненной лично президенту, анализируется десятками экспертов, психологов, криминалистов, на выходе появляются новые методики работы с несовершеннолетними и способы выявления преступлений на этапе подготовки. Кто знает, есть ли что-то подобное в России. Если нет, то мы проспим кровавую эпидемию на старте, как это случилось с теми же Соединенными Штатами.
Уроки Колумбайна
Самым известным школьным кровопролитием стал случай в американской средней школе «Колумбайн» в пригороде городка Литлтон, штат Колорадо. Двадцатого апреля 1999 года ученики этой школы Эрик Дэвид Харрис и Дилан Беннет Клиболд расстреляли 13 человек, ранили 37, а затем застрелились сами. Широкий резонанс «Колумбайн» получил не из-за количества жертв — были, увы, случаи более кровавые. И даже снятый по этим событиям художественный фильм «Слон», победивший на Каннском фестивале, тут тоже, пожалуй, ни при чем.
«Колумбайн» стал, если так можно выразиться, «учебным пособием» и для потенциальных преступников — как организовать и осуществить массовое убийство, и для правоохранителей, педагогов и психологов — как не прозевать трагедию. Ведь Харрис начал готовить преступление с 1996 года. Причем практически открыто. Он зарегистрировал сайт, где размещал инструкции, как наносить вред окружающим и изготавливать взрывчатые вещества. С конца 1997 года, когда на сайте появились многочисленные угрозы расправы в отношении учеников и учителей школы «Колумбайн», информация о самодельных бомбах и накопленном оружии, о Харрисе и Клиболде узнали в полиции. И ничего не предприняли. Более того, в январе 1998-го подельников осудили за мелкое воровство и приговорили… к посещению психолога и специальных курсов, призванных предотвращать преступления среди молодежи. Трагедию остановить не смогли.
В США очень серьезно отнеслись к провалу надзорных органов в «Колумбайне». Были проведены разносторонние исследования для недопущения подобных катастроф. Американские ученые начали изучать природу школьных групповых конфликтов, истоков и особенностей молодежных субкультур и влияние различных фильмов и компьютерных игр, пропагандирующих насилие. На основании серьезных, дорогостоящих исследований были сделаны выводы об ощутимом негативном влиянии на подростковую психику музыки некоторых рок-групп, игр-стрелялок, антидепрессантов. Началось внедрение жестких систем безопасности в учебных заведениях, законодательно усилен контроль над доступом детей к интернету и жестоким компьютерным играм. Регулярно идут споры об ужесточении контроля над огнестрельным оружием.
Но быстрых положительных результатов не последовало: очевидно, болезнь уже пустила метастазы. За восемь лет после «Колумбайна» в школах США произошло еще 12 громких случаев стрельбы, полностью скалькированных с сценария Харриса и Клиболда. А могло быть в десятки раз больше. Крупнейший американский социолог Ральф Ларкин в своем фундаментальном исследовании Comprehending Columbine, NY, 2007 («Понять “Колумбайн”) привел длинный список школ, где трагедию удалось предотвратить благодаря полученным знаниям и ответственной работе силовиков и психологов.
Как СПИД
Судя по всему, у нас в стране никаких системных исследований проблемы не ведется. В Российской академии образования с ее огромным штатом нет ни одного специалиста, занимающегося агрессией подростков по отношению к соученикам, — даже проконсультироваться не с кем. В Центре социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского оправдывают отказ в комментариях об инцидентах в Перми и Улан-Удэ ограничениями, которые накладываются правилами проведения судебной экспертизы — она в таких случаях, конечно, неизбежна. Но даже из поверхностных разговоров видно, что тема для собеседников, скажем политкорректно, требует дальнейшего изучения. Все это похоже на ситуацию со СПИДом в СССР в начале 1980-х. О болезни писали под рубрикой «Их нравы» и уверяли, что экзотическая беда «из лабораторий ЦРУ» советским людям не грозит: «В СССР секса нет», а «Русо туристо облико морале».
Но чисто американская, казалось бы, болезнь, давно стала интернациональным проклятием. Массовые убийства в школах случаются и в стабильной Германии (26 апреля 2002 года в Эрфурте, 16 убитых и 7 раненых; 11 марта 2009 года в Виннендене и Ведлингене, 16 убитых и 11 раненых), и в благоденствующей Финляндия (7 ноября 2007 года в городке Йокела, 8 убитых; 23 сентября 2008 года в Каухайоки, 11 убитых и 3 раненых), и даже в Бразилии (7 апреля 2011 года в Реаленгу, 12 убитых и 12 раненых).
Эксперты обращаются к наработкам американцев. По их мнению, главная задача сегодня — выявление типических, годных для раннего диагностирования примет для заблаговременного распознавания потенциальной опасности. Пока с типизацией не очень получается. По словам профессора-социолога Кэтрин Ньюмен из Принстонского университета, убийцы жаждут общения, но не могут войти в коллектив. Казалось бы, есть время распознать и предотвратить угрозу. Но удается это не всегда. Исследования показали, что потенциальные убийцы никогда не спешат. Эти дети долго и обдуманно идут к своей цели, готовят оружие. При этом умысел нападающих на учебные заведения часто не конкретизирован. Поэтому атака превращается в беспорядочную пальбу по человеческим мишеням.
По мнению профессора Юрия Савенко, президента Независимой психиатрической ассоциации России, исследовать причины и особенности межученического насилия в российских школах невозможно: искаженная информация не отражает реальной научной картины. И совершенно невозможно доверять статистике. А исследовать школьное насилие в России на основе монографий американских специалистов просто абсурдно.
Савенко категорически против создания системы обязательного периодического психиатрического обследования наподобие флюорографии, маммологии, проверок на СПИД: «Отрицательных накладок будет выше головы». При нынешнем состоянии медицины «оградить от утечек во многом интимную информацию о психическом здоровье пациента практически невозможно: нет ни атмосферы, ни инфраструктуры». На скорую и адекватную современным вызовам реформу всей системы здравоохранения Савенко не надеется.
Спаситель турникет
Пока не налажены системы здравоохранения и раннего выявления преступников, возможно, нам поможет ужесточение правил безопасности в школах? Об этом в первую очередь говорит сегодня государство.
Чисто внешне условия в обыкновенной школе и престижной, высокорейтинговой гимназии разительно друг от друга отличаются. В гимназии внешний, вдоль дворового забора, и внутренний (внутри помещения) контуры безопасности с сотрудниками охраны, камерами, мониторами. Родители ежемесячно собирают на эти цели ощутимые суммы. У рядовой московской школы тоже есть мониторы, камеры, турникет. Как и в гимназии есть освещение прилегающей территории, пожарный щит и «тревожная кнопка».
Вот только что безоружный охранник, как в гимназии, так и в школе, может противопоставить вооруженному преступнику? Лопату? Огнетушитель?
В США во многих районах разрешено держать в школьных помещениях огнестрельное оружие для противодействия преступнику. А в Техасе с 2008 года учителям разрешено носить огнестрельное оружие в пределах класса. Тут, правда, обратная сторона медали: а вдруг на вооруженного учителя неожиданно нападут и отнимут оружие? Есть еще опыт Израиля и Таиланда, где учащимся позволено скрытно носить пистолеты. В израильской йешиве «Мерказ ха-Рав» преступника обезвредила не полиция, а один из вооруженных учеников.
Но есть и пример захвата террористами школы в Беслане 1–3 сентября 2004 года. Городское УВД находится буквально в соседнем со школой здании, от подъезда до подъезда – проверено! – менее ста шагов. А в итоге теракта 333 погибших и 783 раненых.
В пермской школе, где произошла резня, не работала система видеонаблюдения и не оказалось «тревожной кнопки». Школьники сами побежали за помощью — кто в торговый центр, а кто в поликлинику. А в Улан-Удэ школа расположена на территории воинской части, куда вход только через контрольно-пропускной пункт с часовыми и по пропускам.
Повышенные меры безопасности в российских школах могут спасти несколько дополнительных жизней, но не остановить трагедию. Не поможет и раздача оружия. Нужны меры системного характера, а лучше — восстановление образовательной системы.
Памяти системы
Естественно, вспоминается советская школа, где ничего подобного пермским или улан-удинским трагедиям представить себе было невозможно. Мои собеседницы — представительницы династии московских школьных учителей Ирина Абрамова (стаж преподавания почти сорок лет. На пенсии, но работает), ее дочь Ольга Кузнецова (в школе около двадцати лет и старейшина Ольга Николаевна, отработавшая в школе с 1957-го по 2003-й.
Да, случались массовые драки, но всегда за территорией школы. Было вымогательство старшеклассниками денег у малышей. Было нанесение травм соученикам: однажды — серьезная — отверткой, случайно лопатами на субботниках… Но ни разу насмерть. Были кампании борьбы с хулиганством, с битломанией, сбор макулатуры, металлолома, еще какие-то глупости. Но была система, в которой главной задачей была не предметная накачка (хотя существовала отчетность за оценки), а социализация учеников. Потому что главная задача школы не обучение предметам — любой из них, убеждены собеседницы, можно «поднять» с нуля до твердой пятерки за год. Главная задача была научить ребенка жить в коллективе, в обществе.
Работал конвейер октябренок — пионер — комсомолец, где каждому подыскивали общественно-полезное дело (поручение). Собственные увлечения можно было реализовать в бесчисленных кружках, спортивных секциях, дворцах пионеров, студиях — и все бесплатно!
У учителей оставалось время и силы на дополнительные занятия с отстающими, общение с «трудными» детьми, чтение. Была учеба — остались «образовательные услуги».
Теперь главная задача и у учителей, и у большинства родителей — выжить, заработать. На детей не хватает ни денег, ни времени, ни сил. Вот они и восполняют дефицит общения в интернете, в социальных сетях. А там бесплатные сообщества самоубийц, экстремистов, «колумбайнеров» — фанатов Харриса и Клиболда. В Ивантеевке устроитель бойни в школе «жил» в интернете под ником Майк Клиболд. Страницы в соцсетях пермских отморозков пестрят «Колумбайном». И никому до этого не было дела. Группы подросткового риска в интернете, количество их членов, уровень популярности, перспективы роста не изучаются — по крайней мере, о таких исследованиях не известно. «Ни времени, ни сил».
Перспектива?
Известный российский психолог-криминалист Михаил Виноградов уверен, что можно изменить ситуацию к лучшему. Депутаты Госдумы инициировали введение молодежных организаций для школьников и студентов. Интересные мероприятия помогут отвлечь молодых людей и направят подростковую агрессию в другое русло.
Депутат Любовь Духанина констатировала: «Преподавательская нагрузка увеличилась, а внеурочная деятельность, напротив, сократилась. Между тем это как раз то время, когда учитель может поговорить с ребенком, заметить его тревоги, помочь самореализоваться. Я бы рискнула говорить о снижении урочной нагрузки педагогов при сохранении уровня зарплаты».
«Мы создали законодательную базу, чтобы можно было контролировать работу интернет-сайтов, проповедующих самоубийство и насилие, — заявил глава думского комитета по образованию Вячеслав Никонов. — Но необходимо блокировать и работу деструктивных интернет-сообществ. Они имеют прямое отношение к трагическим происшествиям в российских школах». Никонов подчеркнул необходимость создания полноценной психологической службы в системе образования.
Все это дельные инициативы, которые могут быть приняты скопом или порознь, дадут какой-то эффект и кому-то помогут. Но предупредят ли они новые массовые школьные убийства, неизвестно. Задача должна решаться системно. Но мы, видно, ждем российского «Колумбайна».
