Доллар США упал относительно евро до трехлетнего минимума — суммарное падение за первый месяц года составило три процента. Если сильный уровень поддержки в районе 1,25 доллара за евро будет пробит, то откроются перспективы для долгосрочного периода ослабления доллара. Сопоставимого с затяжным падением перед кризисом 2008 года, когда доллару было уже недалеко до отметки 1,6 за евро.
Всего же падение индекса курса доллара с начала 2017 года составляет уже 15%. С перспективой падения еще на 10%, с нынешних 89 в район 80 пунктов.
Впрочем, если смотреть не на графики, а на политические заявления, то сомнений в подобном развитии событий практически не остается. На прошедшем недавно Всемирном экономическом форуме (ВЭФ) в Давосе министр финансов США Стивен Мнучин даже заявил, что слабый доллар будет стимулировать национальную экономику США, и администрация не опасается за стабильность рынка гособлигаций. Это заявление имело эффект разорвавшейся бомбы, поскольку на уровне риторики американские власти всегда отмечали, что интересам США соответствует сильный доллар. В выступлении на ВЭФ президента Дональда Трампа эта тема развития не получила, но набор экономических мер, которые он продвигает, однозначно указывает, что американские власти ставят на сценарий ослабления доллара.
Основы трампономики
Что это за меры?
Во-первых, налоговая реформа, которой Трамп дал ход в конце декабря 2017 года. В частности, реформа предусматривает радикальное снижение налога на прибыль юридических лиц с 35 до 20%, налога на репатриацию капитала — с 35 до 8–15%, а также налоговые вычеты на капитальные затраты корпораций. Согласно прогнозу бюджетного управления Конгресса США, суммарно эти и другие меры приведут к увеличению бюджетного дефицита в стране на 1,7 трлн долларов за десять лет.
Во-вторых, Трамп намерен запустить амбициозную программу обновления инфраструктуры на общую сумму 1,5 трлн долларов.
В-третьих, будут расширяться протекционистские меры в торговле с Китаем. США лишь пытаются уравнять условия в международной торговле и противодействовать китайскому протекционизму, заявил в Давосе министр торговли США Уилбур Росс. При этом налоговая реформа обеспечит американским корпорациям преимущество в конкуренции с европейцами.
Слабый доллар хотя и не входит в официальную программу (лишь признается полезным), выглядит он как совершенно органичный компонент попытки администрации Трампа резко ускорить экономический рост США.
Все эти меры полностью соответствуют курсу Трампа на национализацию экономической политики без оглядки на мнения основных партнеров и ущерб, который они понесут. Год назад он начал с отказа от участия Америки в двух инвестиционно-торговых партнерствах — Трансатлантическом и Транстихоокеанском. Как признавался Трамп, он был готов выйти даже из североамериканской зоны свободной торговли NAFTA, но решил «пока» этого не делать, запустив консультации с соседями — Мексикой и Канадой.
Под вопросом, по сути, оказывается и формат «большой двадцатки», которая стала главным глобальным экономическим клубом после кризиса 2008 года. Наиболее горячая работа у G20, как ранее у G7, состояла как раз в том, чтобы не допустить валютных войн и удержать страны от скатывания в чрезмерно эгоистическую антикризисную политику. Масштабные программы количественного смягчения в разное время реализовывали США, Япония, Евросоюз и Великобритания, именно международная согласованность действий помогла не допустить перехода этих программ в полноценные валютные войны. Но при Трампе США начали беспрецедентно одностороннюю политику.
Более того, США де-факто отказываются от негласного правила, установленного в 1995 году влиятельнейшим министром финансов Робертом Рубином, а именно не использовать валютную политику как экономический инструмент, поскольку это чересчур мощное средство, и отдать процесс ее формирования рынку. Это правило стало своего рода реакцией на негативный опыт 1980-х.
Напомним, в 1985 году в связи с перспективой введения Конгрессом США протекционистских мер в торговле (следствие роста торгового дефицита из-за переукрепления доллара под влиянием резкого повышения процентных ставок и роста госрасходов, так называемой рейганомики), администрация Рональда Рейгана пошла на переговоры с партнерами по G7, итогом которых стало соглашение в нью-йоркской гостинице «Плаза» (Plaza Accord) об ослаблении доллара. А уже в 1987 году, после значительного падения доллара и сокращения дефицита в торговле с Японией и Западной Европой, пришлось подписывать новое, Луврское соглашение (Louvre Accord), чтобы прекратить ослабление доллара. Считается, что именно Plaza Accord вызвало формирование пузыря в Японии, а Louvre Accord подготовило почву для фондового краха в США в октябре 1987-го.
Впрочем, администрация Трампа, судя по всему, уверена, что ставки сегодня столь высоки, что отдавать экономическую динамику страны на откуп рынкам далее нельзя.
Прибавить обороты!
На что может делать расчет Трамп?
Речь идет о перезапуске экономической машины США. Недаром все чаще используется термин «трампономика», по аналогии с рейганомикой, которая в начале 1980-х придала стране резкое ускорение. Речь идет прежде всего о перезапуске инвестиционного процесса.
За годы количественного смягчения экономика США оказалась перенасыщена деньгами — с 2008 по 2014 год в рамках стимулирующих программ Федеральная резервная система выкупила с рынка государственных и ипотечных долгов на три триллиона долларов. Однако этот процесс не сопровождался сопоставимым ростом инвестиций. Например, частные инвестиции резидентов в основные фонды так и не вышли на докризисный уровень 2006 года. А темпы роста реального ВВП стабильно не превышают двух с половиной процентов в год — это ниже, чем средние (!) темпы роста в 1980-х и 1990-х годах.
Инвестиционный потенциал страны не раскрывается. Отчасти из-за перегруженности экономики долгами — совокупный долг составляет порядка 60 трлн долларов, или 300% ВВП (включая государственный долг, долги корпораций и частных лиц). Отчасти из-за изменения приоритетов инвесторов — длительный период накачки экономик ликвидностью приучил инвесторов, что можно не опасаться за инвестиции в самые рискованные инструменты.
В результате за десять лет скорость обращения денег в США сократилась в два раза. Насыщение экономики деньгами не привело к соответствующему росту экономической активности. Наиболее показательно, что скорость денежного обращения постоянно и монотонно снижается. Согласно уравнению обмена, увеличение денежной массы должно вести к росту ВВП и (или) инфляции и может быть компенсировано снижением скорости денежного оборота.
Теперь Трамп, принимая беспрецедентные меры по всему фронту, рассчитывает, что этот процесс можно закрутить в обратную сторону. Ускорить оборот денег — активизировать аккумулированную в экономике денежную массу, направив ее в инвестиции в реальный сектор. А слабый доллар, как и некоторый протекционизм, должны способствовать тому, что рост экономической активности пойдет на пользу именно внутреннему производству, а не уйдет в рост торгового дефицита.
Ставка рискованная. Но она с очень высокой вероятностью сыграет, по крайней мере на ближайшую перспективу. У США есть несколько лет, в течение которых подобные шаги могут вызвать инвестиционный бум в реальном секторе, не спровоцировав критического повышения инфляции.
Однако Трампу в любом случае придется столкнуться с ответными шагами ЕС и КНР. И, собственно, от того, какими окажутся эти шаги, и будет во многом зависеть успех реанимации экономики США.
