Наведение порядка в самом, пожалуй, сложном и бедном регионе страны федеральный центр оттягивал как мог, до поры до времени полагаясь на консервативные сценарии «перезагрузки» Дагестана. Сложно оценивать реальные представления Москвы о качестве дагестанских элит, но до 2017 года именно на местные кадры была возложена миссия управленческой эволюции. Для стимулирования процесса в регион неоднократно направлялись федеральные инспекторы и силовики, которые вскоре с позором отправлялись восвояси. Центр как будто не замечал этих болезненных щелчков по носу.
Терпение лопнуло под занавес третьего срока Владимира Путина. В октябре минувшего года президент отправил в Дагестан своего давнего соратника, вице-спикера Госдумы, бывшего сотрудника МВД и Совбеза Владимира Васильева. И уже через месяц республику постигла ковровая зачистка насквозь коррумпированной власти. Такой операции не знала даже Республика Коми, где после посадки губернатора Вячеслава Гайзера следствие тоже прошерстило всю элиту.
Стиль похож, но масштабы не те. А главное, в Коми отсутствовал фактор межнациональной напряженности, которой элиты Дагестана непременно прикрывали свою вседозволенность. Народу давно без разницы, кто лезгин, а кто кумык, все дружны в своих бедности и бесправии. Но вопросы земли, денег и власти тут же пробуждали национальное самосознание — у тех, кто конфликтовал за эти ресурсы. В Москве же предпочитали закрывать глаза на коррумпированность власти, откупались самыми крупными в стране дотациями, лишь бы не было народного взрыва на почве национальной вражды. Влияние кланов уравновешивали должностями и министерствами, отданными на кормление, считая, что таким образом сохраняется контроль над землячествами и потоком недовольных, которые уходили «в лес».
О том, что в подполье чаще бегут молодые люди от жизненной неустроенности, нехватки работы и желания спастись от несправедливости власти, найти правду в исламе, не задумывались — отдавали проблему на откуп силовикам. Война в Сирии быстро избавила от иллюзий. Никакие зачистки не помогли. Именно из Дагестана последовал самый массовый поток добровольцев в ряды запрещенной в России организации «Исламское государство». Но Халифат в Сирии был уничтожен. Недобитые боевики, потеряв свою территориальную вотчину, возвращаются по домам, а ведь именно в российском Дагестане ваххабитское подполье чувствует себя наиболее комфортно. При этом некоторые кланы используют местных экстремистов в своих криминальных схемах и для давления на власть и конкурентов. Предупреждение терроризма — первая причина дагестанской спецоперации в привязке ко времени.
Вторая причина — назревший социальный бунт, который может не дождаться завершения президентских выборов. Это не просто слова: за год в Дагестане проходит несколько десятков митингов, демонстраций, пикетов, о которых не говорят центральные СМИ и которые не считают никакие социологи. Причины самые разные — от самоуправства властей до беспредела силовиков. Вот кто знает, что в 2016 году сотни жителей Махачкалы отравились питьевой водой и мучились кишечными заболеваниями, пока из Москвы спешно не прислали вакцины и эпидемиологов? И это в столице республики, а как живется в горных аулах?
Облава
Резкой реакции Москвы, впрочем, ничто не предвещало. А началось все 3 октября 2017 года с неожиданной отставки главы республики Рамазана Абдулатипова с переводом его на должность спецпредставителя президента по вопросам сотрудничества с государствами Каспийского региона. Вопреки всем прогнозам исполняющим обязанности главы Дагестана был назначен руководитель фракции «Единой России» в Госдуме, отставной генерал-полковник милиции Владимир Васильев. По республике сразу поползли слухи о скорых «зачистках», которые переросли в уверенность после отставки в середине ноября прокурора Дагестана Рамазана Шахнавазова. Причем на его этнономенклатурную должность уже представлен варяг из Хакасии Денис Попов.
Еще два предупредительных звонка прозвучали для дагестанской элиты. Первый — спешный выезд во Францию обладателя международной парламентской неприкосновенности, члена Совета Федерации РФ от Республики Дагестан Сулеймана Керимова. На границе он был задержан с чемоданами денег: называются суммы от 500 до 750 млн евро. Французские власти обвинили Керимова в отмывании денег и уклонении от уплаты налогов. На предварительных слушаниях суд счел обоснованными выдвинутые против сенатора обвинения, но не стал помещать Керимова в тюрьму. Сенатор выплатил залог в пять миллионов евро, сдал паспорт и несколько раз в неделю отмечается в полиции. Пикантность ситуации с Керимовым в том, что, по словам высокопоставленного дагестанского источника, сенатор прекрасно знал, что французские компетентные органы «ведут» его почти пять лет, «но там ему сейчас безопаснее, чем здесь».
Второй звонок — долгое ожидание нового «васильевского» правительства республики: чем дольше пауза, тем значительнее перемены. Тем более что Васильев публично охарактеризовал работу кабмина Дагестана как «безобразную».
Четвертого декабря 2017 года Васильев был на приеме у президента России. Пресс-служба Кремля приводит его слова: «Я обращался за помощью по желанию наших граждан навести порядок в республике во всех отношениях. Хочу поблагодарить генерального прокурора за то, что он согласовал новую кандидатуру прокурора. Люди ждут этих решений: и бизнес, и граждане. Все хотят закона такого, как в России». «Как везде в России», — добавил президент.
Большая группа следователей центрального аппарата МВД и ФСБ, а также сотрудники Генпрокуратуры прибыли в республику 30 января. За пять дней до этого мэру Махачкалы Мусе Мусаеву предъявили обвинение в превышении полномочий при перераспределении земельной собственности и арестовали. Затем аресты посыпались как из рога изобилия. Второго февраля против главного архитектора Махачкалы Магомеда-Расула Гитинова возбудили дело о превышении полномочий при составлении градостроительного плана, что повлекло ущерб в четыре миллиона рублей. Самый громкий и эффектный акт представления «декриминализация Дагестана» происходил в ночь с 4 на 5 февраля. Оперативники ФСБ провели обыски в домах и на рабочих местах высших руководителей республики: председателя правительства Абдусамада Гамидова, вице-премьеров Шамиля Исаева и Раюдина Юсуфова, экс-министра образования Шахабаса Шахова. Следственные действия начались в администрациях Махачкалы, Кизляра, Хасавюрта, Дербента, Табасаранского, Избербашского, Ботлихского, Буйнакского, Новолакского и Кизилюртовского районов республики. К вечеру врио главы Дагестана Владимир Васильев отправил правительство республики в отставку. А федеральные электронные СМИ неустанно повторяли, что ситуация в Дагестане контролируется директором ФСБ Александром Бортниковым. Следственные действия, обыски, задержания продолжились в министерствах финансов, здравоохранения, строительства, архитектуры и ЖКХ, образования и науки, Пенсионном фонде, Почте России по Дагестану, в энергетических службах. Заведено более 50 уголовных дел. Источники называют с десяток министров и глав районов, которым гарантирован арест.
Следственный комитет России объяснил задержания расследованием дел о хищении бюджетных средств и мошенничестве. Решается вопрос о возбуждении уголовного дела по ст. 210 УК России «Организация преступного сообщества». Расследования также ведутся по статьям о грубом нарушении земельного законодательства и злоупотреблении должностными полномочиями.
Двойная бухгалтерия
Изучение основных экономических показателей Росстата по Дагестану порождает желание наградить республиканское правительство за достижения, а не привлекать их к ответственности. Согласно официальной статистике за прошлый год, рост темпов промышленного производства составил 20,6%. Сельскохозяйственное производство и строительная отрасль, выросли на 4,7%. Объем платных услуг населению подскочил на 2,7%, а реальные денежные доходы выросли на 3,3%. Объем импортозамещения, в основном оборонного назначения, в 2017 году составил 3,7 млрд рублей.
Цифры якобы позитивной динамики развития Дагестана нарисованы и имеют мало общего с действительностью, считают независимые дагестанские журналисты и эксперты (коих, кстати, на удивление много). Налицо забавные несоответствия в статистике. Например, более полумиллиона жителей Дагестана существуют только в сборниках Росстата и списках для распределения дотаций. Но отсутствуют в медицинской и избирательной отчетности, не согласуются с данными по доходам населения, инвестициям, числе безработных. Эти «мертвые души» дают пять-шесть миллиардов рублей, которые оседают в карманах местных чиновников.
Дагестанская газета «Черновик» и информагентство РИА «Дагестан» приводят много таких интересных несоответствий. Согласно сельхозпереписи, в Дагестане на 3,8 млн га пастбищ пасется 5,5 млн овец. Но при таком соотношении 30% скота обречены на голодную смерть! Ветеринары также свидетельствуют, что прививают лишь 40% официально заявленного поголовья. И так практически по всем отраслям.
Неудивительно, что при замечательных показателях развития республики свыше двух третей бюджета ежегодно дотируется из федерального центра. А республиканский госдолг составляет 12 млрд рублей.
Независимые эксперты считают, что местная экономика делится на легальную (которая платит налоги) — 30–40%, теневую (неучитываемые работы и услуги) — 20–25%. А остальные 50–60% — неофициальная (не облагаемая налогом), криминальная (наркотики, контрабанда, проституция, коррупция) и фиктивная (недостоверные сведения о поголовье скота, урожае, выпуске продукции и т. д.).
Слишком много малышей
Серьезнейшей проблемой, по цепочке порождающей множество других бед, становится высокая рождаемость в кавказских республиках. При том что в Дагестане показатели падают: на тысячу человек в 2014 году родилось 56,9 малыша, в 2015-м — 54,8, в 2016-м — 52,8, по сравнению со средним по России показателем 12,9 цифры запредельные.
В 2016 году в Дагестане общий прирост населения составил 26 240 человек только за один год при «снижающейся рождаемости». А сколько рабочих мест на производстве и в сфере услуг «рождается» за год? И земли сельскохозяйственного назначения в республике больше не становится. Избыток трудовых ресурсов неизбежно влечет за собой рост криминализации региона. Взятки на каждом шагу — при приеме в детский сад, в школу, на работу.
Москвичи или питерцы просто не поверят, что дагестанским родителям приходится давать «на карман» военкому, чтоб сына призвали на службу в армию. Недавно увеличенная Минобороны действующая квота призывников из Дагестана составляет 800 человек в год. Дагестанские лоббисты добиваются увеличения квоты как минимум до четырех тысяч. Причина столь активного стремления в российские Вооруженные силы ничуть не скрывается: только после службы в армии можно претендовать на поступление (за взятку!) на работу в правоохранительные органы или силовые структуры. Они считаются самыми доходными и престижными местами работы.
Уехать из Дагестана в другие регионы с острой потребностью в трудовых ресурсах тоже непросто: во-первых, сказывается традиционная привязанность к своему дому, многочисленным родственникам и образу жизни; во-вторых низкий уровень зарплат мешает закрепиться на новом месте, трудно найти жилье и работу. Да и встречают дагестанцев, что скрывать, не с распростертыми объятиями.
Визит России
«Вместе со мной к вам пришла Россия!» — заявил, вступая в должность в Дагестане, Владимир Васильев. Правда, Россия «приходила» в республику уже неоднократно. В 1998 году с миссией наведения порядка в Махачкалу прибыла большая группа правоохранителей во главе с тогдашним первым замминистра внутренних дел Владимиром Колесниковым. Через несколько месяцев пребывания в местном санатории МВД «колесниковцы» арестовали несколько республиканских чиновников и авторитетов. Вскоре всех задержанных отпустили восвояси, а следователи вернулись в Москву.
Успешнек оказалась миссия 2013 года, когда москвичи отважились санкционировать арест лидеров крупных и одиозных криминальных группировок в местной власти. Экс-мэра Махачкалы Саида Амирова осудили на давно заслуженный пожизненный срок. А глава регионального отделения Пенсионного фонда России Сагид Муртазалиев до сих пор находится в международном розыске. Образовавшуюся пустоту быстро заполнили конкурирующие кланы, мало отличавшиеся от предшественников. Посягать же на неформальную систему межклановых отношений Москва до сих пор не решалась.
Власть в Дагестане традиционно строится на сложном балансе сил между многочисленными этническими кланами. Нынешняя волна арестов — не попытка ударить по одному или нескольким из них, а намерение сломать систему, веками спасавшую регион от кровавых усобиц, но сегодня стопорящую развитие республики.
Один из главных вопросов, как продолжающееся следствие и аресты перетрясут республиканскую элиту, какие кланы и этнические коалиции окажутся в выигрыше от разгрома, учиненного даргинцам, аварцам и табасаранцам, кто из второго кланового эшелона сумеет обернуть перемены в свою пользу.
Вопрос номер два — каков масштаб и глубина задуманных Васильевым перемен и на кого он может опереться.
«Варяги» и местные
Уже продекларированное Васильевым намерение опираться на местные кадры упрется в насквозь коррумпированную среду, которая не только исключала идеалистов из общественной и коммерческой жизни, но и выдавливала их из республики. Сохранение, даже незначительное, нынешней системы отношений приведет лишь к перераспределению кормушек и собственности. Но игнорировать национальное распределение дагестанцев во власти, возможно, тоже опасно.
С другой стороны, опора на «варягов» гарантирует Васильеву и заезжим спецам мощную оппозицию со стороны местных, вплоть до беспорядков. Еще на памяти февраль 2009 года, когда руководителем дагестанского республиканского управления Федеральной службы по налогам и сборам был назначен Владимир Радченко из Москвы. По этнономенклатурному раскладу эта должность негласно принадлежала лезгинам. Владимира Радченко и сопровождавшего его в поездке к новому месту работы начальника межрегиональной инспекции Федеральной налоговой службы по Южному округу Петра Ковалева на въезде в Дагестан встретили представители силовых структур, предупредив: «Вашу безопасность гарантировать не можем». А в центре Махачкалы тем временем бушевал многонациональный митинг протеста против «ущемления прав лезгинского народа». Радченко предпочел отказаться от должности.
Получается кадровый тупик: местным доверить ключевые должности затруднительно, а заезжих не принимают, да и мало желающих ехать работать в Дагестан. Назначение главой республиканского правительства министра экономики Татарстана Артема Здунова воспринято тихо только потому, что дагестанские кукловоды пока не оправились от шока последних недель. Правда, ходят упорные слухи, что Здунов имеет давние связи с российской ФСБ, и в сложившейся ситуации это весомый бонус для назначенца.
Владимиру Васильеву хочется пожелать большой удачи, поскольку провал перезагрузки Дагестана станет сильнейшим разочарованием и для жителей республики, и для граждан страны. Дагестанцы убедятся, что их судьбу уже ничто не изменит, россияне получат доказательство бессилия власти перед этническим криминалом. Москва, по сути, идет ва-банк и ставит на кон свою репутацию мозгового центра вертикали власти. Именно здесь кроется надежда на то, что реформы в Дагестане не станут поверхностными и лакировочными. Не должен оправдаться мрачный прогноз дагестанского уже экс-министра печати и массовых коммуникаций Наримана Гаджиева: «Это показательная порка, силовикам необходимо наладить контроль в малоконтролируемом регионе, одиозных почистить, своих людей расставить».
