Частные военные компании (ЧВК) в России останутся в серой зоне. Вероятно, до конца сирийской войны. В конце марта правительство отклонило законопроект о деятельности ЧВК, сославшись на часть 5 статьи 13 Конституции РФ, которая запрещает деятельность общественных объединений, цели и действия которых направлены на создание вооруженных формирований. Отрицательные заключения на проект закона выдали все силовые ведомства, а также Минфин. Инициативу депутатов поддержал только министр иностранных дел Сергей Лавров, который напомнил: наши военные специалисты, в отличие от других стран мира, до сих пор работают вне правил и регламентов, поэтому необходимо «четко зафиксировать законодательную базу, для того чтобы эти люди были тоже в правовом поле и защищены».
Давно не секрет, что российские ЧВК работают в разных горячих точках мира, например в Сирии или Африке. Работают легально, но по хитрым схемам и вне правового поля. Однако дело не только в незащищенности наемных солдат. Затягивая с легализацией ЧВК, Россия упускает возможность занять долю огромного рынка, емкость которого превышает стоимостные оценки мирового рынка вооружений. О том, как другие страны мира зарабатывают на солдатах удачи и как вынуждены хитрить российские ЧВК, рассказал военный эксперт, директор Центра стратегической конъюнктуры Иван Коновалов.
— Почему идея принять закон о частных военных компаниях в нашей стране возникла именно сейчас?
— Идея витала в воздухе уже давно. Того, что во всем мире существуют частные военные компании, у нас до определенного момента просто не замечали. Момент этот наступил после войны в Ираке, в 2003-м, когда нашим сырьевым компаниям, работающим в этой стране, потребовалось обеспечить безопасность своих объектов, инфраструктуры, поставок оборудования и прочее. Замечу, что западные нефтегазовые гиганты, оказавшиеся в таких же условиях, стали пользоваться услугами своих ЧВК. А у нас таких компаний почти не было. В этой ситуации, собственно, и возникло понимание, что такой рынок на самом деле существует и динамично растет. Пожалуй, первой из российских структур на нем начала работать группа «Центр-Антитеррор» из Орла. Это, по сути, были ребята из ЧОПа, но действовали они за границей, в весьма специфических условиях — в зоне конфликта охраняли объекты «ЛУКойла». Несколько лет спустя у наших структур появилась возможность охранять суда от сомалийских пиратов, а также работать в Гвинейском заливе. Кроме того, российских специалистов стали активно привлекать для разминирования различных территорий. Поэтому и появилась законодательная инициатива.
— Теперь уже появилось новое определение: частная военно-охранная компания. В чем отличие от ЧВК?
— На самом деле ни в чем. Это просто вопрос терминологии. Вы можете заметить, что все западные ЧВК отказываются от определения Private military company (PMC) и предпочитают называться Private security company (PSC). То есть они не хотят, чтобы использовалось слово military, потому что это невольно создает ассоциацию с наемниками. Но как ни модифицировать названия, все понимают, что представляет собой такая компания и каков род ее деятельности. ЧВК действует по контрактам с правительствами или частными заказчиками только за границей, непосредственно в зоне повышенного риска или боевых действий. При этом надо четко понимать, что любая ЧВК, как бы она себя ни позиционировала, даже если совершает действия оборонительного характера, это все равно квалифицируется как боевые действия, при которых так или иначе гибнут люди. Яркий пример — американская Kellogg Brown & Root, которая в Ираке занималась логистикой, строила казармы, поставляла из Кувейта оборудование, материалы, продукты. Их конвои постоянно подвергались обстрелам, при этом водители вынуждены были открывать ответный огонь. В результате многие из них погибли. В целом же за два года работы в Ираке Kellogg Brown & Root потеряла несколько сотен человек.
— Если закона о ЧВК нет, то на каком правовом основании российские компании работают за границей?
— У нас действует правило: что не запрещено, то разрешено. Естественно, за рубежом они работают официально — либо по контрактам с властями, либо выполняя подряды западных ЧВК, которые такие контракты имеют. При этом в России они считаются ЧОПами, а за рубежом — ЧВК.
— Имеются в виду контракты с военными?
— Необязательно. Военные вообще редко нанимают ЧВК. Например, Пентагон очень дозированно привлекает их к работе. А, скажем, Госдеп, наоборот, главный наниматель американских военных компаний. Это ведомство привлекает их для подготовки полиции или армии Ирака и Афганистана, обучения спецподразделений и так далее.
— А почему американцы не используют ЧВК в активных боевых действиях?
— Для этого есть армия. Зачем она тогда нужна, если всю работу будут делать частники?
— Мотив, как всегда, в деньгах. Если американский солдат погиб на поле боя, то по страховке его родным надо будет выплатить многие сотни тысяч, если не миллион долларов, тогда как в случае гибели сотрудника ЧВК эта сумма, по-видимому, в разы меньше…
— Такой мотив действительно присутствует. На самом деле вопрос взаимодействия американских военных со своими же ЧВК весьма деликатный. Не секрет, что в Пентагоне всегда не любили военные компании, потому что они в основном обслуживают частные интересы. Более того, американские военные считают, что ЧВК им только мешают. Известно множество случаев, когда подразделения армии США останавливали сотрудников ЧВК, арестовывали их; доходило даже до перестрелок. И тем не менее американцам без ЧВК не обойтись. Например, в США есть закон, ограничивающий участие американских военнослужащих в боевых действиях в Колумбии. Всего там может находиться несколько сотен солдат и офицеров. Но этого явно недостаточно. Поэтому, например, для обслуживания радаров, которые работают в интересах колумбийской армии и Пентагона, нанимают ЧВК. Более того, почти вся американская авиация, борющаяся в Колумбии с наркокартелями, частная. Наконец, там действует огромное количество частных военных компаний, которые решают локальные задачи в интересах не только Пентагона, но и ЦРУ. Это ведомство наряду с Госдепом также является ведущим нанимателем ЧВК.
Все дело в том, что на рубеже веков во всех американских силовых структурах прошли серьезные сокращения штатов. А когда после 11 сентября 2001 года началась тотальная война с террором, выяснилось, что в ЦРУ гигантский дефицит кадров, начиная со специалистов по ИТ и заканчивая лицами для охраны и сопровождения вип-персон. Ну а когда начались войны в Афганистане и Ираке, этот дефицит приобрел грандиозные масштабы. И его надо было как-то восполнять.
— Не секрет, что в свое время, например в Анголе, ЧВК открыто вела самую настоящую войну…
— Это была знаменитая южноафриканская компания Executive Outcomes, которая закрылась в 1999 году. Действительно, она действовала как полноценная частная армия и даже выиграла две войны — одну в Анголе, другую — в Сьерра-Леоне. Причем сделала все, что называется, «под ключ». Получила два контракта, кажется на сорок миллионов долларов каждый, после чего полностью разгромила повстанцев, зачистила территорию. Но дальше там надо было налаживать мирную жизнь, а этого сделано не было. В итоге через некоторое время партизаны вернулись на свои места. Но сейчас так уже никто не делает — это запрещено.
Трансформация наемников
— А как вообще появились первые ЧВК?
— Первая такая компания возникла в 1967 году. Ее организовал Дэвид Стирлинг, знаменитый британский полковник, создавший в свое время спецназ SAS (Специальная десантная служба Великобритании. — «Эксперт»). Он досконально изучил действия наемников в Конго и Йемене — и пришел к выводу, что эффективность хотя и достигается, но слишком кратковременная. Напомню, в Йемене британские наемники действовали на стороне королевского правительства сразу после того, как произошел переворот. Там к власти пришло псевдосоциалистическое правительство, которое поддержал египетский лидер Гамаль Абдель Насер. Роялисты в ответ начали войну, а британцы и французы послали им на помощь своих наемников. Но оказалось, что ими очень сложно управлять. Кроме того, очень часто у наемников появляются собственные цели, не совпадающие с целями операции. Это, кстати, подтвердил и конфликт в Конго. Там в 1967 году произошло восстание наемников, которое возглавил бельгийский плантатор Жан Шрамм. Собственно, тогда и появилась идея создания частной военной компании, которая получит лицензию и будет контролироваться британским правительством и действовать в его интересах для решения каких-то задач. Так возникла компания Watchguard, а уже потом сослуживцы Стирлинга организовали целую плеяду различных ЧВК.
— А как этот процесс проходил в США?
— Там было много компаний такого типа, но сформированных по другой схеме. Американцам требовалось от частников прежде всего техническое и логистическое обеспечение своих войск. Так появилась, например, Air America — частная компания, которая работала для ЦРУ в Камбодже и во Вьетнаме. Или другой пример — Vinnel. Она строила для Пентагона и ЦРУ секретные тюрьмы во Вьетнаме во время войны. Но в итоге американские ЧВК стали брать на себя все больше функций и фактически начали действовать как частные армии. Та же Vinnel сначала получила контракты на подготовку королевской гвардии в Саудовской Аравии, а уже в 1979-м, во время восстания, она не только готовила атаку, но и фактически руководила штурмом Заповедной мечети Аль-Харам в Мекке. Но по-настоящему взрывной рост рынка ЧВК пришелся на 2001–2003 годы, когда такие компании стали появляться сотнями.
— Во многом это произошло благодаря тогдашнему министру обороны США Дональду Рамсфельду, который фактически озолотил американские ЧВК, обеспечив их многомиллиардными контрактами. Что в итоге породило невиданную коррупцию…
— После 2001 года схема для американцев резко поменялась: местные ЧВК стали очень выгодны и для Пентагона, и для Госдепа, и для ЦРУ. Потому что для них такое взаимодействие предполагало некий гешефт. Как появилась всем известная Blackwater? (Сейчас переименована в Academi. — «Эксперт».) Компанию основал Эрик Принc, которому отец оставил приличное состояние — примерно полтора миллиарда. Он служил в армии, был «морским котиком», но в конце концов ему это надоело, и Принс создал свою знаменитую тренировочную базу, где обучались различные специалисты охранных агентств. А его друг Джейми Смит, который ранее служил в ЦРУ и имел там хорошие знакомства, предложил ему заключить сначала один контракт на работу в Афганистане, потом второй и так далее. Деньги они, естественно, поделили между собой. Но это было всем выгодно, и за ЦРУ последовали уже по-настоящему крупные контракты Госдепа. В итоге через десять лет Blackwater превратилась едва ли не в самую богатую ЧВК. Естественно, такой подход порождает коррупцию. Например, когда шло разбирательство с Kellogg Brown & Root по поводу необоснованно потраченных денег, выяснилось, что один рулон туалетной бумаги для американского солдата в Ираке обошелся бюджету США ни много ни мало в триста долларов. Эта ЧВК какое-то время была монополистом по поставкам всего, что только можно, для армии США в этой стране. Естественно, цены были фантастические. Или другой пример — Custer Battles, которая, охраняя аэропорт Багдада, сумела украсть почти сто миллионов долларов.
Но этому явлению есть простое объяснение. Когда ЧВК разрослись и стали частью военно-политического ландшафта, к ним подключились военные лоббисты. А они очень хорошо знают, как выполнить задачи американского правительства и при этом еще и попилить деньги.
— Несколько лет назад эксперты ООН подсчитали, что суммарная выручка всех частных военных компаний мира превышает 120 миллиардов долларов. Правда, такая оценка представляется весьма спорной. Какова, по вашему мнению, реальная емкость этого рынка?
— На самом деле емкость рынка значительно больше. По состоянию на декабрь 2016 года она составляла 244 миллиарда долларов в год.
— Но откуда такая гигантская цифра? Она включает в себя выручку всех охранных агентств по всему миру? Заметим, что даже мировой рынок вооружений оценивается меньше чем в 150 миллиардов долларов…
— Надо понимать: когда мы говорим о мировом рынке оружия, то имеем в виду только экспортные контракты. А если к этому прибавить поставки военной техники на внутренние рынки стран для национальных вооруженных сил, то итоговая сумма будет в разы больше.
Теперь о рынке ЧВК. Оценка его объемов действительно включает в себя выручку всех компаний, агентств и структур, так или иначе связанных с обеспечением безопасности. Все они очень условно могут быть разделены на четыре типа. Во-первых, это компании, которые непосредственно ведут боевые действия в интересах клиента. Сейчас таких официально уже практически не осталось. Во-вторых, это консалтинговые компании, которые планируют боевые операции, но сами в них не участвуют. Они же, как правило, решают вопросы с заложниками и так далее. Они обучают войска, тренируют различные силовые структуры, в том числе разведывательные. В-третьих, это так называемые логистические компании, которые занимаются обеспечением «под ключ». То есть заключают контракт с любой армией мира и обеспечивают ее всем необходимым в течение какого-то времени. При этом их сотрудники, конечно же, могут применять оружие — просто потому, что это необходимо, скажем, в том случае, если логистика проходит в зоне боевых действий. Наконец, к четвертой категории относятся частные охранные компании, занимающиеся безопасностью каких-то объектов, например периметра посольства. У нас их часто называют ЧОП, но на самом деле это не совсем верно, поскольку такие организации тоже работают в зоне боевых действий или военных конфликтов и не очень-то вписываются в принятую классификацию.
— А сколько из этих 244 миллиардов долларов, заработанных ЧВК, приходится на операции на внешних рынках, в том числе в зоне боевых действий?
— Это невозможно оценить, так как многие ЧВК, во-первых, сильно диверсифицированы, а во-вторых, если и представляют какую-то отчетность, то только консолидированную. Например, в Кувейте есть крупная ЧВК, которая вообще-то занимается строительством различных объектов в интересах силовых структур в зонах повышенного риска, а также их обеспечением. Она заработала сотни миллионов, если не миллиарды долларов, но не участвовала в боевых действиях, хотя и находилась чуть ли не в эпицентре конфликта. Или другой пример — британско-датская G4 Securicor. Это едва ли не самая большая ЧВК в мире. У нее 657 тысяч сотрудников в 124 странах мира. Однако они действуют не только в зоне боевых действий, но и просто сидят в офисе или охраняют какие-то объекты. Поэтому вычленить данные о том, сколько компания заработала, грубо говоря, на войне, просто нереально.
— Кто главные игроки на рынке ЧВК в мире?
— Американцы и британцы. Помимо национальных компаний у них есть множество совместных структур. В целом англосаксы контролируют фактически девяносто процентов всего мирового рынка.
— А сколько контролируют компании из России?
— Нисколько. Наши компании работают по субконтрактам с теми же британцами или американцами и действуют под их эгидой. Едва ли не единственное исключение — «группа Вагнера». Официально ее нанимало сирийское правительство.
Юрисдикция доброй воли
— А кто и как регулирует деятельность ЧВК? Мы не нашли ни одного международного правового акта на эту тему…
— На международном уровне предпринималась попытка сформулировать некие правила действий ЧВК, но к единому мнению прийти не удалось. Вы же понимаете, что даже на уровне терминологии очень трудно разделить такие понятия, как, скажем, «доброволец», «наемник» и «сотрудник ЧВК». Все три категории людей так или иначе получают деньги — правда, очень по-разному.
Есть так называемый документ Монтре (не путать с одноименной Конвенцией о статусе проливов Босфор и Дарданеллы. — «Эксперт»), который стал итогом международного процесса, инициированного Швейцарией и Международным комитетом Красного Креста. Он определяет рамочные принципы действия ЧВК. Этот документ подписали 17 государств, среди которых США, Великобритания, Франция и Китай. Более того, к нему присоединилось свыше трехсот различных компаний по всему миру, включая почти все крупнейшие ЧВК.
— Но «документ Монтре» не имеет никакой юридической силы…
— Хотя это официальный документ, он действительно не является юридически обязывающим. Тем не менее в нем закреплены разделяемые многими принципы о том, что ЧВК нельзя участвовать в наступательных боевых действиях, иметь на вооружении тяжелую технику, боевую авиацию и прочее. Все эти пункты, по идее, должны соблюдаться.
— Тем не менее некоторые американские ЧВК эти принципы открыто игнорируют...
— Если вы внимательно посмотрите, то формально их все-таки все соблюдают. Другое дело, что если вы имеете в виду Blackwater, то уровень, скажем так, самостоятельности этой компании действительно трудно вписать в какие-то рамки. У Blackwater формально не было боевой авиации. Но что они сделали? Просто взяли маленький гражданский самолет типа Cessna и поставили туда пулеметы — в результате получился легкий штурмовик. Все то же самое эти умельцы проделали с автомобилями. Фактически они создали на платформе какого-то грузовика свой броневик типа Grizzly. Выглядит он как грузовик, но на самом деле это обычная бронетехника. То есть руководство Blackwater систематически обходило формальности, и в какой-то момент сотрудники этой ЧВК просто вышли из-под контроля. Они вели себя слишком нагло — устроили ничем не мотивированную пальбу в Багдаде (в сентябре 2007 года. — «Эксперт»), в результате погибла масса народа. До этого имел место инцидент в Эль-Фаллудже, где сотрудники Blackwater были прямо виноваты. Им сказали там не появляться, но они нарушили приказ, вошли в город и убили несколько человек из местного населения. Это привело к массовому восстанию в Эль-Фаллудже. Американская армия вынуждена была вмешаться и понесла тяжелые потери. Погибло много американских солдат, а все из-за того, что сотрудники Blackwater действовали слишком самостоятельно. На счету у Эрика Принса очень много таких жертв, именно поэтому Blackwater в итоге сменила название, а ее руководитель вынужден был оставить свой пост.
— Но помимо Blackwater были и другие похожие случаи с американскими ЧВК. Например, в тюрьме Абу-Грейб…
— В скандале с пытками в Абу-Грейб помимо американских военных участвовали сотрудники ЧВК CACI Premier Technology. Причем это были всего лишь переводчики, которых компания предоставила Пентагону. Всех военных, кто участвовал в этом ужасе, вроде бы осудил военный трибунал. Во всяком случае, так было сказано общественности. А вот что делать с сотрудниками ЧВК, никто не знал. Юрисдикция военного трибунала на них не распространяется, поэтому они фактически не понесли наказания — вышли сухими из воды. Так что вопрос юрисдикций, международного контроля за деятельностью ЧВК очевидно требует какого-то решения. Но в мире к этому сейчас не готовы.
Новая работа для отставников
— Вернемся к закону о ЧВК. Инициатива его принятия явно имеет под собой и другие основания. Только в прошлом году несколько тысяч российских военных ушли в отставку и расторгли контракты с Минобороны из-за того, что им не предоставили обещанного жилья. Получается, что, с одной стороны, растет спрос на услуги ЧВК по линии наших сырьевых компаний за рубежом, а с другой — у нас появились свободные профессионалы, готовые заниматься этой деятельностью…
— У нас, вообще говоря, есть приличный пул военных специалистов, рано вышедших на пенсию, но имеющих различные компетенции, которые востребованы за рубежом. И если принять соответствующий закон, то сразу можно трудоустроить большое количество отставных военных, которые будут выполнять разные задачи как сотрудники ЧВК.
— Сколько их? Тысячи?
— Больше. Думаю, десятки тысяч. Но у нас сложился слишком упрощенный подход к этой теме. Большинству людей кажется, что ЧВК — это команда охранников, которые с автоматами в руках будут решать какие-то задачи. Конечно же, это не так. Когда мы говорим о спросе на услуги частной военной компании со стороны зарубежных клиентов, речь не идет о каких-то охранниках. Они, безусловно, тоже нужны. Но не охранники определяют качество предложения в этой сфере. Самое главное, что нужно клиентам, — ИТ-специалисты, люди, которые будут планировать те или иные операции, обучать работе на сложных боевых системах других людей и так далее. А вот, скажем, солдаты удачи типа Рэмбо в ЧВК популярностью не пользуются. Там в чести аналитики, специалисты. И как раз здесь у нас есть конкурентное преимущество, которое позволит нам вклиниться в тот рынок, который сложился сейчас в мире. Замечу, что западные ЧВК действуют практически везде, где есть военные конфликты, в том числе в Африке и Латинской Америке. Уверен, что именно там в первую очередь мы можем их подвинуть, предложив этим государствам и компаниям диверсифицированный подход. Но речь не о том, чтобы просто прислать батальон автоматчиков, — это никому не нужно.
— То есть наши ЧВК будут обслуживать российские сырьевые, металлургические и прочие компании, которые активно работают в Африке и прочих частях света или имеют там интересы?
— Само собой. Мы должны там действовать так же, как действуют, например, китайцы. Не секрет, что на Африканском Роге самая большая частная военная компания — китайская. У нее там почти сорок тысяч бойцов. Они без погон, но с оружием. И все эти люди защищают там все, что интересно китайцам: газ, нефть, другое сырье, инфраструктуру и прочее. Более того, они очень сильно подвинули там американцев и французов. Вообще, китайцы давно поняли ситуацию и работают в Африке по всем фронтам. Они взяли западную схему, немного переработали ее под себя — и добились впечатляющих успехов. В Африке, за исключением Джибути, нет китайской армии, но китайские частные военные компании там присутствуют везде. А что же мы? Не секрет, что российские компании довольно плотно работают на африканском рынке сразу в нескольких отраслях. И им тоже надо защищать свои интересы. Но в нашем случае это делает кто угодно, только не русские. Например, защиту офисов и объектов «Алросы» в Анголе обеспечивает местная ЧВК Alpha-5. А должны — отечественные структуры. Во всяком случае, это было бы правильно.
— А какой смысл выводить их из тени, если они и так уже работают?
— Смысл в том, что ЧВК должна быть лицензированной компанией, действующей под контролем государства. То есть она платит налоги в нашей стране. При этом нанимать ее может кто угодно, но по согласованию с контролирующим государственным органом. Например, в США это Госдеп, а в Испании — министерство труда. Нам тоже необходимо определить регулятора.
— И кто им может быть?
— Сейчас нет четкого понимания, кто может взять на себя эту функцию. Было предложение наделить этими полномочиями ФСБ. Но мне трудно себе представить, чтобы такая организация занималась контролем публичных структур, работа которых должна быть на поверхности. На мой взгляд, было бы логично, чтобы этим занимался специальный департамент Минобороны или, скажем, «Рособоронэкспорт». Во всяком случае, это было бы правильно, так как речь идет о сделке с иностранным государством. Но, возможно, имеет смысл вариант, чтобы крупные контракты на работу с ЧВК проходили согласование в двух ведомствах. Например, в США все это идет через Госдеп. Но если, скажем, контракт с ЧВК превышает 50 миллионов долларов, то требуется соответствующее одобрение Конгресса.
— Если следовать вашей логике, то в России вторым ведомством должна быть Федеральная служба по военно-техническому сотрудничеству (ФСВТС)…
— Кстати, ФСВТС тоже вполне могла бы этим заниматься. Что действительно контрпродуктивно, так это создание еще одного отдельного контролирующего ведомства — это будет уже запредельная бюрократия. Уверен, что регулятор ЧВК должен работать в системе военно-технического сотрудничества, иметь большие полномочия, но полностью контролироваться Советом безопасности России и отчитываться ему.
— На какую долю мирового рынка смогут претендовать российские ЧВК?
— Пока что на небольшую. Но даже если они займут пять процентов мирового рынка, это уже будет неплохо. У нас есть серьезные возможности расширить свою деятельность в Африке, Латинской Америке и Азии.
— Ну и, наверное, на Ближнем Востоке…
— Безусловно. Это вообще первое, что приходит на ум. Ближний Восток уже давно кипит. В Сирии мы уже задействованы, причем напрямую. Но есть еще, например, Ливия. Эта страна очень хочет с нами сотрудничать. Был прецедент, когда наша ЧВК успешно поработала в Ливии. И если такая деятельность будет иметь в своей основе прочную нормативную базу, то, я думаю, нам там будут только рады. Дело в том, что наша армия не может по ряду причин туда прийти, а вот ЧВК вполне может. Хотя бы для того, чтобы обеспечить ливийскую армию беспилотной авиацией и при ее помощи выполнять там определенные задачи. Вот вам уже контракт.
— То есть контракты с такими государствами для наших ЧВК — это своего рода сдача наших военных мозгов в своеобразный лизинг?
— Именно так. Тем более что многие страны этого хотят, а у нас такие мозги есть, как и самая передовая военная техника. Нет только соответствующего закона. А без него в России никак.
