Период безвластия и массовых народных протестов в Армении завершен. На минувшей неделе кандидат улицы Никол Пашинян стал премьер-министром. Парламент утвердил его на посту со второй попытки. Пашинян ведет переговоры о составе коалиционного правительства и спешно формирует программу. Своей оценкой ситуации в Армении поделился Николай Силаев, старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО.

Николай Силаев, старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа и ре- гиональной безопасности МГИМО

ТАСС

— Какое определение подобрать к событиям в Армении? Что это — бархатная революция, конституционная смена власти, народная демократия?

— Это очень интересный вопрос, потому что по форме это, конечно, конституционная смена власти. Впрочем, в ситуациях, которые принято называть революциями, смена власти также оформлялась в легальных процедурах. Очевидно, что Никол Пашинян и протестующие принудили парламентское большинство проголосовать за, назовем это так, кандидата улицы. Процедура была соблюдена. Другая сторона дела заключается в том, что впервые в постсоветской парламентской республике внутри парламента сложилась конкуренция власти. Это не Грузия, в которой партия Бидзины Иванишвили «Грузинская мечта» контролирует парламент и, соответственно, всю властную систему. И это не ситуация Молдовы, где весь парламент и всю властную систему контролирует Владимир Плахотнюк. И это не ситуация Украины, потому что Украина не парламентская республика. И вопрос, который мы вправе задать, на мой взгляд, формулируется так: уверены ли мы, что смена власти состоялась?

Пашинян стал премьер-министром. Теперь ему предстоит собрать свое правительство, которое будет утверждать президент, избранный Республиканской партией. Потом ему нужно получить утверждение программы в парламенте, который контролирует Республиканская партия. Затем, если он задумал какие-то реформы, — а он, вероятно, их задумал (в первую очередь реформы избирательной системы) — ему предстоит эти решения проводить через парламент, который тоже контролирует Республиканская партия. Вот уверены ли мы, что Республиканская партия сломлена и больше не будет оказывать Пашиняну сопротивление, а будет просто голосовать за то, что он предложит? Первого мая они показали, что способны сопротивляться. Будет ли Пашинян по каждому случаю парламентского несогласия выводить на улицу людей? Я не уверен, что люди будут готовы ходить на митинги, как на работу. Такие мобилизации не длятся долго. То, что это продолжалось в течение продолжительного времени, — скорее исключение, а не правило.

Никол Пашинян, премьер-министр Армении

ТАСС

— Уверены ли вы в том, что у Пашиняна вообще есть долгосрочные планы? Он сам, в общем-то, вполне откровенно говорит, что не совсем готов к руководству страной. А некоторые эксперты считают, что Пашинян пришел на короткое время, чтобы осуществить передел собственности в пользу тех олигархов, которые стояли за его спиной (например, Царукяна). Не наблюдаем ли мы внутриолигархические разборки под прикрытием конституционной смены власти?

— У меня пока нет свидетельств, что Пашинян представляет интересы кого-то из олигархов. Да, конечно, тут возникает тема Царукяна. Но дело в том, что события, которые произошли в Армении, были слишком масштабными, чтобы связывать их с кем-то из олигархов. У жителей страны была масса поводов выйти на улицу, масса поводов быть недовольными и без всякого вмешательства гипотетических олигархов. Возможно, Царукян в ситуации острого кризиса просто предпочел присоединиться к победителю.

Нужно дождаться, собственно, какие решения будут приниматься. Я не очень понимаю идею временного правительства. Тогда у временного правительства должны быть какие-то определенные задачи, после выполнения которых оно должно уйти. И пока непонятно, как они видят эти задачи. Нет ничего более постоянного, чем временное, — это тоже, как мне кажется, стоит учитывать.

— Так же рано говорить о смене геополитической ориентации Армении? Пашинян делает реверансы и в сторону Турции, и в сторону США, а первый визит совершит в Россию. Такая вроде бы многовекторная политика.

— Внешняя политика Армении всегда была многовекторной. С этой точки зрения ничего принципиально нового Пашинян не делает. Что касается разговора с Турцией, так здесь тоже нет ничего нового, потому что от разговоров с Турцией никто и не отказывался. Отказались в свое время от ратификации «Цюрихских протоколов». Конечно, Армения заинтересована в том, чтобы граница с Турцией была открыта, это довольно очевидно. Внешнеполитическая ориентация Армении вызвана подобными диктующими структурными причинами. И я не думаю, что Пашинян даже при желании сможет изменить этот внешнеполитический курс.

Проблема Пашиняна в том, что у него в России не так много контактов. В России его не знают. Саркисяна знали, со всеми его достоинствами и недостатками. О Пашиняне здесь просто никому ничего неизвестно, а характер его прихода к власти, скорее, работает в пользу недоверия со стороны российской элиты, потому что в России, как известно, такие вещи: массовые митинги, перекрытие улиц и прочее — не приветствуются

— А если смотреть со стороны России на Армению? Очень часто доводилось слышать тезис, что Армения России не нужна, не принципиальна.

— Мне странно рассуждать в таких категориях, я не понимаю, что значит нужна нам Армения или не нужна. Российская военная база в Армении обеспечивает наше военное присутствие на Южном Кавказе, в Закавказье. Это важно, конечно. Это то, в чем Россия заинтересована.

— И никакие наши базы в Сирии не могут заменить фактическое присутствие военных в Закавказье.

— Да, конечно. Нет оснований для пересмотра российского курса в Закавказье. В том числе потому, что этот курс тоже задан довольно жесткими структурными условиями. Нам нужен союзник в регионе, где у нас есть одно враждебное государство, я имею в виду Грузию, и одно государство, которое немедленно развяжет войну, как только мы откажемся от своего союзника. И вообще, у России не так много союзников, чтобы от них отказываться, это тоже надо признать.

— Судя по тому, как повела себя Москва в отношении Пашиняна, она получила какие-то гарантии пророссийского курса новой власти?

— Нет, он был не в том состоянии, чтобы кому-то давать какие-то гарантии. Есть два обстоятельства. Первое, вот те структурные условия, о которых я упоминал, — это отношения Армении с Азербайджаном и Турцией, которые не могут быть изменены быстро. С другой стороны, есть ли у Пашиняна и возможность, и потенциал для того, чтобы сменить госаппарат? А тот госаппарат, который есть, для России понятен и предсказуем.

— Есть некий феномен в событиях в Армении? Говорят, мол, что это урок для остальных стран постсоветского пространства: недовольный народ смел коррумпированную власть.

— Во-первых, это все происходит не впервые. Смена власти под влиянием уличных протестов — вещь для постсоветских стран уж, скорее, обычная. Эдвард Люттвак в книге «Государственный переворот» описал любопытное наблюдение. Далеко не во всяком государстве можно организовать переворот. Должны быть определенные условия. Если у вас слабая государственность, то достаточно захватить несколько командных точек, чтобы проводить нужный вам курс. А если у вас государство зрелое, то оно не поддается перевороту: даже если вы захватите несколько командных точек, вы не сможете проводить свою политику. Вам не будет подчиняться госаппарат, вам не будет подчиняться парламент, вам не будет подчиняться армия.

Перевороты происходят в странах со слабой государственностью, слабой политической системой. Массовые протесты с требованием смены власти происходят в странах, где власти на протяжении многих лет неверно интерпретируют сигналы, которые дают им их избиратели. В этом смысле мы можем, например, сколько угодно говорить, что российская политическая система недостаточно демократична, но российская политическая система привыкла очень внимательно следить за тем, что делают избиратели, и реагировать на это. И это, конечно, один из факторов ее устойчивости, один из факторов устойчивости Путина во власти. В отличие от Саркисяна ему не наплевать, что про него думают избиратели.