Двадцатого мая в Венесуэле прошли президентские выборы, которые весьма убедительно выиграл нынешний президент Боливарианской республики Николас Мадуро. Бывший водитель автобуса получил 67,8% голосов, у его ближайшего соперника Энри Фалькона 21%. Сам президент считает эти выборы доказательством того, что народ страны продолжает поддерживать его даже в трудные времена. И обещал, что эти времена останутся в прошлом. «Чего бы это ни стоило, я посвящу свою жизнь восстановлению экономики страны, я устрою экономическую революцию, которая потрясет мир», — обещает Мадуро.
Многие эксперты считают выборы в Венесуэле нечестными. Энри Фалькон — системный оппозиционер, а основные противники режима — Энрике Каприлес и Леопольдо Лопес — просто не были допущены к выборам. Это лидеры мощной античавистской оппозиции, которых поддерживают миллионы людей. Тот же Каприлес на президентских выборах 2012 года выступал против тогда еще живого и харизматичного Уго Чавеса и набрал 44% голосов, а на выборах против его преемника Мадуро в относительно сытом 2013 году — 49,12%.
Разочарование населения показывает и явка. Мадуро призвал на участки всех своих сторонников, мобилизовал собственный электорат, — и все равно явка (при всех накрутках и нарушениях) составила около 46%, тогда как на нескольких предыдущих выборах она была выше 70%.
Неудивительно, что выборы не были признаны многими странами мира. И речь идет не только о Соединенных Штатах или Европе — легитимность Мадуро не признают даже соседи Венесуэлы по Южной Америке, которые вводят против Каракаса санкции. Сам Мадуро использует эту враждебность для того, чтобы еще больше закрутить гайки в стране, и называет санкции причиной всех бед, которые обрушились на венесуэльскую экономику за последние годы. Однако на самом деле основной причиной является он сам, а точнее, тот левый «боливариванский» курс, который проводил Уго Чавес и продолжил Николас Мадуро. На примере Венесуэлы они доказали, к чему может привести безответственная популистская политика.
Доигрались в справедливость
Нынешний кризис в Венесуэле стал системным следствием «народной» экономической политики, которую вел еще предшественник Мадуро Уго Чавес — икона мирового левого и антиамериканского движения, обеспечивший стране терминальную стадию «голландской болезни».
Получая сверхдоходы от продажи нефти, а, по имеющимся оценкам, в 1999–2014 годах Венесуэла получила от экспорта нефти фантастическую сумму — 1,3 трлн долларов, Чавес не заботился о стимулировании венесуэльской промышленности, а предпочитал импортировать все потребительские товары из-за рубежа. И не просто импортировать, а за счет государственных субсидий снижать на них цены для конечного потребителя в самой Венесуэле. Деньги на это (а также на многомиллионные «подарки» Чавеса своим номинальным вассалам и друзьям в регионе) брались уже не только из нефтяных доходов, но и из фондов государственной нефтяной компании PDVSA.
Никаких серьезных резервов не делалось, и когда цены на нефть рухнули, в стране возник колоссальный дефицит бюджета. Его стали покрывать за счет печатного станка, что вызвало колоссальную инфляцию. По расчетам МВФ, в 2018 году инфляция достигнет 13 000%, а ВВП упадет еще на 15%, так что по отношению к 2013 году венесуэльская экономика сожмется уже вдвое. Ситуацию с инфляцией усугубляет нехватка потребительских товаров, связанная в том числе с сокращением импорта по причине нехватки средств: если в 2012 году импорт товаров, не относящихся к нефтяному сектору, составлял 52,6 млрд долларов, то в 2017-м — лишь 6,5 млрд.
Неудивительно, что, по некоторым данным, от одного до двух миллионов человек покинули Боливарианскую республику только за последние два года, создав в том числе социальное напряжение в приграничных с Венесуэлой районах Колумбии и Бразилии. И напряжение продолжает нарастать — колумбийскую границу ежедневно пересекают тысячи новых беженцев.
Кому-то могло показаться, что нынешний рост цен на нефть до 80 долларов за баррель должен стабилизировать экономику, но только не в венесуэльском случае. Ведь в Венесуэле, имеющей самые большие запасы нефти в мире (около 300 млрд баррелей против 266 млрд у номера два, Саудовской Аравии), падает ее добыча. По данным ОПЕК, в январе 2018 года добыча нефти в стране сократилась до 1,6 млн баррелей в сутки. В январе 2016-го этот показатель составлял 2,3 млн баррелей, а в 1997-м — 3,2 млн баррелей в сутки. Это привело к парадоксальной ситуации: в то время как цена на нефть в мире растет, доходы Венесуэлы от ее экспорта падают из-за продолжающегося снижения добычи. И это отнюдь не дно — по некоторым оценкам, в этом году добыча может упасть еще на 300 тыс., а то и на 500 тыс. баррелей в сутки. Объемы поставок в США уже падают. Если в начале 2017 года американские НПЗ перерабатывали около 700 тыс. баррелей венесуэльской нефти в день, то в феврале 2018-го — примерно 400 тысяч.
Причиной проблем стало то самое недофинансирование PDVSA в тучные годы. «Венесуэльские месторождения сложны для разработки, а нефть из-за высокого содержания там серы — для переработки. Денег на все это у государства нет, а иностранцы вкладываться в венесуэльскую нефтянку не спешат. Как минимум потому, что у них нет гарантий сохранения своих активов», — рассказал «Эксперту» аналитик Финансового университета Игорь Юшков.
Причем гарантий нет при любом исходе. Если Мадуро свергнут, то новые метлы могут мести по-новому и инвесторы лишатся «политически мотивированных контрактов». Если Мадуро останется, то он сам может из-за большой нужды в деньгах экспроприировать контролируемые Западом месторождения, как это сделал в свое время Чавес. В Венесуэле уже арестовали нескольких венесуэльцев из числа сотрудников американской Chevron (одной из немногих западных нефтяных компаний, которые продолжали работать в стране) по обвинению в госизмене за то, что они просто не захотели подписывать контракты на поставку деталей в PDVSA по нерыночным ценам.
Их пример другим наук
За деградацией Венесуэлы пристально следят не только в регионе, но и в Вашингтоне. Администрация Дональда Трампа уже ввела против режима Мадуро экономические санкции — теперь американским гражданам запрещено покупать у Венесуэлы любын активы, а также совершать сделки с госдолгом страны или государственной нефтяной компании PDVSA. И простор для новых санкций еще есть. Так, серьезнейшим ударом по режиму Мадуро может стать американское эмбарго на покупку венесуэльской нефти. Для самих американцев это особым ударом не станет — это все лишь порядка пяти процентов всего нефтяного импорта США, Вашингтон найдет этой нефти замену. Мадуро же найти нового импортера будет крайне сложно — просто потому, что для переработки «тяжелой» венесуэльской нефти нужны специальные нефтеперерабатывающие заводы. «Технологический уровень американских НПЗ позволяет перерабатывать венесуэльскую нефть с большим выходом нефтепродуктов», — поясняет Игорь Юшков. И, по некоторым данным, в американской администрации уже рассматривают такое эмбарго.
Некоторые другие американские политики призывают венесуэльцев разобраться с Мадуро самостоятельно. «Если вооруженные силы Венесуэлы решат ради защиты народа и восстановления демократии убрать диктатора, то мир их поддержит», — пишет влиятельный американский сенатор Марко Рубио. Однако Мадуро прекрасно понимает угрозу, исходящую от армии, и пока что купирует ее с помощью кнута и пряника. Так, с одной стороны, в марте по обвинению в заговоре было арестовано семь генералов (в совокупности они командовали 60% венесуэльских солдат). С другой — лояльных ему генералов ставит во главе министерств (почти треть из них уже контролируется офицерами), а также крупнейших компаний, включая PDVSA. Предполагается, что в обмен на кормление генералы обеспечат Мадуро стабильность и порядок.
Впрочем, некоторые эксперты предупреждают, что военный путч-то как раз не в интересах Америки. И не потому, что он незаконен или недемократичен, и даже не потому, что он может настроить против США других лидеров региона, имеющего давнюю историю инспирированных ЦРУ переворотов. А потому, что свергнувшие Мадуро генералы будут отнюдь не проамериканскими. «После прихода к власти Уго Чавеса контакты США с Венесуэлой по линии оборонного ведомства серьезно сократились. А роль основного поставщика финансовой, технической и материальной помощи венесуэльской армии взяли на себя русские, китайцы и кубинцы», — пишет издание Foreign Policy.
Поэтому не исключено, что США не будут устраивать никаких переворотов, а продолжат додавливать режим Мадуро. Причем даже не своими силами, а руками венесуэльских соседей и кредиторов. Объявленный Венесуэлой дефолт не позволяет ей делать новые займы за рубежом, нестабильность в стране заставляет политических инвесторов (ту же Россию и Китай) задуматься о гарантии возврата их средств после ухода Мадуро, а резкое сокращение экспортных поступлений не позволяет Каракасу исправить ситуацию. В результате у страны появляются новые проблемы. Так, на ту же PDVSA открыт сезон охоты. Неплатежи по долгам уже приводят к конфискации ее активов за рубежом. Конфисковывать могут и танкеры, что уже привело к нежеланию Каракаса отправлять их в иностранные порты и, соответственно, к перебоям в поставках.
В результате венесуэльское правительство продолжит закручивать гайки в стране и настраивать против себя не только остатки венесуэльского среднего класса, но и традиционную опору режима — беднейшие слои населения, которым государственное субсидирование товаров уже не будет особо помогать по причине их запредельной дороговизны. А значит, в стране возникнет почва для «майдана» и прихода к власти ориентированной на США оппозиции.
Еще одним важным бонусом такого сценария станет тот пример, который Венесуэла показывает всем другим апологетам левой идеологии в Латинской Америке. По сути, именно с Венесуэлы начался «левый поворот» региона. И именно Венесуэла со своими колоссальными доходами от экспорта углеводородов рассматривалась как наиболее перспективная с точки зрения этого поворота страна. Считалось, что отказ от людоедских праволиберальных подходов в экономике создаст в Венесуэле настоящее и процветающее социалистическое общество. На деле же Чавес и Мадуро своей паразитирующей политикой низвели богатую страну до нищеты и масштабнейшего экономического кризиса. И чем ниже падет Венесуэла, тем у меньшего количества стран региона будет желание повторить этот эксперимент на своей территории.
В подготовке статьи принимал участие Алан Бадов
